Последняя из рода. Скованные судьбой

— ... то лучше удалить госпожу Талилу из Императорского дворца...

Мамору нахмурился. Советник вел двойную, если не тройную игру. И то, что он так горячо поддерживал идею об отъезде Талилы, не понравилось ему до зубовного скрежета.

До такой степени, что он сам был готов отказаться от своего изначального плана и оставить девчонку во дворце.

Ведь только что его жена в очередной раз стала разменной монетой в игре, правила которой ему были неизвестны.

В разгар войны с Сёдзан.

— Что ж, такова моя воля, — Император нехотя кивнул, согласившись с советником. — Брат мой, твоя жена отправится в этот поход вместе с тобой. И помни: ты умрешь, если что-то с ней случится. Или она сама что-то натворит.

Глаза советника Горо довольно блеснули, прежде чем он скромно и смиренно склонил голову.

Мамору стиснул рукоять катаны, подавив в груди рык.

***

Талила встретила новости настороженно и без особой радости. Впрочем, ее Мамору и не ожидал увидеть. Но когда она заговорила с ним, ее голос едва слышно дрожал.

— Ты... ты позволишь мне взять с собой меч?

Боги, она даже взгляд опустила! Мамору думал, что слишком устал, чтобы чувствовать что-то. Но сейчас по-настоящему удивился. Его жена не склонила головы, даже когда шла, закованная по рукам и ногам, мимо советников и знати к ненавистному жениху в день их свадебной церемонии.

Невольно он нахмурился. Так сильно хотела ощутить в ладони рукоять меча? Это он мог понять. За минувшие годы он настолько сросся с катаной, что без нее чувствовал себя не до конца человеком. И уж точно не мужчиной.

Или же Талила так сильно хотела пронзить его этим самым мечом?..

Ему было некогда выяснять. И потому Мамору сухо отозвался.

— Если ты докажешь, что я могу тебе доверять.

Глаза Талилы вспыхнули, но она не проронила ни звука. Лишь кивнула, и эта мнимая покорность показалась Мамору опаснее ее ярости и гнева.

Но он слишком спешил, чтобы заострять на этом внимание. Слишком многое предстояло сделать.

С верным человеком он тайком выслал служанку Юми из дворца, приказав ей отправиться в его поместье. Обошел готовящийся к отъезду отряд, проверил лично все: припасы, вооружение, лошадей, поводья. Людей.

Не удивился, когда увидел среди них и дальнюю родню советника Горо, и шпионов от брата, и обычных болтунов, которые любили делиться тайнами за чашкой сакэ. Но были и преданные Империи самураи.

Мамору ждал и готовился к нападению. С того самого мига, как советник Горо горячо поддержал его идею об отъезде Талилы. Он не сомневался, что его отряд попробуют разбить. Он сомневался лишь, где, как и когда. И кто. Воины Сёдзан? Убийцы, подосланные советником?.. Те, кому магия Талилы и она сама встали костью поперек горла?..

Ему нужно продержаться недолго. Два или три дня, чтобы нагнать военачальников Осаку и Хиаши. А дальше он будет окружен по-настоящему верными людьми. Пока же будет полагаться на Такахиро, который умрет за него, и на тех, кто еще сохранил честь самурая.

Пышных, долгих проводов не устраивали. Император одарил своим благословением отряд, и они выехали.

На Клятвопреступника и его жену, про которую ходило множество ужасных слухов, на улицы высыпало посмотреть едва ли не половина столицы, и даже сгустившиеся вечерние сумерки не поумерили любопытство зевак.

Талила ехала верхом, на полшага позади мужа, прямая, словно к спине ей привязали палку. Она смотрела прямо перед собой, и лишь крепко сжатые кулаки, в которых она держала поводья, выдавали ее истинные чувства.

Мамору ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на дворец, возвышающийся с холма над столицей.

— Господин! — окликнули его, едва они миновали последние, четвертые ворота, и оказались на утоптанной широкой дороге. — Не стоит ли заночевать нам в ближайшей деревне, чтобы утром...

— Нет, — отрезал Мамору, не повернув головы.

Он бросил быстрый взгляд на безоблачное небо.

— Мы будем ехать, пока не стемнеет. И заночуем там, где придется.

Его голос прозвучал достаточно зло, чтобы с ним никто не осмелился спорить.

— Почему? — спросила Талила.

В дорогу она надела боевое облачение, лишь без верхнего доспеха. Мужские широкие штаны, мужскую же куртку, мужской пояс. И верхом сидела также по-мужски.

И от этой малости выглядела счастливее, чем когда-либо Мамору ее помнил. Даже в те короткие встречи в поместье ее отца она не казалась ему настолько довольной.

— Не хочу нарваться на западню.

— Она может поджидать тебя на протяжении всего пути.

— Тебе что-то об этом известно? — он резко повернулся к ней и схватил за руку повыше обручья.

Талила не попыталась вывернуться и смело встретила его взгляд. В ее глазах не было ни страха, ни вызова.

— Даже если бы знала, не сказала бы.

Мамору сузил глаза, пальцы на ее руке сжались сильнее. Их взгляды скрестились словно клинки. Несколько мгновений они молча изучали друг друга, будто проверяя на прочность. Наконец, его губы скривились в резкой, почти горькой усмешке.

— Ты играешь с огнем, — тихо сказал он, разжав пальцы.

Талила слегка наклонила голову, ее глаза блеснули.

— Нет, господин. Это делаешь ты.

Он скривил губы.

— Ты напрасно считаешь, что в руках Сёдзан или советника Горо, который притворяется твоим другом, тебе будет лучше.

Она ответила тотчас, словно и сама размышляла над этим недавно.

— Я знаю это, — обронила она, отвернувшись. — И я этого не хочу. Я хочу вновь быть свободной.

— Никто из нас по-настоящему не свободен, — сказал Мамору и чуть ударил пятками коня, чтобы вырваться вперед.

Короткий разговор раскаленными щипцами вытянул из него всю душу. Он хотел его прервать.

Талила за ним не последовала и больше не пыталась заговорить. Кажется, ей он дался ничуть не легче.

Мамору приказал остановиться на ночлег спустя час, как они покинули дворец. К тому моменту на безоблачном небосклоне зажглись звезды, и над горизонтом показалась луна. Они отправятся в путь рано утром, еще до того, как взойдет солнце.

Но сейчас ему требовался отдых.

Самураи натянули навесы, защищавшие от дождя, а Такахиро поставил для своего господина палатку. Сам он всегда спал снаружи, укрываясь плащом.