Потерянная жертва

– Хорошо. Но только на этот раз.

– Спасибо. Как бы вы описали отношения Джудит Лири с Томасом Блэком?

– А, Джудит. Она могла подружиться с кем угодно. Еще в начале девяностых она разъезжала по тюрьмам в составе театральной группы, там-то и сдружилась с Блэком. Они переписывались, и пару раз она его навещала.

– «Кувшин» был вашим местным пабом?

– Не совсем рядом с тем местом, где я жил, но да, я туда заходил. – Он вынул из ящика журнального столика газету. – Видели это?

Это оказался экземпляр газеты «Миррор». Кейт заметила, что Форрест загнул один уголок, явно подготовившись к встрече. Открыв газету на четвертой странице, он протянул ее Кейт. Заголовок сверху гласил:

«КАННИБАЛ ИЗ ДЕВЯТИ ВЯЗОВ

ДОЖИВАЕТ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ»

На сильно размытой фотографии, сделанной через окно палаты на первом этаже больницы, Питер Конуэй лежал на кровати, окруженный машинами, над ним склонилась медсестра, лицо которой было сплошными пикселями. На другом фото медсестра и врач смотрели в медицинскую карту, а Питер Конуэй – в камеру. Его лицо было видно очень четко – кислородная маска, открытые глаза.

– Кошмар, да? То, как журналисты лезут не в свое дело, – сказал Форрест, поджав губы и качая головой.

– Я это видела, да, – соврала Кейт, не желая показывать, что она не в курсе.

Тристан взглянул на нее, и она поняла, что он тоже не видел статьи. Судя по фото крупным планом, репортеру удалось пробраться в реанимацию и установить камеру в нескольких сантиметрах от лица Питера. Начальник тюрьмы, поддерживавший связь с Кейт и Джейком через адвоката, сообщил им, что состояние Питера стабильное, но он ни на что не реагирует. О том, что он «доживает последние дни», речи не шло, но Джейк собирался забронировать рейс обратно в Великобританию.

– О деле Каннибала из Девяти Вязов я знаю все, если вы не в курсе, – сказал Форрест, обведя Кейт взглядом с ног до головы. – Я читал книгу его матери, «Не мой сын». И я сам могу рассказать историю о Питере Конуэе. – Он мельком посмотрел на два телефона. – Хотите ее услышать?

Глава 26

– Был вечер пятницы. Мы втроем сидели в «Кувшине» – я, Роланд Хакер и Роберт Дрисколл, – начал Форрест. Он говорил тихо, и атмосфера в комнате внезапно стала ощутимо прохладнее. – Можете вспомнить число? – спросила Кейт.

– Нет. Это было незадолго до Рождества восемьдесят восьмого, когда пропала Джейни Маклин. Начало ноября, может, даже ночь Гая Фокса [11] . Было поздно, людей полным-полно, и я пошел в уборную. А надо сказать, что туалеты там были просто кошмарные, как в довоенных хижинах. Там воняло даже на холоде. Я пошел в ту кабинку, что посередине. В стене между моей кабинкой и соседней кто-то проделал отверткой крошечную дырку, чтобы подглядывать.

– Своеобразное развлечение, – заметил Тристан.

11

Традиционный для Великобритании ежегодный праздник, также известный как «Ночь костров» или «Ночь фейерверков». Отмечается 5 ноября.

– А то. Я заклеил дырку жвачкой и вдруг услышал хныканье. Какая-то девушка говорила: «хватит», «перестань», «больно», но так тихо, будто она была очень испугана. Не знаю почему, но я вынул кусок жвачки из дырки… и посмотрел в нее. – Форрест замялся и вытер лоб.

– И что вы увидели? – спросила Кейт.

– Питера Конуэя. Он сидел на унитазе, полностью одетый, а спиной к нему стояла молодая девушка. Очень худая. В красных блестящих облегающих легинсах. Футболка болталась у нее на шее, она была без бюстгальтера. Длинные волосы, чуть волнистые, растрепанные. Он проводил губами по ее спине, а потом кусал ее. Одну руку он держал в ее легинсах, а второй… – У Форреста был такой вид, будто он до сих пор не мог прийти в себя от увиденного.

– А второй что? – спросила Кейт.

– Мастурбировал.

Кейт вздрогнула.

– Он сильно ее кусал? До крови?

– Да. Она взвизгивала.

– Вы долго на них смотрели?

– Не знаю. Наверное, нет. Он укусил ее в последний раз, очень сильно, и сжал зубы. Она пыталась вырваться и громко кричала. Кровь текла по ее спине, по его подбородку. Он впился в ее кожу, как собака в резиновую игрушку, и сдавил зубами. А потом эякулировал и отпустил ее.

Кейт почувствовала, что Тристан на нее смотрит, но не смогла отвести глаз от Форреста.

– Как вы думаете, это было добровольно, раз они закрылись в кабинке мужского туалета? – спросил Тристан.

– Я не знаю, может ли тут вообще речь идти о добровольности. Она была, скорее всего, несовершеннолетней. Когда все закончилось, Конуэй приводил себя в порядок, а девушка пыталась повернуться и вытереть кровь салфеткой, он дал ей несколько скрученных купюр. Одна была в двадцать фунтов – большие по тем временам деньги.

– Сколько ей было лет, как вы думаете? – спросил Тристан.

– Мало. Четырнадцать или пятнадцать.

– И это точно был Питер Конуэй? – спросила Кейт.

Форрест долго молчал.

– Девушка вышла из кабинки первой. Я так и смотрел в дырку, и вдруг он сел на корточки, лицом ко мне, и посмотрел прямо на меня… – Голос Форреста задрожал. – В тех туалетах свет был очень ярким. Я помню его лицо. Карие глаза. Он уставился на меня, и я никогда не забуду, что он сказал. Он спросил: «Понравилось представление, да?» А я был такой дурак, что ответил: «Да». – Форрест обхватил голову руками. – Бедную девушку кусали, а я сказал, что мне понравилось представление.

– Сколько вам было лет?

– Семнадцать. Я сказал это, потому что побоялся сказать что-то еще. Он засмеялся, вышел из кабинки, помыл руки и ушел. Я подождал несколько минут, прежде чем тоже уйти.

– Вы кому-нибудь об этом рассказали?

– Нет. Ну, это ведь были восьмидесятые, и это был Кингс-Кросс. Каких только уродов там ни водилось. На каждом шагу проститутки, или, как мы сейчас их называем, секс-работницы. Я видел его в «Кувшине» еще пару раз в течение следующих нескольких недель, он там пил в одиночестве. Похоже, он меня всерьез не рассматривал, так что не узнал. Но дело в том, что Джейни и ее сестра Максин часто бывали в пабе, обычно в пятницу вечером, когда их мать заканчивала работу.

– Вы когда-нибудь видели Питера рядом с Джейни или Максин? Или с другими несовершеннолетними?

– Был один случай. Тоже в пятницу вечером, но довольно рано. Джейни и Максин играли в «Космических захватчиков», игра была встроена в стеклянный стол, экраном служила столешница. Он был не сенсорный – под стеклом стоял монитор. Однажды я увидел Питера Конуэя. Он ждал, пока ему принесут выпивку, а пока решил понаблюдать за девушками. Они не обратили на него особого внимания. В то время все это было частью повседневной жизни. Жуткие люди в жутких обстоятельствах. Только когда несколько лет спустя всплыла вся эта история с Каннибалом из Девяти Вязов, я понял, что я его видел.