Правители тьмы

Мимо Эалстана прошагала пара альгарвейских констеблей. Высокий рост и рыжие волосы отличали их от фортвежцев, которых победило их королевство. То же самое делали плиссированные килты, которые они носили. Как и их развязность. Что бы ни случилось с их соотечественниками в Зулингене, они не выказывали смятения.

Но фортвежец, стоявший позади Эалстана, крикнул: "Убирайтесь отсюда, сукины дети! Идите домой!"

Оба альгарвейца дернулись, как будто их проткнули булавками. Крик был на фортвежском, но они поняли. Они развернулись, один схватился за свою дубинку, другой - за палку. На какой-то ужасный момент Эалстану показалось, что они подумали, что он закричал. Затем, к своему огромному облегчению, он увидел, что они смотрели мимо него, а не на него. Один из них указал на фортвежца, в черной бороде которого пробивалась седина. Они оба целеустремленно прошли мимо Эалстана и направились к пожилому мужчине. Он смотрел то в одну, то в другую сторону, словно раздумывая, что опаснее - бегство или неподвижность.

Прежде чем ему пришлось искать ответ, кто-то с дальнего конца улицы - теперь кто-то за спинами констеблей, кого они не могли видеть - выкрикнул: "Эй, отвали!"

Снова альгарвейцы развернулись. Снова они поспешили мимо Эалстана. Снова они никого не схватили, потому что новые оскорбления сыпались на них дождем всякий раз, когда они поворачивались спиной. Характеры альгарвейцев часто взрывались, как яйца. Эти рыжеволосые не оказались исключением. Один из них потряс кулаком и прокричал на довольно беглом фортвежском: "Вы, распутные болтуны, вы еще больше кричите, мы обращаемся со всеми вами, как с вонючими каунианцами!" Чтобы не оставить сомнений в том, что он имел в виду, его партнер вздернул подбородок и провел указательным пальцем по своему горлу.

"Позор!" Эалстан закричал. Это могло бы навлечь на него неприятности, но другие фортвежцы тоже кричали, и кричали вещи похуже. Как Эалстан слишком хорошо знал, большинство из них мало заботилось о том, что случилось с каунианским меньшинством в Фортвеге, но им всем было небезразлично, что случилось с ними.

Констебль, выкрикнувший угрозу, был тем, кто снял палку с пояса. Ругаясь теперь на своем родном языке, он пронесся между двумя фортвежцами, стоявшими неподалеку от него. Его луч не попал в них обоих, но врезался в деревянную стену винной лавки позади них. Стена начала тлеть. Фортвежцы бежали.

Как и все остальные на улице. Эалстан, не теряя времени, нырнул за первый попавшийся угол. Он тоже продолжал бежать за ними, подол его длинной шерстяной туники развевался чуть ниже колен. "Эти ублюдки сошли с ума!" - сказал другой мужчина, старающийся держаться подальше.

"Что в этом глупого?" С горечью ответил Эалстан. "Они, вероятно, получают премию за любого, кого уничтожат".

Когда другой парень не стал с ним спорить, он решил, что высказал свою точку зрения. Высказав ее, он продолжил рысью. Он не знал, вспыхнет ли в Эофорвике новый виток беспорядков, и не хотел оставаться поблизости, чтобы выяснить это. В том-то и была проблема, когда люди чувствовали себя дерзкими: сколько бы проблем они ни создавали, они все равно не могли избавиться от альгарвейцев.

"Однако, на днях", - пробормотал Эалстан. "Да, на днях..." Он услышал тоску в собственном голосе. Люди Мезенцио сидели на Фортвеге уже три с половиной года. Он улыбнулся, проезжая мимо другого исписанного СУЛИНГЕНА. Конечно, они не могли удерживать его королевство вечно.

Его собственный многоквартирный дом находился в бедной части города, уже неоднократно пострадавшей от беспорядков. Он был бы не прочь увидеть еще один раунд этого, если бы это означало вышвырнуть людей Мезенцио из Эофорвика. Поскольку он не думал, что это произойдет, он был рад, что все казалось тихим.

