Правители тьмы

"Да", - сказал один из его помощников. Они сделали, как им было сказано. Старик протестующе закричал и попытался сопротивляться, но он мог бы быть трехлетним ребенком, учитывая всю ту пользу, которую это ему принесло. Помощники тюремщиков увели его. Несмотря на то, что он был голым, он продолжал визжать.

"Теперь..." Тюремщик полез в ящик стола и вытащил какие-то формы. "Документы. Если он действительно каунианин, вы получите почести. Если это не так, то вина ляжет на тебя ".

"Обвинять? В чем?" Бембо хлопнул себя ладонью по лбу в мелодраматическом недоумении. "За то, что побеспокоил несчастного фортвежанца? Кто в этом виноват?"

"Никто не виноват в том, что беспокоит фортвежанца", - согласился тюремщик. "Но если этот старый хрыч окажется не каунианином, тебя обвинят в том, что ты беспокоишь меня". Он одарил констеблей на редкость неприятной улыбкой, той улыбкой, которая заставляла их в спешке убегать из тюрьмы.

Как только они вышли на улицу, Орасте одарил Бембо такой же улыбкой. "Тебе лучше не ошибаться", - сказал он. Бембо тоже хотел убежать от своего напарника, но не смог. Ему пришлось самому улыбнуться, кивнуть и продолжить свою смену.

Как только они заступили на дежурство на следующий день, они поспешили в тюрьму. Тюремщик не начал ругаться в тот момент, когда увидел их, что Бембо воспринял как хороший знак. "Ну, вы, ребята, все поняли правильно", - сказал тюремщик. "Он был каунианином".

Орасте хлопнул Бембо по плечу, достаточно сильно, чтобы тот пошатнулся. Бембо услышал что-то, чего Орасте не уловил. "Был?" он спросил.

"Да". Тюремщик выглядел кислым. "Где-то ночью кто-то дал ему панталоны и тунику, чтобы он не замерз. Он скрутил их и повесился на них. Это уничтожило заклинание вместе с ним. Как я уже сказал, он был каунианином, все верно."

"Грязный ублюдок", - сказал Орасте. "Мы могли бы найти какое-то применение его жизненной энергии".

"Это верно", - сказал Бембо. "Подобное самоубийство должно караться смертью". Он рассмеялся. Через мгновение Орасте и тюремщик сделали то же самое.

"Я отправил бланки в казармы полиции", - сказал тюремщик. "Вы заслуживаете похвалы, как я и говорил вам вчера. Это оказалось хорошей работой". Бембо сиял, прихорашивался и расхаживал с важным видом. Он не очень возражал, услышав, что многоопытный старый каунианин мертв. Теперь, когда он знал, что получит награду за его поимку, он совсем не возражал.

***

В те далекие дни, когда он был крестьянином, как и любой другой крестьянин в Ункерлантском герцогстве Грелз, Гаривальд с нетерпением ждал зимы. Поля покрывали снежные заносы, поэтому большую часть времени он проводил дома, и большую часть этого времени был пьян. Помимо заботы о домашнем скоте, который всегда делил хижину с его семьей и с ним самим, что еще там оставалось делать, кроме как пить?

Но теперь у него не было дома, только жалкое маленькое убежище, не заслуживающее даже названия хижины, посреди леса к западу от Херборна, столицы Грелза. Отряд иррегулярных войск Мундерика все еще удерживал леса, все еще сдерживал альгарвейцев, которые захватили Грелз, и марионеток Грелзера, которые им служили, но иррегулярным войскам зимой приходилось труднее, чем летом.

Гаривальд вышел из своего убежища, чтобы посмотреть сквозь сосны и березы с голыми ветвями на угрюмое серое небо над головой. Накануне шел снег. На какое-то время он подумал, что с этим покончено, но никогда нельзя было сказать наверняка. Он сделал пару шагов. При каждом шаге его войлочные ботинки оставляли на снегу четкий след.

"Следы", - прорычал он, при этом слове изо рта у него повалил пар. "Хотел бы я, чтобы существовало волшебство, способное убрать следы".

"Не говори таких вещей", - воскликнул Обилот. Она была одной из немногих женщин в группе Мундерика. У женщин, которые убегали сражаться с рыжими и их местными кошачьими лапами, обычно были причины гораздо более срочные, чем у их коллег-мужчин. Обилот продолжал: "Садок может пронюхать об этом и попытаться наложить заклинание, чтобы избавиться от них".

"Возможно, это не так уж плохо", - сказал Гаривальд. "Скорее всего, какое бы волшебство он ни использовал, оно ничего не даст".

"Да, но это может пойти так плохо, что альгарвейцы падут на наши головы", - сказал Обилот.

Ни один из них не говорил о преимуществах, которые последуют, если заклинание Садока сработает. Ни один из них не думал, что заклинание Садока, если он его сотворит, будет успешным. Он был ближе всех к магу, которым хвасталась банда Мундерика. Что касается Гаривальда, то он был недостаточно близок. У него не было никакой подготовки. Он был просто крестьянином, который повозился с несколькими чарами.

"Если бы он только знал, когда пробовать, а когда нет", - печально сказал Гаривальд. "Он может быть достаточно хорош для мелочей, но на этом он не остановится. Он даже не будет стрелять в них. Если это не огромно, он не хочет беспокоиться об этом ".

"Кто не хочет беспокоиться о чем?" Спросил Мандерик. Лидер иррегулярных войск был крупным мужчиной с жестким лицом. Он выглядел так, как будто играл свою роль. Его характер тоже подходил ему для этого. Нахмурившись, он продолжил: "Кто этого не делает, будь оно проклято? Мы все должны делать все, что в наших силах".

Обилот и Гаривальд посмотрели друг на друга. Гаривальд был обязан Мундерику своей жизнью. Если бы нерегулярные войска не вырвали его из рук альгарвейцев, люди Мезенцио сварили бы его заживо за то, что он сочинял песни, которые насмехались над ними. Несмотря на это, он не хотел подкидывать Мундерику эту конкретную идею, и Обилот, очевидно, тоже.

Мундерик тоже видел это. Его кустистые брови образовали темную полосу над глазами, когда он нахмурился. "Кто не хочет беспокоиться о чем?" - повторил он с сердитым рокотом в голосе. "Вам лучше сказать мне, о чем вы говорили, или вы пожалеете".

"На самом деле, ничего особенного". Гаривальд тоже не хотел настраивать против себя Мундерика. У них уже была пара стычек. К его облегчению, Обилот кивнул в знак согласия.

Но они не удовлетворили своего лидера. "Давай, выкладывай!" - рявкнул он. "Если мы собираемся заставить захватчиков и предателей выть, мы должны сделать все, что в наших силах". Его взгляд был таким свирепым, что Гаривальд неохотно рассказал ему, о чем они с Обилотом говорили. К его ужасу, Мундерик просиял. "Да, это было бы как раз то, что нам нужно. Следы на снегу мешают нам совершать набеги, не выдавая себя. Я поговорю с Садоком".