Последний Герой. Том 2

— На каком ты пути, — хмыкнул я. — Я помню, как ты в завязке был, когда у меня в подъезде с Кабаном караулил.

— Ну, всякое бывало… — пробормотал он. — От помутнений временных никто не застрахован.

— Слушай, временно мутнеющий, подскакивай на площадь, к бочке с квасом. Помнишь, у памятника Рабочему? Где мужик в каске с фонарём и гаечным ключом.

— Помню. А вы где?

— Там и стою. Подъезжай. Дело есть.

На той стороне повисла короткая пауза. Видно, понял — дело непростое. Но возражать не стал, помнил, что видос на него у меня имеется, на котором он признается в нападении на сотрудника полиции.

— Сейчас буду. Минут десять. Я тут недалеко…

* * *

Прибыл он и впрямь быстро, на своей вишневой «девятке», с бампером на скотче. Подкатил к бочке с квасом, вылез, повертел головой, наконец, заметил меня, подошел. Мы устроились на лавке под старым тополем.

— Дело такое, Вень, — начал я. — Надо хату. Без посредников. И без лишней болтовни. Чтоб никто не знал, кто там живёт. Если что — договор оформим на тебя. Будто ты сам снимаешь.

Венька кивнул. Глаза забегали.

— Конспиративная, значит. Квартирка…

— Не твоего ума дело.

— Да понял я, понял… — отмахнулся он. — Я, между прочим, щас человек почти законопослушный. На работу устроился. В мясной отдел на рынке. Грузчиком.

— Молодец. Одно другому не мешает. Давай пошерсти там среди барыг, поузнавай насчет хаты.

— Так это… — почесал затылок. — Почём снимать-то хотите?

— Среднюю цену по рынку. Если вариант нормальный — можно чуть добавить. Но без фанатизма.

Он повертел в руках пластиковый стакан от кваса, глянул на меня, с прищуром, пожевал губу. Наконец, выдал:

— А может, вам мою? У меня однушка хорошая. От бабки осталась. Мебель, техника — всё есть. Старенькое, но работает.

— Хм, — я пригляделся. — Не клоповник?

— Да ну, вы что! Всё чисто, аккуратно. Ремонт хоть и не свежий, но всё как надо.

— А сам ты где жить будешь?

— Да я на такой случай у друга перекантуюсь. Он один живет, а мне и так скучно в одно рыло топить. Ну и денежка от аренды не помешает, сами понимаете…

Я немного подумал, потом кивнул:

— Ладно. Поехали, посмотрим твой «пентхаус».

* * *

Я подъехал к бывшему спортзалу — тому самому, где Грач устраивал свои сеансы «Солнца». Машину оставил сбоку, возле покосившегося турника, и вошёл тихонько, чтобы не мешать действу.

Картина внутри была… любопытная. Жирным маслом.

В центре зала, на расстеленных циновках, сидела разномастная группа женщин. Кто в спортивках, кто в одеянии цветастом, похожем на пижаму. Бусы, фенечки, браслеты… Типичная солянка из тех, кто ищет себя в эзотерике. Все они сидели полукругом, уставившись на Грача, который, как всегда, вещал с чувством и толком. У него это получалось волшебно. Голос у Руслана поставленный, когда надо — был бархатный. Мог бы на радио работать, ну или ролики рекламные озвучивать: «Лаки, краски и клея! Их на базе до….»

Я глянул вглубь зала, и там нарисовалось второе помещение — отгороженной ширмой угол. Маленький импровизированный уголок уюта: диванчик, пара кресел, журнальный столик, вазочка с конфетами. Там сидела дородная женщина, и…. рядом — рыжая гадалка. Судя по позам и лицам, беседа у них шла серьёзная. А барышня в кресле показалась знакомой. Точно! Та самая Натаха, которая вчера хлопала дверью и швырялась словами про мужа с двумя сортирами. Решила пока остаться в «Солнечном кругу»?

Я обозначился лёгким кивком — и Грачу, и гадалке. Те кивнули в ответ: мол, видим, скоро подойдём. Заняты, блин.

Нашёл себе место у стены, на деревянной лавке. Сел, достал из пакета полторашку с квасом и стал пить неспешно.

Женщины из зала время от времени бросали на меня взгляды. Не все, но несколько — точно. Ну, а я что? Ничего такого я не делал.

Но скоро Грач всё это тоже заметил. Морщился, хмурился, как артист, у которого кто-то начал тянуть внимание зрителя. Он был здесь главным Солнцем, и появление второго мужика явно нарушало баланс ауры.

Я усмехнулся и сделал ещё глоток кваса. Ничего, Солнце ясное, не сгорит.

Когда Алька, наконец, освободилась, я отвёл её чуть в сторонку. Думал, будет жаловаться, мол, как она там ночевала, как жить в чужой квартире, как теперь быть. Ожидал привычного женского «и что дальше?», но она удивила.

— Макс… — сказала она, глядя прямо, и воодушевленно. — Ты знаешь, ты, наверное, открыл для меня новую ступень. Серьёзно. Мне кажется, я наконец-то нашла себя.

Я нахмурился, не сразу врубился. Провел ладонью по затылку, приглаживая мысли:

— Э-э… В каком смысле?

— В прямом, — усмехнулась она. — Руслан… он, конечно, странный. Но… он настоящий. Он мне рассказал, что делает. Не в смысле эзотерики, а по сути. Я вдруг поняла, тут, в этом Круге, полно женщин, у которых реально психологические проблемы. Сильные, глубинные. Многие из них просто забитые, несчастные, депрессивные, боятся своих же мыслей. Кто-то бежит от одиночества, кто-то — от насилия. И всё, чего они хотят — быть услышанными. Не быть осмеянными. И… у них нет этого ни в семье, ни на работе, нигде.

— А ты им теперь кто? — усмехнулся я. — Жрица? Проповедница?

— Просто помощник, — она чуть пожала плечами. — Без всякой этой мистической ерунды, без «я вижу твой род по материнской линии». Просто слушаю, разговариваю, поддерживаю. Как психолог, а не как ведьма с картами и пузырьками. И, знаешь, это чертовски круто. Не надо строить из себя провидицу. Не надо врать. Фактически, я здесь делаю то, к чему давно тянулась. Работаю с людьми, которые действительно ищут помощи.

— Здо-орово, — я озадаченно кивнул, пытаясь по ходу пьесы осмыслить, что Алька теперь в секте замом работает.

Но как-то у них выходит, что дело хорошее. Нужное… Это как центр реабилитации, только не совсем стандартный.

— Клиентов — хоть отбавляй. Очередь уже записалась ко мне, — продолжала восторгаться Бобр. — Представляешь?

— Кстати, — кивнул я. — Я как раз хотел тебя попросить: со старыми клиентами — серьёзно завязывай. Особенно с теми, кто по приворотам всяким. Люди ненадежные. Вмиг сдадут… Симку тебе сегодня купим новую.

— Да, конечно, — кивнула она и на мгновение нахмурилась. — Они и мне уже до чертиков. Там всё время одни и те же. Личности с разбитой самооценкой, которые не могут отпустить прошлое. Зависимые от одобрения, вечно цепляющиеся за мужчин, которые их унижали. Вернуть абьюзера — вот их цель. Себя они не слышат, в себя не верят. Зато в «магическую свечу» верят сразу. Истеричны, границ — никаких. Сегодня — слёзы и благодарности, завтра — проклятия и угрозы поджечь квартиру.