Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— Бросим на них палатку, — утешил его Мэллори.

— У меня очень нежная кожа, начальник, — пожаловался Миллер. — Там, где нет пружинного матраца…

— Что ж, у нас есть целый час, чтобы найти его, — безразлично ответил Мэллори. — Лука прикинул, что обыск докатится к северному краю города приблизительно через час. Это даст Луке и Андреа время подготовиться к отвлекающему маневру. Спрячем-ка наше барахло и — вон отсюда! Положим рюкзаки в угол, завалим землей. Но сначала вытащи-ка веревку. У нас едва ли останется время распаковывать рюкзаки, когда мы сюда снова вернемся.

Миллер опустился на колени, шаря руками по ремням и застежкам, и вдруг беспокойно воскликнул:

— Это не тот рюкзак! — пробормотал он остервенело, но голос его сразу изменился. — Хотя вот, подождите минутку!

— Что там еще стряслось, Дасти?

Миллер ответил не сразу. Несколько секунд рука его обшаривала содержимое рюкзака. Он выпрямился.

— Бикфордов шнур, начальник, — голос дрожал от гнева, злобного гнева, поразившего Мэллори. — Шнур исчез!

— Что?! — Мэллори наклонился к нему и стал лихорадочно обшаривать рюкзаки. — Не может быть, Дасти! Просто невозможно!. Черт знает что! Ведь ты сам его укладывал! Я же сам видел, как ты возился с ним сегодня утром.

— Конечно, начальник, верно вы сказали, — заскрежетал зубами Миллер. — А потом какой-то ублюдок подполз к рюкзаку и незаметно вынул шнур!

— Но это невероятно! — запротестовал Мэллори. — Это совершенно невозможно, Дасти! Ты сам застегнул рюкзак. Я же видел, как ты застегивал его в роще сегодня утром. А нес рюкзак все время Лука. А Луке я верю, как самому себе, я бы доверил Луке собственную жизнь.

— И я тоже, начальник.

— Наверное, мы ошибаемся, — продолжал Мэллори немного спокойнее. — Может быть, ты перепутал рюкзаки? Мы ведь все чертовски устали.

Миллер как-то странно посмотрел на него, секунду помолчал и снова посыпал ругательствами.

— Это я виноват, начальник. Моя собственная вина! Проклятье!

— В чем ты еще виноват?. Черт подери, парень, не выдумывай, и я ведь там был… — Мэллори умолк, вскочил на ноги, обернулся в сторону южной оконечности площади и уставился в темноту. Там раздался одинокий выстрел. Резкий хлопок карабина, хлесткий, звучный. И сразу за ним — высокий тонкий вой рикошетируемой пули. Потом стало тихо. Мэллори напряженно застыл, вытянув вперед руку.

Десять минут назад они с Миллером расстались со всеми. Панаис должен был провести к замку Вигос Андреа и Брауна. К этому времени они уже должны были быть далеко от площади. Лука, спрятав оставшийся тол под крышей дома в котором они находились, должен был дожидаться там возвращения его и Миллера.

Но что-то могло сорваться. Что-то всегда может случиться. Ловушка? Или засада? Но что за ловушка? Внезапная прерывистая скороговорка тяжелого пулемета прервала его размышления. Заговорил еще один, легкий пулемет. Оба пулемета умолкли так же внезапно, как и начали. Мэллори не мешкал.

— Собирай все барахло, — энергично зашептал он. — Заберем с собой. Что-то там не так.

Через полминуты они снова уложили веревки в рюкзаки, забросили за спину. Согнувшись почти вдвое, стараясь ступать как можно бесшумнее, они побежали по крышам к своему временному пристанищу. Там должен их встретить Лука. Подбегая к дому, заметили силуэт, медленно поднявшийся с крыши им навстречу. Но это был не Лука. Миллер сообразил, что человек этот был выше Луки ростом. Не останавливаясь, он обрушил все свои восемьдесят килограмм на неизвестного и резко ударил в солнечное сплетение. Через секунду жилистые руки Миллера сомкнулись у того на шее мертвой хваткой.

