Предрассветные боги

— Так, может, я еще передумаю.

— Ну-ну, — скривил рот Северко. — Передумай. Туда передумай, а следом обратно. Когда тебя мотать перестанет, тогда и поговорим. А ныне поздно уже. Ночь. Спать пора, а то завтра глаз не продерем.

Они ушли — эти самые славны, что из Белого народа. А прочие так и остались со своими страхами да сомненьями. И лишь Небор вроде как даже лыбился. Не по-доброму, но явно что-то кому-то обещая.

Глава 5

Глава 5

Перун

До соляных озер средь теряющих зелень, подсушенных зноем трав дошли в тыждень. Могли б и не в девять дней, могли б вдвое быстрей, да тащились от воды к воде, и тут Сэбэ ни разу не промахнулся. Знал шекэри свои земли, будто руки собственные — великие знания держал в голове этот с виду, вроде, и неприметный мужик. А без того обоз в двадцать две повозки — каждая при двух конях — да семь десятков верховых помимо семерки горцев, да заводных пара десятков… Словом, сто да еще сорок коней прокорму с водой требовали пропасть. Насчет прокорма пока не беспокоились — выгребали прошлогодние запасы в густо рассевшихся на этих землях аилах. Сакха то голодом не грозило, ибо на подходе был и нынешний урожай зерна. А уж степь к началу осени и своего добра заготовила вдоволь для всякой живности. Однако верховые шли сторонкой от повозок, дабы всем коням досталось поровну, дабы одни не подъедали за другими скудные остаточки. Людям и вовсе забот только и перепадало, что скоренько перебить да освежевать, да закоптить подманенные Перункой стада местной дикой рогатой живности. Еще и степнячки дорогой не упускали случая набить встреченной дичинки — не страшились девки убредать подале от обоза. Вукир, Вуклай да Вукадин уходили с ними, признав охотниц за своих.

Пару раз гулены приводили на хвосте малые ватаги воинов сакха: и Перунке на пользу, и конями с воинской справой богатели. Нынче уж все мужики — даже похрамывающий Небор — шли верхом, разодетые на воинский лад с ног до головы. Сила то была — силища! Понятно, что просто числом, так не то, чтобы и очень. Но при грозном боге небесных громов и земных воинов чуяли мужики свою непобедимость, и оттого крепились духом на глазах. Да и бабы с девками не отставали — нынче уже целый десяток дочерей Белого народа восседал на конях в воинской справе, тянулся за степнячками. Вечно настороженная Айрул из народа Хун взяла под свою руку почти три десятка сложившейся девичьей конной ватаги и гоняла ту до седьмого пота. Любой случай ловила, дабы ее девки трудились над меткостью стрельбы, и тут девы славнов радовали злым упорством, не уступающим степной лихости. Перунка же за прошедший тыждень тож потрудился на славу. Все девять дней пути от ям для плавки аясовых камней укреплял тела пораненных, что своими силами еще долго бы приходили в надлежащий вид.

И все-то, вроде, шло ладно, да только Драговита вся его жизнь не сподобилась приучить к легкости мыслей. Не умел он верить в подобные затишья, а потому сторожился пуще прежнего. Нынче Перунка боле не прикрывал их невидимостью — не разбрасывал силу по-пустому на такую оравищу. Нынче все они рассчитывали лишь на удачу, что уведет с их пути слишком большие ватаги сакха. Нэкып Сэйын так и не потащился их хватать. Поначалу, вроде, взял след и пару дней нагонял, но нечаянным образом резко свернул в сторону гор с логовом Чернобога. И унесся туда, ровно с подожженным хвостом, чему Драговит тоже поначалу не шибко-то верил. Гонял обратно по следам обоза и мужиков, и особо девок Айрул, да никакого подвоха нэкыпова отыскать не мог: земля за их спиной была покойна. Даже сакха-поселяне, жившие мирными трудами, не шибко бежали от неведомой орды пришельцев, ибо зла для себя не видали. По зерну отнятому, понятно, печалились, да боле радовались, что домашнюю скотинку у них не угоняли, не резали. Перунка, наконец, сжалившись над дядькой, признался, что слыхал отголосок Мариной силы, с коей его собственная не сравнится. Видать, завернула та большую воинскую силу нэкыпа на себя, дабы дать им чистую дорогу — помогла, чем смогла, не сворачивая со своего пути.

Вот и о том сподобились, наконец-то, прознать. Теперь Перунка поведал своим о трех богах, томящихся в горе, куда их заточил Чернобог. В ту ночевку горцы удалились к отдельному костерку, дабы не кормить своими тайнами чужие уши. Лишь Айрул Перунка велел позвать за собой — заверил, дескать, верней человека горцам отныне не найти. Эта мрачная девка жизнь отдаст за любого из них без малейшей заминки. А к тому еще и тремя десятками верховодит, что добрую воинскую силу имеют — должна знать всю правду.

