По следам мистера Волка

Людарик трёт виски, у него изрядна болит голова. Видно, из-за нервов, недосыпа, алкоголя, переживаний и — ко всему прочему — плохой погоды.

— Я не доверяю стражам. И тем, кого взял с собой вытаскивать тебя — особенно.

— Мм? К чему ты это вдруг?

— У меня есть свои люди, не местные, разумеется. Они приехали, когда ты пропал. Сейчас я нанял их проследить за стражами. Если они в сговоре с кем-то и пойдут выдавать информацию... То, что ты жив... Их тут же повяжут. Но меня не отпускает мысль, что я что-то упускаю.

— Меня интересует больше, почему ты решил, что со всем этим могут быть связаны стражи?

— Догадка... Они вели себя странно. Некоторые приказы не выполнялись. И как мне понять, что это значит? Они думают, что я придурок, и мне все равно на то, будет ли что-то сделано? Или тут другой умысел? Оуэна, я почти уверен, что намеренно, собирались прибить в тюрьме. К тому же, Дирк по тебе вообще не скучал, — Людарик фыркает.

— Дирк? Это... Напомни мне?

— Такой здоровый, гибкий, поджарый и свирепый мужик. Со странной ненавистью к женщинам. Твою любовь вот чуть не убил, ты забыл?

Бернард сдерживает смешок, вместо этого хмурится.

— Уволил бы ты его, а?

— Ничего незаконного он пока не делал, — вздыхает Людарик. — Ты вёл это дело. Может быть, помнишь какие-то свои догадки?

— Хм... А уволишь его? — тут же отвлекается Бернард, чувствуя, как беспокойство на этот счёт мешает задуматься о другом.

— Хорса? — Людарик выгибает бровь. — Из-за твоей любимой? Теперь ты обязан жениться на ней, знаешь?

— Ой, хватит о ней, я будто в кошмарном сне побывал! — отмахивается Бернард. — Я думал... — пытается он вспомнить. — Думал о том, что оборотни... Что... Я начал размышлять о том... Прости, — вздыхает он, глядя на Людарика виноватым и расстроенным взглядом. — Не помню. Я почти набрёл на какую-то мысль, вроде той, что это больше политическое, скажем так, дело, а не простое преступление. И у меня были какое-то обоснования, лишь не хватало деталей, чтобы связать всё в одно. Но я не помню... — с его губ срывается тихий стон и он зажмуривается, пытаясь побороть головную боль.

Людарик подходит и кладёт прохладную ладонь на его лоб.

— Не беспокойся. Тебе нужно больше отдыхать. Поспи. Потом, может, вспомнишь что-то ещё.

— Угу... Хорошо... — отзывается Бернард шёпотом и вскоре действительно засыпает.

Людарик планирует остаться с ним, но в дверь стучат, и на пороге оказывается замыленный молодой страж.

— Мистер Даймонд, сэр, — начинает он, — там это... Какой-то мужчина пришёл в участок весь в крови. Сказал, что на него напал Оуэн... Что он убийца!

***Об этом Элис он, конечно, не говорит, но Герберт чувствует, как происходит нечто недоброе. Такое, что либо они со всем скоро справятся, ведь время подошло к концу, либо всё рухнет и похоронит их под собой.

Волчье, звериное его чутьё редко подводит, и Герберту с каждым шагом всё сложнее держать себя в руках. А ему нужно постараться! Если он ещё и перекинется на эмоциях, потеряет контроль, то усугубит и без того плачевное своё положение, а то и навредит окружающим.

Он смотрит на Элис с беспокойством. Граф клянётся про себя, что не подведёт её. И восхищается её стойкостью и преданностью. Бедняжка так и не отдохнула, а ведь ей ещё до всего этого было нехорошо...

Красивая, маленькая... Она вначале воспринималась им, как ребёнок, теперь же он видит рядом с собой девушку, с которой ему хочется не просто сотрудничать и жить в одном замке, как с прислугой...

И плевать, что ведьма! На всё плевать! К тому же ведьма из неё — он усмехается своим мыслям — никудышная.

Элжерона они так и не нагоняют. Возможно, он куда-то свернул... Но зато получилось дойти за ним до дома градоначальника, а там и проникнуть незамеченными на участок.

— Красиво... — осматривается граф. — Осень, а здесь так зелено!

Они стараются держаться поближе к розовым кустам и стенам большого дома, избегая открытых пространств и мест, куда выходят окна. Хотя и кажется, будто дома никого нет... Слишком тихо. И туман стелется пуховым одеялом по идеальному газону...

Вскоре они находят небольшой домик в отдалении и решают проверить, что находится в нём.

Он выглядит уютно: маленький, с белыми стенами и широкой коричневой крышей.

— Видимо, дом для прислуги, — шепчет Герберт и тянет дверь на себя.

И та на удивление легко поддаётся.

Терять уже нечего, поэтому они с Элис заходят внутрь. Ничего необычного. Только ясно становится, что живёт здесь один только парень. Хотя наверняка у Ричарда много слуг... Видимо к Элжерону, если этот дом, конечно, его, особое отношение.

Обстановка небогатая — стол, кровать, шкаф. Вешалка у двери, которую почти не видно из-за одежды. Кружка и чайничек на белом маленьком подоконнике...

А вот за дверцей кладовой, которую открыла Элис, прячется нечто странное.

Герберт вмиг оказывается рядом и тянет Элис на себя, инстинктивно прикрывая её собой от выпавшего из чулана...

— Чучело волка? — изгибает Герберт бровь и заглядывает в темноту, в которой сверкает что-то необычное, судя по всему, стальное. — Что за... Что это?

— Приблуды какие-то... — морщится Элис. — Не похоже это на то, что нужно садовнику.

— Не похоже, — соглашается Герберт и решается вытянуть странную вещь на свет.

Раздаётся грохот железа — тут же вспоминается, как встретил однажды Элжерона на улице, несущего что-то звенящее — и на пол вываливается странная конструкция. Похожая на причудливый протез для руки. С железными когтями, болтиками, ремнями, клешнями... Или это нечто, что должно крепиться к плечу?

— Словно пытался приделать себе железную волчью лапу, — мрачнеет Герберт.

— Нужно позвать Людарика... — отчего-то шепчет Элис. — Нужно скорее уходить.

Она чувствует неладное и нервно облизывается.

Герберт не спорит.

— Да... — и разворачивается к двери. — Скорее...

Вот только выйти им не даёт... Ричард Даймон собственной персоной.

Высокий, в тёмно-синем костюме, с низким хвостом пшеничных волос и ехидно приподнятой бровью.

— Какая неожиданная встреча, господа, — тянет он.

Герберт напряжённо замирает.

— Вовсе нет... — роняет он, понимая, пусть объяснений всё ещё и не нашёл, что Ричард вряд ли не в курсе дел.

Поэтому граф хватает с пола механическую лапу и держит её наготове, чтобы в случае чего пустить в ход вместо привычного оружия.

— Я? — приподнимает Герберт бровь. — Что тогда у вашего садовника делает это орудие? К слову, которое могло оставить царапины на дороге, какие были на месте преступления... А блеск, что видела свидетельница из окна, не от стали ли был? Завели себе бешеную ручную собачку, Ричард?