Практическое руководство по злу

Имена должны были соответствовать тому, кто ты есть, и с того момента, как я приняла предложение Бедствия, я знала, что большинство моих битв будут тяжёлыми. То, что Имя откликнулось на моё желание найти способ выровнять игровое поле, было понятным. Однако я беспокоилась, что оно не будет адекватно реагировать на нескольких противников. Когда я застала Рашида врасплох и надрала его жалкую задницу, мы, по сути, дрались. Когда я перепрыгнула через бревно в последней военной игре, я была совершенно уверена, что не участвовала в борьбе. Просто использовала ту малую силу, которую моя повреждённая связь с Именем сделала доступной в то время. Сработает ли аспект, если я столкнусь с несколькими противниками, которые, строго говоря, слабее меня? Были сомнения.

Я уже знала, что Имя реагирует только на прямые угрозы, иначе оно отреагировало бы, когда Наследница перехитрила меня в Башне. Я надеялась, что мой третий аспект будет включать громкий сигнал тревоги, ревущий в моей голове всякий раз, когда дворянин сонинке уделывал меня, но я сомневалась, что это будет именно так. В моём и её Именах была какая-то извращённая двойственность, которая напомнила мне один из первых дневных уроков с моим учителем. Большую часть времени мы обсуждали учебные пособия, и он уточнял или дополнял материал из них, но время от времени он вступал в дискуссию по какому-нибудь вопросу, и весь день проводился за этим обсуждением. Мне пришлось научиться и опасаться, и с нетерпением ждать этих конкретных уроков: я всегда выносила из них что-то полезное, но выводы могли быть… мягко говоря, морально гибкими.

В тот раз речь шла о природе власти.

— Император Ужаса Подлый однажды сказал, что сила — это способность видеть, как исполняется твоя воля, — начал он. — Используя это как пробный камень, я бы классифицировал власть на два широких типа: мягкая сила и жёсткая сила. Мягкая сила, — уточнил он, — это использование косвенных методов и влияния. Убеждать и принуждать других выполнять ваши приказы с помощью убеждения или социального давления.

Хотя я не любила её на личном уровне, на объективном могла видеть, что Наследница преуспела в такого рода деятельности. Она сумела настроить против меня всех остальных претендентов ещё в Саммерхолме с минимальными усилиями и без риска для себя. Когда мы встретились лицом к лицу на Благословенном Острове, применение силы было запасным планом, а не главным направлением её усилий: вместо этого она предложила мне то, что, по её мнению, я хотела, таким образом, чтобы я не стала препятствием для её планов.

Жёсткая власть, напротив, была моим способом действия. Прямое применение силы, чтобы диктовать свою волю другим. То, как Блэк это сформулировал, заставило меня почувствовать себя неловко, но в его словах была доля правды. В конце концов, я была не прочь навязать другим то, что считала правильным и неправильным, острием меча. Даже то, что можно было бы назвать моей единственной вылазкой в мягкую силу, когда я решила использовать Одинокого Мечника как способ поджечь Кэллоу для продвижения моего дела, мне удалось сделать, сначала сильно избив героя. Я до сих пор помню, как каждый из претендентов на звание Оруженосца действовал по-своему, как будто это Имя противопоставляло разные методы друг другу, чтобы понять, какой из них был наиболее достойным. В этом свете я не думаю, что это было совпадением, что мы с Наследницей использовали принципиально разные способы получения того, что мы хотели. Мы были в соревновании, это ясно, я просто не была уверена, для чего.

Не то, чтобы это что-то меняло. Наследница точила ножи, предназначенные для моей спины, ещё до того, как мы встретились, и я не думаю, что она перестала вмешиваться в драку. Задержка магии крови и моя дерьмовая стартовая позиция явно было делом её рук, но явно не было единственным её инструментом. Два инцидента, за которыми, как я подозревала, стояла она, испортили мне представление, да, но до сих пор она всегда шла на более сложные заговоры, чем этот. Все движения, которые она делала раньше, могли полностью вывести меня из равновесия, а это означало, что, скорее всего, третий удар будет сокрушающим. Но откуда? До сих пор она вмешивалась через Колледж, что имело смысл: это был старый институт, один из тех, где её семья, вероятно, имела давние связи. Мастерящая уже убила мою первоначальную догадку о том, что она подкупила одного из капитанов-участников, что оставляло… внешнее вмешательство?