— А что за богов-то он полонил? — аж трясло от любопытства Парвита, коему вторили и Зван с Ильмом.

— Узнаете своим чередом, — не пожелал раскрываться до донышка бог. — Вот довезет их Мара без помех до дому, там все вам и откроется.

— Есть сомнения, что не дойдем? — подозрительно осведомился Рагвит.

— Мы точно дойдем, — ничуть не сомневался Ирбис. — Мы нынче сила. Нас уже поболе полутора сотен. А вскоре вдвое больше станет — я верю. Раньше боялись, что полон повезем хворый да ломанный. Но, у нас тут все сильны и здоровы. Мужиков втрое меньше — это да. Но, Сэбэ сказывал, будто соль копают одни мужики. Да и аясов камень копают тоже мужики. А мы за ними на полдень собирались сбегать. А может, где еще насобираем, как в последних двух аилах. Гляди, еще окажется, что баб опять меньше станет.

— Ну, мы еще твоих сродственниц по пути заберем, — напомнил Ильм. — Да и других каких непременно по аилам поразыщем. Их вон, вишь, как повсюду раскидали. Будет у нас еще добыча — утащить бы всю да пупки не надорвать.

— Наша добыча сама себя тащит, — мрачно отозвался Рагвит. — А вот с Марой-то, как быть? Ушла одна в самое логово, а мы тут прохлаждаемся…

— Вам там делать нечего, — беззаботно отмахнулся Перунка. — Вашей помощи там не требуется. Она мечом махать не собирается. Да и вам бы не дозволила — говорено уж, переговорено. Без нужды убивать на этой земле мы не станем. Воинов — тех проредим, но с толком. Возов с конями еще набрать нужно.

— Кормить их чем? — поморщился Рагвит. — Тут, понятно, у местных разживемся, а в горах? Уже почти полторы сотни коней, так их бы через горы протащить. А ты еще желаешь набрать. Весна вон к концу идет. Глянь вокруг: земля иссыхает, жара вовсю, реки мелеют. Осень подступает, торопится, а мы еще и до Великих вод не добрались. Как до низовья такой речищи дотащимся своим обозом — ума не приложу. Это уж точно по снегу одолеем, никак не раньше. А сколь с тех полуденных копей еще до дома добираться? И как по зимнему запустенью, по снегу да еще в горах мы тех коней домой доведем?

— Не успеем даже дойти до низовья Великих вод, как они голодать начнут, — согласился Драговит. — И запасов на всех мы с собой не утащим. Даже если всю прочую добычу из повозок повыкидываем. Нам не то, чтобы добавить коней, мы и этих-то не убережем. Половину отпускать нужно. Оставлять лишь тех, что возы тянут. Ну, и заводных пару десятков.

— Дозволь спросить, вождь, — тихонько попросила Айрул и получила одобрительный кивок: — Сколько вы шли от своего дома к Великим водам?

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Поняли ее все, ибо Перунка всех своих окончательно натаскал на язык сакха для свободного разговора со многими полоняниками. Да и с местными. И сообразили, во что их умная девка носом ткнула, тоже разом. Они без обузы, с богатырскими силами, по свежей зелени второго весеннего месяца до Великих вод добирались больше месяца. Одиннадцать коней кормили, а тут!

— Где зимовать станем? — задал Северко самый очевидный вопрос.

— Да, зимовать где-то тут придется, — хмуро признал Драговит. — Нынче уж и неважно: пойдем за своими туда, где аясов камень копают, или нет. Все едино домой не поспеем. Даже ежели добычу бросать, столько народу в горы по снегу вести лишь на погибель. А коли на берегу Великих вод осядем до весны, так с прокормом коней можно и угадать. У сакха-то, небось, много чего на зиму припасается, коли они столько скотины кормят, — нехорошо так усмехнулся он. — Уж коли на них наши родичи столь долго спину гнули, так заработали ж себе на прокорм? А с ними и нам чего-нибудь да перепадет. Нас-то вон неполный десяток — не объедим, поди.

— Нужно местечко присмотреть поладней, — озаботился Ильм. — Простой люд обижать не станем! Из домов, на зиму глядя, не погоним. Нехорошо это. Пращуры такого не одобрят. Да и совесть же надо иметь как-нибудь. Сакха в злодействах виним, в разорении чужих селищ, а сами что, тем же займемся? Моего согласия на то не будет!

— Он прав, — подхватил Зван. — Боги-то наши хоть и не шибко сердцами милосердые, да людей вон попусту не губят. Даже воинов не всякий раз за кромку отправляют. А мы что же?