Он был бы задушен, ибо янки не собирался ограничиваться полумерами, но что-то заставило Мэллори наклониться к сплетенным телам и глянуть в лицо незнакомца.

Он увидел вылезшие из орбит глаза и едва не вскрикнул от неожиданности.

— Дасти, — хрипло прошептал он. — Ради Бога, остановись! Отпусти его! Это Панаис.

Миллер не услышал его шепота. Лицо янки окаменело, голова глубже уходила в плечи, руки сильнее сжимали шею грека и душили его.

— Это же Панаис, дурак ты чертов! Это Панаис, — орал Мэллори шепотом в самое ухо американца. Схватив запястья Миллера, он пытался оторвать руки от горла Панаиса. Услышал, как застучали пятки Панаиса по дерну крыши, и рванул что есть силы. Подобный звук ему приходилось слышать, когда враг оказывался в железных тисках Андреа. Было ясно, что Панаис вот-вот отдаст Богу душу, если Миллер не разожмет рук. Но янки вдруг сообразил, что ошибся, и отпустил грека. Выпрямился и, тяжело дыша, уставился на лежащего человека.

— Что с тобой за чертовщина случилась? — тихо спросил Мэллори. — Ты что, ослеп или оглох? Или то и другое сразу?

— Что-то в этом роде, — Миллер вытер лоб тыльной стороной ладони, лицо его оставалось бесстрастным. — Извините, начальник, извините.

— Какого черта извиняться передо мной? — Мэллори перевел взгляд на Панаиса. Грек пришел в себя, пытался сесть. Растирая рукой затекшее горло, со свистом хватал воздух. — Извиняйся вот перед ним.

— Подождем с извинениями, — грубо оборвал его Миллер. Мэллори внимательно посмотрел на него, потом обратился с вопросом к Панаису. Выслушал сбивчивый ответ грека. Тому трудно было говорить, губы складывались в жесткую горькую прямую линию. Миллер видел, как поникли плечи новозеландца, и нетерпеливо спросил:

— Ну что там, начальник? Что-нибудь с Лукой, а, начальник?

— Да, — бесстрастно ответил Мэллори. — Они едва вышли из дома, как наткнулись на немецкий патруль. Лука хотел отвлечь немцев, и пулеметчик прошил ему грудь. Андреа убил пулеметчика и унес Луку. Панаис вернулся ждать нас, он утверждает, что ранение у его друга наверняка смертельное.

ГЛАВА 14

Среда. Вечер.

19.15—20.00

Они прошли через город без происшествий и двинулись к замку Вигос, стараясь держаться подальше от главной дороги. Пошел дождь. Сильный и ровный. Земля под ногами раскисла. На распаханных полях ноги вязли по щиколотку. С большим трудом перебрались они через одно из таких полей. Увидели неясный силуэт башни цитадели в миле по прямой, а не в двух, как рассказывал Лука. Теперь они пробирались вдоль забора, огораживающего небольшой участок с землянкой. Тут Мэллори услышал Миллера.

Янки впервые заговорил с тех пор, как они покинули городскую площадь в Навароне.

— Мне капут, начальник, — голова янки склонилась на грудь, дышал он тяжело. — Старик Миллер вот-вот отдаст концы, и у него отвалятся ноги. Может, мы устроим здесь перекур, начальник?

Мэллори удивленно взглянул на него, почувствовал, как отчаянно ноют его собственные ноги, и неохотно кивнул головой. Не такой Миллер человек, чтобы жаловаться без крайней необходимости. Значит, он действительно падал от усталости.

— Хорошо, Дасти. Минута отдыха не повредит нам, — он быстро перевел разговор на греческий, чтобы Панаис был в курсе, и направился к землянке.