Последний Герой. Том 2

— Хм… Интересное предсказание, — я поджал губы, душа улыбку. — Но два года назад ты уже в Академии МВД училась.

— Ну и что? Училась и училась… А мечтала о другом. Я вообще-то блогером хотела! И сейчас хочу… У-уф… — Машка вытянула губы, сложив на лице комедийную трагедию. — Ну па-а-ачему я должна шить дела, когда рождена для большего?

Она потянулась к рыжей, обняла за плечи.

— Алька! Подруга! Нагадай мне мужика богатого! Чтоб я уволилась и стала знаменитой! Желательно до понедельника…

— Легко сказать! — фыркнула Аля. — Это тебе не супермаркет: «Заверните мне, пожалуйста, олигарха без прицепа». Тут дело тонкое, понимаешь? Приворот называется. А для этого нужен конкретный кандидат.

— А-ай! — скривилась Машка, откинулась назад, чуть не свалившись с табурета. — Конкретный! Нет сейчас мужиков конкретных, вымерли, или того хуже — женаты. Остальные все какие-то… неконкретные! Вчера захожу вот как раз в супермаркет, беру творог. Рядом — мужчина: худи брендовое, часы умные, тележка без пива и кольца нет. Думаю — редкий зверь. Прохожу мимо, он: ой, мол, извините. Типа случайно задел.

Подружка слушала, причём удивительно внимательно для её состояния.

— Я — ничего, кивнула, улыбнулась. Минут через пять пересекаемся у холодильника, — продолжала Маша. — И он такой: девушка, а какое молоко лучше — вот это или вот это?

Она изобразила его позу у холодильного шкафа.

— Стоит с двумя пакетами: фермерское и ультрапастеризованное. Объясняю. Он улыбается, благодарит. Берёт оба. Через пару минут встречаемся на кассе, уже, думаю, как старые знакомые. Он снова: спасибо за помощь, бла-бла-бла… Первый раз сам закупаюсь. Раньше жена… ну, бывшая. Учусь, типа, жить. Я уши развесила, типа, всегда пожалуйста. Рассчиталась, он тоже. Ну я что, шаг замедлила, походка от бедра, долбаный пакет руку тянет, терплю. Ну, думаю, вот он — свободный, симпатичный. А он мимо проходит и ручкой так машет. Ну, мол, до встречи, может, еще пересечемся.… район же один. А я думаю: ты что, бл*дь? Реально меня про молоко спрашивал?! Никакого «поехали», «я заберу», «жду в семь». Пипец, серьезна-а?.. — Машка всплеснула руками, помолчала и тихо добавила. — Вот так и живём. Сами творог покупаем и сами его домой тащим.

— Ой, и не говори, подруга… Обмельчал мужик, — подлила масла в огонь Аля, покачивая соблазнительной ножкой. — Появляется внезапно, и сразу с абонементом на психотерапевта и тревожным расстройством. Вместо «я заеду» — пишет «можешь сама доехать?». Вместо завоевания — бережёт «свои границы». Ха! А вместо реальных поступков — репосты про осознанность и сторис с чашкой кофе: «медитирую, не тревожьте, я в моменте». Современный мужчинка — это удобняшка, а не «за каменной стеной». Он не скандальный, не альфа, не брутальный — он «не вообще». А чуть что — и его унесло в диалог с внутренним ребёнком. И самый прикол, знаете какой? — Алька вопросительно обвела нас интригующим взглядом.

— Какой? — спросили мы в голос с Машкой, мне уже самому было любопытно, что за суслик этот хомяк.

— Если рыльце в пуху, — подняла палец рыжая. — Нет, он не изменял — он просто не определился. А ты такая стоишь рядом с этим чудом эволюции, слушаешь про его «незакрытые паттерны» и думаешь: может, ну его?.. Лучше в лес. К волку. К лешему? К мужику с ружьем? Там хоть твердость есть, естество… а не это — «давай поговорим, что тебя триггернуло».

Она замолчала, посмотрела на Машу и добавила уже тише, с грустным смешком:

— Не мужик, а мягкий знак.

* * *

Первая бутылка ушла быстро. Я открыл вторую… Девчонки вдруг весело затянули песню:

Сидим с бобром за столом

Вдвоём,

на ужин готовим полено.

Давай поговорим,

бобёр,

О том, что наболело.

Не слышал такую песню. Про боров знал только: «Тихо в лесу…»

— Макс, есть гитара? — спросила меня вдруг рыжая, улыбаясь, игриво глядя в упор. — Я бы сыграла.

— Нету.

— А укулеле?

— А это ещё что за фрукт?

— Ну, маленькая такая гитара. Четыре струны.

— Маленькая? — удивился я.

— У меня дома и гитара, и укулеле. Я им даже имена дала.

— Ха! Вот ты жжёшь, Бобр! — хохотнула Машка. — Кто же вещам имена даёт?

— Ничё ты не понимаешь! — фыркнула гадалка. — Это тебе вообще не вещи. Музыкальным инструментам имена давать — это нормально. В них же дух мастера живёт.

— И как же ты их назвала?

— Ну, гитара у меня большая-пребольшая, я её Клиган зову. А укулельку — Тирион.

— Хорошо, что у тебя скрипки нет, — хихикала Машка.

— А давайте на брудершафт! — вдруг заявила Аля после очередной добавочки, держа кружку и поглядывая на меня поверх кромки.

— А давай! Бобр! Давай с тобой! — вклинилась Машка со своей кружкой между нами. — Сидим с Бобром за столом…

— Ай, да иди ты с этой песней. Потом тебя целовать, что ли? — прищурилась рыжая.

— А что, слабо подругу чмокнуть? А-абажаю тебя, Алька!

— Ладно, — вздохнула Аля. — Бобр сегодня добр.

Вечер пролетел незаметно. Хорошая компания, простая болтовня и вино — три составляющие лёгкости. Признаться, давно я вот так просто не сидел и не отдыхал, без напряга, без планов. Девчонки молодые. И вовсе они не курицы… даже красивые, рыжие. Но, как говорится, честь надо блюсти.

Разогнал их только тогда, когда опустела вторая бутылка.

— Я в душ! — схватила Машкино полотенце Бобр. — Сегодня у тебя ночую.

— Я первая! — перехватила край полотенца Машка и выдернула его.

— Овца!

— Сама овца!

— Ладно, пошли вместе, — усмехнулась рыжая, обернулась ко мне. — Максим, с нами?

— Ты охренела?! — Машка хлопнула её полотенцем по спине. — Это мой… сосед!

— Ой, да ладно, я же шучу! — пропела рыжая, и обе захохотали, хлопая босыми пятками по полу ванной.

А я пошел спать.

Завалился, покрутил немного в голове последние события, выстроил план дальнейших действий и сам не заметил, как задремал.

Скрипнула дверь. Сплю я чутко, так что тут же открыл глаза, а рука рефлекторно потянулась под подушку, за пистолетом.

В комнату кто-то прошёл, в темноте не разглядел. Мое одеяло приподнялось, и гибкий силуэт скользнул под него. Почувствовал, как в меня уперлась упругая женская грудь и горячее дыхание, отдающее мятой.

Глава 4

Утро разбудило щекотанием носа — рыжие волосы раскинулись у меня на груди, задевали лицо.

Я открыл глаза. Алька не спала, прижалась ко мне, будто боялась, что сбегу.

— Доброе, — прошептала она, улыбнувшись.

— Привет, — ответил я, чувствуя, как она снова теснее прижимается.