Под эгидой льва

У хижины Хагрида запах Поттера стал насыщенней. Там он какое-то время постоял, а ещё... Присмотревшись, Северус зарычал от злости. На земле остались отчётливые следы борьбы, и запах Гарри смешался с каким-то другим, чужим. Причём, Северусу показалось, он прежде где-то встречался с этим волшебником, но вспомнить и узнать не мог. Вроде бы и порадоваться стоило, раз с Гарри был не Квиррелл, однако нет: от хижины мальчишка и незнакомец шли уже вместе и прямо в Запретный лес.

Северус поднял голову и посмотрел на возвышавшийся впереди частокол деревьев. Даже в львином зрении лес казался монолитной стеной, перед которой было ещё относительно безопасно, но стоило перейти черту, и никто не поручится за твою жизнь. Зная о том, какие там обитали существа, Северус бы не сунулся в чащу в одиночку, а Гарри, Мерлин, этот бестолковый ребёнок шёл туда сам, по доброй воле, пока не попался в чьи-то лапы. Ну почему Гарри никогда не слушал, что ему говорили? Ведь Северус же просил помнить, что всегда был и будет на его стороне!

А тот маг, что нашёл Гарри, был не на его стороне, раз потащил мальчишку в чащу. Всё-таки лорд жив, и у него есть сторонник, в руках которого сейчас Гарри. Если Гарри, конечно, ещё жив... А он жив, Северус чувствовал это! Невидимая магическая нить обещания Лили натянулась до предела, причиняя боль (или это, преодолевая действие зелья, болело его тело?), но пока была цела. Пока цела! Позабыв об осторожности, Северус бросился в сторону леса.

Десять лет назад точно так же, сломя голову и не помня себя, он мчался за повелителем в Годрикову лощину. Северус понял, что опоздал, ещё когда увидел дом Поттеров: те прятались под Фиделиусом, а он, не посвящённый в тайну, не должен был видеть особняк. Но даже споткнувшись в прихожей о тело мёртвого Джеймса Поттера, даже слыша в доме мертвецкую тишину, разбавлявшуюся лишь надрывным плачем ребёнка, Северус не переставал надеяться, что успел, что что-то ещё можно сделать. Только в ту ночь он опоздал, и он до конца своих дней будет помнить об этом, помнить ту боль, то горе и бессилие.

Поэтому сейчас Северус должен найти мальчишку вовремя! И он летел, вынуждая не приспособленное к столь долгим забегам львиное тело двигаться на пределе сил, не обращая внимания ни на укусы холода, ни на ветви деревьев, злобно хлеставшие его по морде, ни на вой диких зверей, потревоженных аврорами. Пусть Гарри продержится ещё немного, он отважный, боевой мальчик, пусть, ради Мерлина, он продержится. В этот раз Северус успеет!

Чащу Запретного леса, не спавшего, потому что по нему по-хозяйски расхаживали волшебники, огласил раскатистый рык.

***

Послышавшийся в отдалении звук заставил Гарри прислушаться. Он не ошибся — это лев рычал, лев! Это профессор! Он воспрял было духом и тут же получил тычок в спину.

— Не останавливайся, Гарри. Невежливо заставлять себя ждать, ты и так очень припозднился на эту встречу. — Мерзкий человек, называвший себя Питером, ощерился и глумливо захихикал. — На целых десять лет!

У Гарри зашевелились волосы на затылке. На десять лет? Этот маг вёл его к Волдеморту?!

Было холодно (тоненькая мантия-невидимка совсем не грела) и очень, очень, просто запредельно страшно, из-за чего тело отказывалось повиноваться, но Питер упрямо тащил Гарри в самую гущу леса. Гарри пытался сопротивляться, упирался, кричал, однако ему никак не удавалось сбросить заклятие немоты, а в этом похожем на большого грызуна человечке крылась неожиданно большая сила. Несколько раз далеко за деревьями проходили отряды авроров; Гарри видел отблески пламени, которое они несли с собой, освещая лес, но Питер тогда ещё больше опутывал его всякими заклятиями, не разрешая даже с места сдвинуться, не то что кричать. Гарри и плакать уже не мог, видя, как в очередной раз исчезала надежда на спасение, а его мучитель всё с тем же гадким хихиканьем командовал двигаться дальше, вот как сейчас.

— Не заставляй меня применять силу, мальчик. Твоему отцу бы очень не понравилось, что я был с тобой груб.

Обернувшись на Питера, Гарри метнул в него горячий, полный ненависти взгляд. Этот человек смел утверждать, что был папиным другом? Вел Гарри непонятно куда, в самое сердце жуткого леса, к Волдеморту, но якобы не хотел причинять ему вред и расстраивать давно умершего друга? Да был бы отец жив, от Питера бы мокрого места не осталось! И профессор тоже бы ему наподдал! Гарри жалобно шмыгнул носом, надеясь, что всё-таки не ослышался и не обознался, что Снейп действительно в Запретном лесу и ищет его. Он шёл на встречу с Волдемортом, собирался со всем покончить вроде как, но... но едва появился этот Питер, схватил его и в самом деле потащил к Волдеморту, Гарри осознал, что ужасно хотел жить. Он хотел домой, в Хогвартс, под защиту Снейпа и Ликси! Почему они никак не могли разыскать его?! Стоп, но ведь Снейп тоже на стороне Волдеморта, ему нельзя верить. Он, наверное, кричал своему союзнику, этому Питеру, что шёл следом. Гарри никто не спасёт...