Это казалось маловероятным, учитывая то, что Блэк должен был отслеживать всё это, как ястреб. Наследница была хороша, но недостаточно хороша, чтобы пустить пыль в глаза одному из грёбаных Бедствий. Я вздохнула и отложила эту тему в сторону. К несчастью, мне было гораздо труднее предугадать действия Наследницы, чем ей — мои.

— Тот, кто предпочитает мягкую силу, слаб перед прямой конфронтацией, — вспомнила я рассуждения Блэка за чашей вина, — но того, кто использует только жёсткую силу, легко поймать в ловушку. Как и во всём остальном, баланс имеет первостепенное значение.

Это не имеет значения, решила я, крепко сжав пальцы. Как бы остры ни были челюсти капкана, в который меня загонит моя соперница, я разомкну их и швырну ей в голову эту чертову штуковину. Поправив пояс с мечом — он немного ослаб, когда я убегала от Волчьего отряда, — я снова надела шлем и вернулась к своим кадетам.

Мои первоначальные подсчёты в семьдесят один легионер были чересчур оптимистичны. Конечно, у меня было много кадетов, но не все они были в боевой форме. Проклятье, большинство легионеров, непригодных к бою, были среди панцирников. Быть растоптанным десятком огров — это не то, от чего можно оправиться за один день, и, хотя маги Килиана были довольно талантливы, способностями по-настоящему исцелять сломанные кости они не обладали. Они могли бы поставить кости на место и залатать, но любой сильный удар сломал бы их обратно — и сделал бы повторное исцеление гораздо сложнее.

— Насыщение магией при исцелении имеет ограничение, — объяснил мне рыжеволосый лейтенант.

Попытка продвинуть магию дальше этой точки приведет к… плохим вещам. Всего у меня было около пятидесяти пяти солдат в боевой форме. Большая часть моей линии, половина линии Килиана и чудесным образом все сапёры Мастерящей. У лейтенанта-гоблина действительно был талант уворачиваться от неприятностей до того, как они настигали её, и, вероятно, этому способствовал тот факт, что её сержант прокрадывался везде и навязчиво подслушивал все.

— Теперь у нас не хватит людей, чтобы сокрушить Волчий отряд, — сказала я своим оставшимся офицерам. — Даже внезапное нападение не изменит этого.

— Тогда мы идём за её офицерами, — сказал Хакрам.

— Найти их будет настоящей проблемой, — проворчала я в ответ. — Даже если нам удастся проникнуть в лагерь тихо, что не так уж и важно, у нас будет очень мало времени до того, как прозвучит сигнал тревоги.

Мастерящая мягко откашлялась.

— Никаких проблем быть не должно, капитан. Сапёрная линия Айши отсутствует, поэтому они придерживаются учебника. Их расположение лагеря — стандарт легиона.

Я нахмурилась.

— Я не вижу в этом ничего полезного, — призналась я.

Наук фыркнул от смеха.

— Это значит, что их офицерские палатки стоят в специально отведённых местах для быстрого сбора, — свирепо ухмыльнулся он. — Если мы будем действовать достаточно быстро, то сможем вытащить всех их старших офицеров до того, как остальные проснутся.

Ну вот. Должны же были быть хоть какие-то хорошие новости.

— Мне понадобятся четыре человека, чтобы проникнуть внутрь вместе со мной, — решила я. — По одному на офицера-мишень. У кого-нибудь из вас есть рекомендации?

— Сержант Разбойник, — тут же предложила Мастерящая, не замечая недовольного выражения, появившегося на лице Наука. — Он хорош в тихой работе, и ты не найдёшь никого лучше, для обезвреживания спящих солдат.

Её тон, казалось, подразумевал, что последняя часть этой фразы была комплиментом. Гоблины. У племён были очень определенные представления о том, как следует вести войны, и большинство из них заставили бы рыцарей старого Кэллоу брызгать слюной в праведном гневе. К счастью, я никогда не была поражена всей этой рыцарской этической бредятиной. Поля Стрегеса очень ясно показали, какой путь лучше подходит в сравнении, и в конце концов это было всё, что имело значение.