Приходите за счастьем вчера

Кетрин сжала кулаки – непробиваем. Но это прежний Эл, именно её Эл, которого она всегда любила, а не тот бьющийся в агонии из Сан-Франциско. Если подумать и отбросить гордость и всю прочую муть, ей был нужен любой, а вот самому Элайдже он, опустившийся до насилия, нужен? Нет. Потому что такой, вечно носящийся со своим чувством собственного достоинства, в отличие от всех остальных виденных ею мужчин, включая отца, ей и нужен был любой Элайджа. Круг замкнулся.

– Давай бумаги. – Пара минут и закорючки были расставлены. Женщина аккуратно положила ручку на место, упорно глядя в стол, голос огрубел: – И что теперь, Эл?

– Ничего. Но, Катерина, я предпочитаю, чтобы мой ребёнок рос в достатке, а не в этой халупе, – в его голосе промелькнуло презрение сноба, и он смерил взглядом гостиную небольшого дома, – это, надеюсь, ясно?

– Твой педантизм? Более чем, – ровно согласилась девушка. – Любишь, чтобы вещи были в идеальном порядке.

– Похвально, что к тебе стала возвращаться длинная память. На какие деньги ты живешь?

– Работаю с переводами, здесь не так много владеющих тремя языками, а документация ЕС... – она повела плечами, заставляя себя перестать тискать хлопковый палантин, а который вцепилась.

– Ясно, ты хочешь в Англию?

– Ты заберёшь меня домой?

– В Йоркшир? – Он поднял брови, увидев энергичный кивок: – Или в поместье?

– В поместье, – пробормотала Кетрин, поняв, что обрадовалась раньше времени. – Значит, не заберешь. – Губы зло поджались. – И как же ты будешь жить? Наведываться к дочери по воскресеньям? А потом заведёшь себе новую «кошечку», она родит тебе ещё детей и будешь жить сыто и ладно, а я так? Терпимое неудобство?

– Оставь это, Катерина, – сухо сообщил Майклсон. – Я устал.

– От меня? – с вызовом вскинулась Кетрин. – Я виновата во всём?

Но теперь этот вызов разбился о спокойное:

– От тебя. Мы оба виноваты в том, что несчастливы. Счастливая женщина не сбежит от того, кого любит в другую страну. И я не должен был тебя насиловать. Не потому что ты не простила или что-то подобное – это ерунда. Ты ведь меня понимаешь?

– Да, – тихо прошептала Кетрин, отступая на шаг. Их так часто склеиваемая чашка снова разбилась, и на это раз они оба внесли свой вклад, чтобы превратить осколки в пыль. Он никогда бы не упрекнул её, но и без слов Кетрин знала, когда она внесла свою лепту и загасила эту их «искру». – Поэтому ты не третируешь меня? – улыбнулась сквозь застывшие на глазах слёзы девушка.

– Ну, я хотел крушить и убивать, когда узнал где ты. Да ещё ребёнок… – Он поморщился и оборвал себя – что переливать из пустого в порожнее. – Ты отрезала волосы?

– Да, отрезала. – Катерина села на диван, сжав руки на коленях. – Посеклись совсем.

– Так тебе тоже красиво.

«Ему жалко моих кудрей…»

Повисла тишина, нарушаемая лишь короткими вздохами судорожно дышащей девушки.

– Я оставлю тебе охрану и кредитку, – Элайджа собрал подписанные ею бумаги и вытащил бумажник. На стол легла платиновая карточка. – И потом дашь адрес своего врача и арендатора.

Кивнув, Майклсон направился к двери, голос Катерины звучал вяло и апатично.

– Арендатора зачем?

– Куплю этот дом.

– А-а… – Кетрин кивнула. Палантин полетел за диван. – Эл!