Остриё его собственной волшебной палочки упиралось в спину. Питер не раз уже угрожал применить какое-то Империо и обещая, что тогда он радостно побежит, куда сказали. Превращаться в безмозглую марионетку совсем не хотелось, поэтому Гарри брёл, хотя и едва переставлял ноги от усталости и ужаса. В темноте он видел ещё хуже, чем обычно, а Питер не зажигал огня, чтобы их не увидели, поэтому Гарри то и дело спотыкался о вылезшие из земли корни деревьев, камни, а один раз подвернул ногу, оступившись и попав в чью-то нору. Лодыжка горела огнём, наверное, до самых костей, Гарри хромал и плакал — он чувствовал, как обжигающе горячие слёзы бежали по щекам. Зачем он это сделал? Ну почему убежал, почему не пошёл к полицейским, чтобы те арестовали директора, арестовали Снейпа и разыскали Волдеморта в Запретном лесу? Вдруг Гарри ещё можно было вылечить, а директор Дамблдор просто ошибся или чего-то не знал? Как бы Гарри хотел вернуться всего лишь на час назад, он бы, конечно, не сглупил так! Он не хотел умирать...

Оранжевых пятнышек факелов, с которыми ходили авроры, не было видно уже давно. Высоко над головой Гарри сомкнулись ветви деревьев, больше не пропуская лунный свет, и стало гораздо холоднее — когда Питер зажёг огонёк на кончике волшебной палочки, Гарри увидел, что из его рта вырывался пар. На земле то и дело появлялись грязно-серые кляксы как будто бы не до конца растаявшего снега. Наступив на одну из них и не почувствовав холода, Гарри понял, что это не снег, а когда же такая же серая масса стала клочьями свисать с ветвей и гигантских валунов, попадавшихся по пути, до него дошло — это паутина. Казалось бы, Гарри физически не могло стать ещё страшнее: он в плену, в пути к жестокому убийце, — но он представил размер пауков, которые способны на такое, и его чуть не стошнило. Обернувшись на своего тюремщика, Гарри попытался предупредить, но не сумел издать даже жалкого мычания: Силенцио надёжно забрало у него голос.

Тьма безжизненного леса сгущалась со всех сторон. Если прежде Гарри слышал шелест и стук голых ветвей, редкое уханье сов или крики другой живности, то теперь чаща казалась мёртвой. Опутанной паутиной и мёртвой. Авроры сюда не сунутся даже в поисках Гарри, они же тоже люди и не станут рисковать своей жизнью. Гарри поник, машинально переставляя ноги. Его не найдут. Его не успеют спасти.

Едва не поскользнувшись на нагромождении скал, Гарри очутился на небольшой и лысой полянке, обрамлённой большими валунами с одной стороны, и старыми, рухнувшими деревьями с другой. Здесь не было никакого источника света, кроме волшебного огня в руке Питера, но Гарри показалось, что он даже так видел у корней одного из деревьев что-то лежащее, непонятное...

— Люмос Максима! — громко и с благоговением провозгласил Питер, подталкивая Гарри в сторону этого тёмного пятна.

Сделав несколько неуверенных шагов, Гарри замер. Если бы не Силенцио, он бы закричал во всю силу своего голоса от ужаса. Яркий свет заклинания выдернул из темноты человеческое тело, развалившееся на камнях, причём, Гарри готов был поклясться, что лежало оно на животе, спиной вверх, но при этом лицо тоже было видно, как если бы великан взял и выкрутил ему голову наоборот. Человек походил на поломанный манекен: руки-ноги согнуты и вывернуты под немыслимыми углами, левая нога вообще заканчивалась после колена, на правой руке недоставало кисти, — и Гарри скорее догадался, чем узнал в нём профессора Квиррелла. Профессор совершенно точно был мёртв с такими-то травмами, но когда Питер подтолкнул Гарри к нему поближе, на уродливом сморщенном и безносом лице внезапно открылись глаза, красные, как кровь.

— Ты привёл ко мне предателя, Хвост? — вкрадчиво поинтересовалось лицо.

— Нет, милорд, — почтительно пробормотал Питер, склонившись перед чудищем. — Я...

— Ты посмел ослушаться моего приказа?

Питер, то есть Хвост, затрясся и торопливо залепетал:

— Мой лорд, я сделал ещё лучше, чем вы повелели! Я привёл к вам самого Гарри Поттера!

Гарри невольно задержал дыхание, когда алые глаза впились в него, а в следующий миг голова взорвалась ослепительной болью, в разы сильнее, чем когда он сталкивался с Квирреллом.

— Гарри Поттер... — алчно прошелестел Волдеморт.

— Я нашёл его в комнатах предателя Снейпа. Следил за ним по вашему приказу, мой лорд, вы были правы, Снейп окончательно переметнулся на сторону этого маглолюбца Дамблдора! Мне повезло, я пробрался в его покои, когда он прятал мальчишку, а благодаря вашей палочке сумел выбраться и выпустить его, — с готовностью оттарабанил Питер-Хвост. — А теперь привёл к вам, милорд. Предатель явится за Поттером, я уверен! Позвольте, когда он придёт, я сам...