Последний Герой. Том 2
Шрифт:
Я тихо вздохнул, переглянулся с Грачом и спокойно ответил:
— Мы же вас из оврага вытащили, баб Нин…
— Из оврага? — она нахмурилась, постучала себя пальцами по виску, словно пытаясь привести мысли в порядок. — Ох, память-то совсем уже дырявая… Ну точно, ведь вытащили же меня. То-то, я думаю, нога всё ноет. Так, может, чайку с медком хотите? Свежий медок у меня в подполе припасён…
Я чуть улыбнулся и показал глазами на стол, где уже стояли пустые чашки с недопитым чаем и миска с медом:
— Спасибо, баб Нин, мы уже откушали. Пора нам, дела. И вы больше по оврагам не ходите,
Она посмотрела на меня внимательно, прищурилась, потом покачала головой и махнула рукой:
— Вот спасибо тебе, уважил старую… Только лицо твоё больно знакомое мне, родное какое-то. Будто видела тебя уже где-то раньше. Да и ладно… Идите, не задерживайтесь, что вам здесь, со старухой. А мне тут ещё колесницу небесную встречать. Говорили же сегодня: небо откроется.
Я не ответил. Только переглянулся с Грачом, молча поднялся и направился к двери, стараясь не обращать внимания на то, как бабка снова тихо что-то бормочет себе под нос, смотря куда-то сквозь потолок, будто и вправду ждёт ту самую колесницу с ангелом мести.
Глава 20
Мобильник трезвонил прямо возле уха на тумбочке у кровати, противно и настойчиво, как дрель соседа в воскресенье утром. Я с трудом разлепил глаза. Голова была мутной и тяжелой, будто в ней остатки вчерашних приключений с закапыванием трупов крутились в бесконечном режиме повторного просмотра. Я не успел взять трубку, звонок сбросился.
Машка уже проснулась и, довольная, вовсю щебетала, размахивая перед моим носом своим смартфоном.
— Макс, прикинь, мне написал Веласкес фон Гламуро! — восторженно сообщила она, словно я должен был немедленно подпрыгнуть от счастья.
Я медленно сел на кровати, потёр переносицу, пытаясь разобраться, какого чёрта происходит.
— Кто тебе написал? Веласкес чего?
— Веласкес фон Гламуро, — серьёзно повторила Машка. — Ты что, не знаешь его? Да это же мега-крутой фотограф! Он знаменитый! Он рили культовый чувак!
Я фыркнул:
— Маш, с таким именем ему надо не фотки снимать, а в мексиканских сериалах играть.
Следачка надулась и скорчила недовольную рожицу.
— Вот ни фига ты не понимаешь, Макс! — она потрясла смартфоном. — Веласкес — реально звезда. Знаешь сколько у него подписчиков? Он даже был официальным фотографом инстаграмного фестиваля селфи в Дубае. А ещё знаешь, что? Он недавно делал фэшн-съемку для бьюти-блогерши, которую смотрит сам Кеша Белый. У него работы с сотнями тысяч лайков, и вообще, его фотки недавно выставлялись на модной выставке в каком-то лофте на Патриках. Там и Милохин лайкал его работы. Понимаешь вообще уровень, Макс?
Я посмотрел на Машку и снова устало вздохнул, чувствуя себя ещё более разбитым от её вдохновенного перечисления сомнительных достижений модного персонажа.
— Ну, если сам Кеша лайкал, то вопросов больше нет, — усмехнулся я. — Чего ему от тебя-то надо?
— Ну, он хочет поработать со мной! — она вскинула глаза, сияя от счастья. — Понимаешь, какая удача? Веласкес выбрал меня! Он увидел мои сторис, и вот… написал. Сказал, что у меня есть потенциал.
— Потенциал для чего? — чесал я за ухом, чувствуя
себя древним и непросвещенным.Маша громко фыркнула.
— Ну как для чего, Макс? Для карьеры фотомодели! Для чего же еще. Ты чего такой слоупок?
— Для модели ты не мелковата? Нет, я ж не спорю, — я бросил взгляд на её фигуру, усмехнулся одобрительно, — и ножки, и попка — всё при тебе, бесспорно. Только модели, по-моему, ростом повыше будут. Нет?
Машка вспыхнула довольной улыбкой, чуть плечами повела:
— Ой, Макс! Сейчас мини-киски в тренде. Ты отстал от жизни.
Я промолчал. Не знал даже, как реагировать: смеяться сейчас или горько расстроиться за судьбу человечества, с его любовью к этим инстасамкам и мини-кискам. Машка же, словно лик святой увидела на экране, вцепилась взглядом в телефон и быстро-быстро застучала пальцами по экрану.
— Ну всё, я ему написала! — ликующе сообщила Машка и тут же закрутилась по комнате, покачивая бёдрами и выделывая что-то среднее между ламбадой и тиктоковским шаффлом.
Получалось нелепо, но обаятельно. При этом она ничуть не стеснялась меня, нарочно распахивая полы короткого халатика и лукаво стреляя глазками. Вот же лиса, знает, как поддеть.
— Всё, иди уже, дай хоть глаза продрать, — хмыкнул я и несильно, но звонко шлёпнул её по попе. Ей, кажется, это даже понравилось.
Машка ойкнула, игриво прикусила губу и упорхнула на кухню. Я закрыл за ней дверь, взял телефон с тумбочки и сел обратно на кровать. На экране мигал пропущенный вызов от Кобры, и следом прилетело сообщение: «Срочно позвони».
Перезванивать я не стал, быстро набрал текстом в ответ: «Скоро буду, в сквере за отделом через полчаса. Тоже разговор есть». Всё-таки жить в этом информационном веке очень удобно.
Сходил в ванную, плеснул холодной водой в лицо, почистил зубы, наскоро закинул в себя бутерброд, сварганенный Машкой, и принялся одеваться.
— Ты куда это? — разочарованно протянула она из кухни. — Даже кофе не выпьешь?
— Некогда, Машуль, правда, — пожал я плечами, затягивая шнурки.
Она вышла из кухни, встала в дверях, явно расстроенная:
— Ты же на больничном, Макс… — надула губы она. — Люди на больничном вообще-то дома сидят. Я думала, Веласкес мне скоро ответит, хотела тебе его сообщение показать.
— Больничный — не отпуск, — хмыкнул я. — Это ты у нас в отпуске. С Веласкесом переписываешься…
— Стоп, а ты чего так тепло вырядился? — вдруг прищурилась Машка подозрительно. — Рубаха, футболка под ней ещё… Что за адепт многослойности…
А раньше бы сказали, что я, как дед, сто шуб напялил. Я махнул рукой и двинулся к двери.
— Погода нынче непонятная, вдруг продует. Всё нормально, не переживай.
Она, вроде, поверила, задумчиво кивнула и вернулась на кухню. Я вышел быстро, плотно прикрыл за собой дверь и незаметно ощупал пояс. Пистолет под рубашкой почти не выделялся. Если она ничего не заметила — значит, всё идёт как надо.
— Привет! — Кобра легко опустилась на лавочку рядом, чуть покосилась на меня с едва заметной улыбкой.
Рада была меня видеть, особенно после вчерашнего, когда я обстрелял ее бывшего и пригрел «Ниву».