Последний Герой. Том 2

— Яровой! — громко, заплетающимся языком позвал он, подошел ко мне, повис на плече, обнимая. В руке стопка. — Бушь?

— Я пока пропущу, — сказал я, придерживая майора.

Он же не торопился выпивать, потянуло опять на откровения:

— Пока молодой, думай, что дальше! Я вот, понимаешь, оттрубил своё, а теперь только и жду, когда давление скаканёт. А ты… ты не задерживайся в органах. Беги отсюда, пока не поздно… Слышь?.. И-ик!

— Да хорош… Не нагнетай, Фомич, — улыбался я, а сам поглядывал на Мордюкова. Он уже развязывал сверток. — Мне нравится в ментовке. И вообще, я в розыск перевожусь.

— О-о! — протянул майор. — Это другое дело… Как говорил один уважаемый человек… И-ик!.. Это тебе не кадровичку за коленку лапать!

Я слушал вполуха, остальное внимание было там, у берега, где стоял Мордюков. Он, наконец, разорвал нитки, которыми был обмотан свёрток. Развернул платок. Я не видел, что было внутри — сказывались угол, тень, расстояние. Но зато видел лицо шефа. Оно побледнело почти сразу, как будто в него метнули горсть белого пепла. Челюсть дёрнулась. Глаза вытаращились, налились чем-то тяжёлым — не то ужасом, не то воспоминанием.

Он застыл, глядя на то, что лежало в руках, будто увидел что-то невозможное.

А потом словно очнулся. Быстро, почти судорожно свернул ткань, что-то маленькое сунул себе в карман брюк и торопливо зашагал вдоль воды. Закурил на ходу, но сигарета явно сломалась в пальцах — из-за спины не видно, но вполне ясно по жесту. Чертыхнулся, бросил, достал новую. Пальцы дрожали, когда пытался удержать пламя зажигалки. Издалека — вроде бы просто идёт покурить… Но видно было, что из равновесия его выкинуло основательно.

Шёл быстро. Даже слишком. Словно убегал от чего-то. Или от кого-то.

То, как Мордюков среагировал на свёрток, вытащенный из пепелища, не выходило теперь у меня из головы. Словно увидел не вещицу, а живого призрака — что-то, что должно было остаться глубоко зарытым в прошлом. И теперь эта штука лежит у него в кармане, жжёт ему ногу, а мне — мозг.

Что же там такое?

Что?

Надо было думать, как её выудить. Но как? Сунуть руку в карман начальника при всех? Или споить его и… Мысль, конечно, дурная, но свербила.

Пока я прикидывал варианты, внимание отвлекла белая «Нива». Машина неспешно подкатила к поляне и остановилась в нескольких метрах от ближайшего стола. Дверца приоткрылась, и оттуда вылез…

Ну ни хрена с-се… Вот этого я точно здесь не ждал.

Это был ухажер Кобры. Богатенький бизнесмен Антон Львович Соколов.

— Прошу к нашему шалашу, — беззвучно и зло пробормотал я, улыбаясь и уже прокручивая в голове план мести.

Ведь до этого хлыща я так пока и не добрался. Не успел. А он, между прочим, нанял гопников меня в подъезде прессануть. Нехорошо, Антошенька. Очень нехорошо.

Ха! И ведь сам сюда приполз. На блюде.

Глава 14

Кого-кого, а вот этого пафосного хмыря я тут точно не ждал. Соколов! Ухажёр Кобры. Или уже бывший — чёрт их разберёт. Сияющий, самодовольный, в пиджачке с отливом.

Оксана его тоже заметила. Губы у нее сразу же сомкнулись в нитку. Потом она резко шагнула ко мне, будто просто подошла, но при этом плечом коснулась. Ближе некуда.

— Давай, Макс, чокнемся, — сказала моя начальница негромко, с лёгкой улыбкой. — За твой перевод. Чтобы всё — как по маслу. Полиграф, физо и прочая фигня.

В её стопке — на донышке. В моей — примерно так же. Мы знали, сколько уместно и позволительно. Ей утром в отдел. А мне — как всегда: каждый день, каждая ночь — на взводе. Нельзя расслабляться.

Чокнулись. Я глотнул — водка прошла мягко, разлилась теплом. Оксана тоже выпила, глянула на меня чуть прищурено, усмехнулась:

— Первый подчинённый, за которого я не боюсь.

— В смысле? — я сделал вид, что нахмурился. — Пофиг, что ли, на меня?

— Наоборот, — сказала Оксана с улыбкой. — Ты не щегол пестрожопый, Макс. Не накосячишь. За тебя не тревожно.

Она придвинулась ближе. На секунду будто вдохнула воздух у самого плеча.

— И от тебя… мужиком пахнет.

Она еще что-то говорила, но я пропустил. Все мое внимание было приковано к Соколову. Неспроста же он приехал? Стоит теперь и делает вид, что нас с Коброй нет. С кем-то там беседы ведет.

Я посмотрел на Оксану. Она в этот момент глядела на Антошеньку каким-то задумчивым взглядом, смысл которого сложно было уловить.

— Окс, ты что, загоняешься из-за этого мудака? — спросил я, не отрывая глаз от этого павлина.

— С чего ты взял, что он мудак? Нет, я не спорю… Он реально мудак, а ты-то откуда знаешь?

Я не стал рассказывать про Кабана и Веньку. Как он нанял их меня прессануть в подъезде. Было — и прошло, с него я спрошу, это наши дела. Просто глянул на Соколова и кивнул:

— Да по нему ж видно. Смотри, как рисуется…

Оксана выдохнула. Не то согласилась, не то просто устала от внимания назойливого ухажера.

— Между нами — всё. Давно. Я и сама не пойму, нахрена он приперся…

И тут Соколов, наконец, подошёл к нам. Вальяжно, не спеша, будто прогуливался по ковровой дорожке для дорогих гостей. Смотрел только на Кобру. Меня словно не существовало.

— Привет, Оксана, — с фальшивой лёгкостью проговорил гость, окинув ее будто бы немного удивленным взглядом с головы до ног. — Что ты сразу так напряглась? Думала, я к тебе? Я к другу. У него сегодня праздник, между прочим.

Пауза. И он уже свернул к Вострикову. Подошел к тому и похлопал по плечу:

— Ну что, старик, всё? На пенсию? Давно пора…

Надо же. Везде пострел наш поспел. Они начали о чем-то переговариваться, и, казалось, Соколов напрочь забыл про нас с Оксаной.

— Востриков… Они давно дружат, — Оксана, наконец, расслабилась. — Так я с ним и познакомилась, с Соколовым-то. Его тогда мой зам на день милиции притащил. В ресторан. Ну точно… Я уже и забыла, как это вышло.

— Ясно, — кивнул я. — Но он не просто пришел дружбана поздравить.

— Да и… Идет лесом, — выдохнула Кобра.

— Конечно, — подтвердил я. — Если что, дорогу покажу, направлю…

А сам смотрел, как они там, по-дружески руки жмут, смеются. И правда друзья.

Соколов достал из машины резную плоскую коробку. Дерево, лак, ручная работа — видный такой презент.

— Держи, брат, — всучил подарок Вострикову. — Настоящие. Из Индии. Слоновая кость, не магазинное фуфло.

— О, шахматы! — Антон приподнял крышку. — Блин, братуха, удружил! Но играть в такие не буду. На полку поставлю. И пыль сдувать, пусть глаз радуют. Гля, какая красотень!