По следам мистера Волка

***Так тихо в замке... Слишком тихо.

Граф вышел на задний двор, будто бы, чтобы подышать воздухом. Туманом, точнее. Сегодня он густой и белый как молоко. Это только на руку проникшему в замок человеку. Будто небеса и правда за происходящее, будто благословляют на то, что скоро должно случиться! Хозяин так и говорил: «Мы совершаем богоугодное дело. В конечном итоге все усилия и жертвы окупятся».

И он ему верит. И следит теперь за графом из окна, но чтобы там Герберт ни делал, ему главное выиграть время. Сражаться с ним не хочется. И человек крадётся к двери, чтобы запереть её на засов, мешая Герберту быстро вернуться. Хорошо, что той хорошенькой служанки в замке нет. И её брата. Он ушёл говорить с хозяином... Интересно, о чём и по какому делу хозяин позвал его? Но зато можно выполнить поручение без лишнего шума и хлопот. О, так может поэтому и позвал? Чтобы Курт, или как там его зовут, не мешался здесь под ногами?

Человек поднимается по лестнице. Ступеньки скрипят ногами. Перила кажутся липкими. Но это оттого, что ладошки успели вспотеть. Отчего-то он волнуется сильнее, чем перед убийством. Боится сопротивления, криков. Боится быть раскрытым.

Одно дело, когда жертва тебя узнаёт и твоё отражение исчезает в её меркнувшем взгляде. И совсем другое, когда взгляд этот прояснится после и тебя будут помнить.

Но хозяина подводить нельзя.

Девушка на чердаке спит. Как ему кажется, крепко. Но он всё равно поправляет платок, скрывающий часть лица, и натягивает пониже капюшон плаща, из кармана вынимая пропитанную едкой жидкостью тряпку.

Но, склонившись над спящей, он понимает, что она давно уже не спала. И едва успевает увернуться от удара ножом, который девчонка прятала под подушкой.

— Курт! — кричит она, отбегая к окну. — Мистер Оуэн!

Но человек нападает на неё сзади. И взвывает от удара ножом. Хорошо хоть, вроде как, она не попала в живот. Боль адская, он не может разобрать, куда и насколько серьёзно ранен. От боли и злости слишком сильно толкает Дину и та ударяется лбом о стекло, по которому тут же пробегает сеть трещин. А дальше уже не составляет труда выбить из девичьей руки нож и зажать ей рот и нос тряпкой. И держать её, пока она барахтается в его хватке и мычит. А затем позволить ей упасть без чувств на пол у его ног.

Красиво...

Ему кажется это красивым. И страх постепенно отпускает. Она не видела его лица. И осталась жива. Всё-таки сами убийства ему не по нраву. Пожалуй, нет...

Спускаясь, держа её на руках (что даётся с трудом, успел устать), он успевает заметить, как граф на дворе пытается втоптать что-то в землю или вроде того...

Надо будет на всякий случай рассказать хозяину, что Герберт Оуэн странно вёл себя. И делал это так сосредоточенно, что не учуял чужака.

Впрочем, он ведь специально натёрся кремом, который не должен позволить оборотню его быстро учуять, или даже услышать.

Магия в мелочах, на которые даже закон закрывает глаза, бывает очень полезна.

Не ирония ли? Волки чуют ведьм. А магию, отдельно от них, магию, направленную против волчьих способностей, могут не замечать довольно долго...

***

Элис справилась со всем. Она была внимательной, и с уверенностью может сказать: никто не видел её. Кони далеко и по её указке будут бежать в сторону от Бонсбёрна. Хозяин будет доволен.

Походка её шаткая, она давно не спала. Но уже утро, днём будет много работы. До выходного ещё далеко. Ей нужно терпеть.

Она смотрится даже как-то романтично. Туман, рассвет, осенняя прохлада. Светлые волосы, пальцы чуть покрасневшие, сжимающие корзинку с травами. Салатовые глаза, розовый, чуть вздёрнутый носик.

Элис замирает и проводит взглядом тёмного, невысокого человека, который вытаскивает из замка... Дину.

Это не вызывает в ней каких-то особых эмоций, но слегка бодрит осознание, что «воришка» может привести к настоящему убийце.

Или даже является им.

— Мистер Оуэн, — кричит она, срываясь на бег, — хозяин!

В это время он заканчивает проверять, всё ли в порядке на участке. Ему показалось, будто земля на месте захоронения немного поднялась, что могло бы вызвать вопросы. Теперь же, закончив со всем, его охватывает новая тревога и граф спешно отзывается:

— Я здесь! — и спешит на голос. — Что случилось?

— Эту... как её... украли! — запыхавшись, с трудом кричит Элис.

И Герберт срывается с места, не тратя время на проверку замка, он бежит к вратам, выходит на дорогу, но уже никого там не видит.

— Чёрт... — выдыхает он, закрывает глаза и принюхивается.

Ничего.

Странно...

Он пробует снова — безрезультатно. И тогда пытается вглядеться в следы на пыльной дороге. Только вот, как на зло, туман и ветер мешают что-либо разобрать.

— Надо сообщить стражам, — решает он. — Ты не рассмотрела, кто похититель?

— Нет, он был весь замотан во что-то тёмное... — вздыхает Элис. — Как мы объясним, что она вообще у нас делала? А если её найдут, и она расскажет про Курта? Где он?

— Был здесь, когда я выходил... — теряется Герберт. — Но... что же теперь? Я почему-то не чую никого, кроме тебя. Просто ждать и бездействовать? А ты уверена, что это, прошу меня простить, был не сам Курт?

— Зачем ему это делать? — удивляется Элис.

— Откуда мне знать? Вдруг у них произошло что-нибудь, и он запаниковал? Боже, — выдыхает Герберт, окончательно разволновавшись. — Хоть бы и правда не он. Так, мы должны сперва найти его, а потом уже решим, что делать.

Она хмурится.

— Вы хотя бы завтракали?

— Нет, — невольно улыбается он. — А ты не отдыхала... Иди в замок, поспи, если сможешь заснуть. Я сам здесь... Я как-нибудь сам.

— Вот уж нет, — улыбается она. — Не говорите глупости, граф...

***

Курт возвращается подавленным. Он ведь собирался и без того. Тянул, да, но...

Теперь он забрал Дину.

Что с ней будет, если Курт оставит её?

Она вернётся домой и выйдет за старика? Или кто-то здесь задурит ей голову и склонит к дурному?

Она ведь такая маленькая, хрупкая, глупая...

Не хотелось бы, чтобы с ней произошло то же, что и с Мэрайей.

А Герберт... в любом случае обречён, как и остальные оборотни.

Курт отпирает дверь в сарайчик, где сидит большой, злой, чёрный пёс.

Он рычит, щетинит пасть и забивается в угол.

Курт подходит ближе, замахивается палкой и ударяет, снова, снова и снова...

Пока не доводит пса до стремительного прыжка.

Пёс вцепляется в глотку. Хлещет горячая кровь.