Правители тьмы

"Знаешь, нет никакой гарантии, что он сможет сделать что-нибудь подобное", - сказал Обилот. На этот раз кивнул Гаривальд.

"Я поговорю с ним", - снова сказал Мундерик. "Посмотрим, что он сможет сделать. Если у нас здесь есть маг, мы, черт возьми, должны извлечь из него хоть какую-то пользу, ты так не думаешь? Он потопал прочь, не дожидаясь ответа.

"Если бы у нас был маг, мы могли бы извлечь из него какую-нибудь пользу", - сказал Гаривальд после того, как лидер нерегулярных войск удалился за пределы слышимости. "Но вместо этого у нас есть Садок".

"Я знаю", - сказал Обилот. Они обменялись кривыми улыбками. Гаривальд испытал определенное облегчение. Он тоже поссорился с Обилотом не так давно.

Я никогда не хотел ни с кем ссориться, подумал он. Я просто хотел прожить свою жизнь в Цоссене со своей женой, сыном и дочерью. Но Цоссен лежал далеко-далеко на западе - в пятидесяти милях, может быть, даже в шестидесяти. Он не знал, увидит ли когда-нибудь снова свою семью. Обилот не отличалась особой красотой, но и невзрачной ее тоже нельзя было назвать. Он не хотел, чтобы она злилась на него.

Он был вдали от Анноре уже большую часть года. Если бы Обилот решила забраться к нему под одеяло, он бы не вышвырнул ее. Но она этого не сделала. Она ни с кем не залезала под одеяло, и она зарезала мужчину, который слишком настойчиво пытался залезть к ней под одеяло. Другие женщины из банды иррегулярных войск вели себя примерно так же. Гаривальд посмотрел на нее, но отвел взгляд прежде, чем их взгляды встретились. Что ты будешь делать дальше? кисло подумал он. Начать сочинять песни о любви?

Обилот сказала: "Может быть, из этого ничего не выйдет". Ее голос звучал так, будто она не верила в это.

"Да. Возможно". Гаривальд, похоже, тоже в это не верил.

Пару дней спустя Мундерик собрал иррегулярных на поляне в сердце их лесной твердыни. "Мы должны выйти и саботировать лей-линию", - сказал он. "Вокруг Дуррвангена, к югу и западу отсюда, идут тяжелые бои. Если регулярная армия сможет вернуть его, они нанесут альгарвейцам тяжелый удар. И рыжеволосые знают это, будь они прокляты. Они хотят сохранить Дуррванген, так же, как они хотели сохранить Сулинген. Но у них есть реальные каналы снабжения в это место. Чем больше мы сможем сделать, чтобы туда не попали люди, бегемоты и яйца, тем лучше мы послужим Ункерланту. Это у тебя есть ?"

"Да", - хором ответили нерегулярные войска, среди них был и Гаривальд.

"Мы нашли участок лей-линии, который предатели Грелцера плохо охраняют", - продолжил Мундерик. "Мы посадим наши яйца там. И у нас есть новый способ убедиться, что ублюдки, которые называют драгоценного кузена Мезенцио Раниеро королем Грелза, не смогут последовать за нами. Садок скроет наши следы в снегу." Он помахал рукой человеку, который должен был стать магом.

"Это верно", - сказал Садок. Он сам был громилой, возможно, таким же громилой, как Мундерик. "Я уверен, что это сработает". Он переводил взгляд с одного из своих товарищей на другого, призывая их не соглашаться с ним.

Никто ничего не сказал. Гаривальд хотел, но Садок уже знал, что он думает о его магическом мастерстве. Может быть, на этот раз у него ничего не выйдет, подумал Гаривальд, и его разум почти повторил слова Обилота. К сожалению, это также перекликалось с его собственной скорбной кодой. Да. Может быть.

Когда наступила ночь, иррегулярные войска покинули лес и пересекли сельскохозяйственные угодья вокруг него. Гаривальд надеялся, что Мундерик был прав, когда сказал, что знает о участке лей-линии, который плохо охранялся. Некоторые из людей, которые, как предполагалось, служили королю Раниеро, на самом деле остались верны королю Ункерланта Свеммелю и помогали им, когда и как могли. Но другие ненавидели Свеммеля сильнее, чем альгарвейцы; эти грельзеры, как он, к своему ужасу, обнаружил, были жестокими, решительными врагами.

По небу неслись облака. Время от времени он мельком видел луну, стоящую высоко на северо-востоке. Появлялись звезды, на мгновение мерцали, а затем снова исчезали. Обилот подошел рядом с Гаривалдом. "Садоку лучше суметь скрыть наш след", - сказала она тихим голосом. "Если он не сможет, предатели последуют за нами домой".

Гаривальд кивнул. Ушанки на его меховой шапке закачались вверх-вниз. "Я думал о том же самом. Лучше бы я этого не делал".

Иногда снег был глубоким, занесенным снегом. Нерегулярным войскам приходилось продираться через сугробы или же искать путь в обход их. Гаривальд продолжал бормотать себе под нос. Даже если Садок мог волшебным образом стирать следы, мог ли он избавиться и от этих следов перехода? Думал ли Мундерик об этом? Думал ли Мундерик о чем-нибудь, кроме как хорошенько врезать альгарвейцам? Гаривальд сомневался в этом.

Если патрульная рота Грелцера поймает их здесь, на открытом месте, их убьют. Он держался за свою трость, которая когда-то принадлежала рыжеволосой девушке, которая теперь больше не могла ей пользоваться, и надеялся, что этого не случится.

После того, что казалось вечностью, но луна настаивала, что было задолго до полуночи, иррегулярные войска подошли к линиям кустарника, которые отмечали путь невидимой лей-линии. Кустарники не давали людям и животным случайно попасть на путь приближающегося каравана. Сердце Гаривальда глухо забилось, когда иррегулярные войска протиснулись сквозь них. На этот раз никто из охранников Грелцера не выкрикнул вызова. Мундерик, во всяком случае, знал, о чем он говорил там.

Некоторые из нерегулярных войск взяли с собой кирки и лопаты, а также свои палки. Они начали копать яму, в которой прятали яйцо, которое они привезли, чтобы уничтожить караван. Земля была промерзшей; у них было дьявольское время на раскопки. Гаривальд мог бы сказать им, что они это сделают. Они, вероятно, и сами это знали, но должны были сделать все, что в их силах. Они посадили яйцо и засыпали его снегом. Если повезет, альгарвейцы в головной повозке каравана не заметят его, пока не станет слишком поздно.

"Поехали", - сказал Мундерик, когда работа была выполнена достаточно хорошо - и когда ему больше не хотелось ждать.

"Возвращаемся тем путем, которым мы пришли, как можно ближе", - добавил Садок. "Я немедленно уничтожу все следы".

"Лучше бы он это сделал", - пробормотал Гаривальд Обилоту, когда они направились к лесу. "У нас будут неприятности, если он этого не сделает, если только не разразится снежная буря и не заметет наши следы".

"Я не думаю, что кто-то из них придет", - сказала она. "Это не такая суровая зима, какой была в прошлом году. Просто ... холодная". Гаривальд кивнул. Для него это было то же самое. Это не означало, что он не мог замерзнуть здесь до смерти, просто замораживание заняло бы больше времени.

Он устал к тому времени, как иррегулярные войска вернулись на опушку леса. Сумерки еще не коснулись края неба, но не могли быть далеко. Он не слышал, как лопнуло яйцо. Как и Мундерик, который был недоволен этим. "Что-то пошло не так", - продолжал говорить лидер группы. "Силы внизу сожрут меня, если что-то не пошло не так".