На лестнице пахло несвежей капустой и застоявшейся мочой. Он вздохнул, поднимаясь к своей квартире. Он привык к лучшему в Громхеорте, прежде чем ему пришлось покинуть восточный город и перебраться в столицу. На самом деле, здесь он мог позволить себе лучшее. Но пребывание в районе, где никому не было дела до тебя или до того, кем ты был, и никто не ожидал, что ты кем-то станешь, тоже имело свои преимущества.

Он прошел по коридору и постучал в дверь своей квартиры - раз, другой, третий. Изнутри донесся скребущий звук, когда Ванаи подняла засов, удерживающий дверь закрытой. Его жена открыла засов и впустила его. Он обнял и поцеловал ее. Волшебство, которое скрывало ее каунианство и делало ее похожей на фортвежанку, делало ее удивительно похожей на конкретную фортвежанку: его старшую сестру Конбердж. Ему потребовалось некоторое время, прежде чем это перестало его беспокоить.

"Знаешь, мы могли бы перестать использовать кодированный стук", - сказал он. "Теперь, когда ты больше не похож на каунианца, в этом нет особого смысла".

"Мне все еще нравится знать, что это ты стоишь у двери", - ответила она.

Это заставило Эалстана улыбнуться. "Хорошо", - сказал он и принюхался. "Что вкусно пахнет?"

"Ничего особенного", - сказала ему Ванаи. "Просто ячменная каша с небольшим количеством сыра и немного тех сушеных грибов, которые я купила на днях у бакалейщика".

"Должно быть, это грибы", - сказал Эалстан, что заставило Ванаи улыбнуться и кивнуть в свою очередь: и фортвежцы, и каунианское меньшинство в Фортвеге были без ума от грибов. Эалстан протянул руку и погладил ее по волосам. "Ты, должно быть, рада, что можешь сама сходить в бакалейную лавку".

"Ты понятия не имеешь", - сказала Ванаи. Эалстан не мог с ней спорить. Пока она больше не выглядела той, кем была, ей приходилось отсиживаться в квартире. Если бы альгарвейец заметил ее на улице или фортвежец предал ее рыжеволосым, ее бы увезли в Каунианский район, а затем, что слишком вероятно, отправили на запад, чтобы ее жизненная энергия помогла привести в действие колдовство, которое альгарвейцы использовали в своей войне против Ункерланта.

Эалстан пошел на кухню, вытащил пробку из кувшина с вином и наполнил два кубка. Один из них он отнес обратно Ванаи, а другой поднял в знак приветствия. "За свободу!" - сказал он.

"Или что-то близкое к этому, во всяком случае", - ответила Ванаи, но все же выпила за тост.

"Да, что-то близкое к этому", - согласился Эалстан. "Возможно, и что-то приближающееся". Он рассказал ей, как фортвежцы доставили неприятности альгарвейским констеблям.

"Хорошо!" - сказала она. "Жаль, что меня там не было". Через мгновение свирепая улыбка сползла с ее лица. "Конечно, если бы я был там в том виде, в каком я есть на самом деле, они были бы так же счастливы швырять в меня камнями и орать: "Грязный каунианец!"

Ее глаза встретились с глазами Эалстана, словно бросая вызов ему отрицать это. Он отвернулся. Ему пришлось отвести взгляд. Максимум, что он мог сделать, это пробормотать: "Мы не все такие".

Взгляд Ванаи смягчился. "Конечно, нет. Если бы ты был таким, я была бы уже мертва. Но слишком многие фортвежцы такие". Она пожала плечами. "С этим ничего нельзя поделать, или я ничего не вижу. Пошли. Ужин должен быть готов".

После ужина Эалстан читал книгу, пока Ванаи мыла посуду и столовое серебро. Он принес домой много книг, пока она была заперта в квартире - чтение было почти единственным, что она могла делать, пока он ходил по счетам и собирал им достаточно денег, чтобы продолжать работать. Он тоже их читал. Некоторые - классику, которую ему приходилось изучать в своей академии в Громхеорте, - оказались гораздо интереснее, когда он читал их, потому что хотел, чем когда они насильно запихивались ему в глотку.