Сумка из его пальцев выскользнула, упала на пол. Ведьма. Таких точно сжигали. Перехваченный на пороге, он поддался настойчивым прикосновениям горячих губ и разжал зубы, позволяя языку Катерины скользнуть в рот, в то время как руки Элайджи сжали её ягодицы. Мужчина вдруг представил, как будет ласкать длинные бёдра, целовать плечи и живот, как начнёт вибрировать на стонах голос Катерины при приближении разрядки, а тело трястись в ознобе, как они встретятся взглядами после, и она будет покорная и обессиленная от похоти, рассерженная своей же покорностью – это всегда веселило… И словно подтверждая воспоминания, Кетрин уступила, плавно откидывая голову назад и предлагая право лидерства ему. Возбуждение вскипело в крови с такой силой, что оглушило, заставив замереть столбом. Опасно быть во власти такой покорной и слабой женщины, самое опасное, что было в его жизни…

– Я же сказал – нет, идиотка чёртова!!

Шарахнувшись в сторону, Кет испуганно съёжилась, недоумевающе рассматривая теперь уже бывшего мужа. Она же победила! Да спровоцировать поцелуем такую эрекцию редкая женщина способна, особенно если она уже не столь хороша внешне как раньше! И, переборов страх перед явной агрессией, вновь нежно обвила руками шею Элайджи. В Бразилии же сработало. В следующее мгновение тонкая кожа её запястий украсилась следами мужских пальцев, а девушка заскулила. Хватка ослабла.

– Тебе мало было в Сан-Франциско? Не доводи.

– Я никого не довожу.

– Да неужели? – На смену её рукам пришли щёки, двумя пальцами ухватив за которые, он заставил смотреть прямо на себя. – По-моему этим ты занимаешься с особым блеском. Несколько взглядов, поцелуев и перед тобой скотина. А скотина не слишком способна думать, когда в неё тыкают палкой – может и убить. Ты не боишься, что в один прекрасный день ты снова перейдёшь границы допустимого, и я тебя просто грохну, ну, или на худой конец отлуплю до потери сознания?

– Нет. – Она фыркнула и мотнула головой, привычно потершись о пальцы. – Ты меня не можешь тронуть.

– А я вот боюсь, представь себе.

– Я знаю тебя лучше.

– Когда-то ты была уверена, что я не возьму тебя силой, радость моя, – лицо исказилось злобой, – да что там – я тоже был в этом уверен. Теперь у меня уверенности в себе поубавилось. Попадись ты мне в самолёте, когда я узнал где ты или после звонка Елены, и мой ремень…

– Я беременная. В самолете ты меня представлял иначе. – Кет упрямо смотрела. – На деле ты меня не тронешь. Ты даже не замечаешь, что не смог это сделать и сейчас, стоило мне скривиться.

– Я... Извини, – он осёкся, почувствовав потные ладони Катерины. Осознал – вправду второй рукой едва ли не поддерживает бывшую жену за спину, чтобы она случайно не оступилась. Отпустил её лицо. Тон стал официально-холоден, как в тот момент, когда они только приступили к диалогу: – Ты ошибаешься, я ничего не могу предположить о своей реакции, когда речь идёт о тебе. А мне не нужны такие страсти, поэтому я не хочу быть с тобой, не хочу заниматься жизнью на вулкане.

– Больше не хочешь меня любить?

– Да. Ты не приносишь мне радости, а если приносишь, то...

– То что? – напряжённо потребовала продолжения Кет.

– Слишком дорого обходится.

– Так я всё-таки виновата? – Она потёрла пятна на щеках, теперь уже злясь на него за это достоинство, которое и полюбила так безоглядно. И из-за чего сбежала в Болгарию, чтобы дать Элайдже время вернуть себя. Единственный прокол – не подумала, что больше он в эту реку не полезет.

– Ты не виновата. Это моё дело, кого мне выбирать – тебя или, скажем, как Мередит. – Он вновь закрылся в панцирь спокойствия, голос стал теплее: – Я ведь не хотел кричать на тебя и трогать вообще, итог ты видишь, Катерина, – я снова не владею собой, так давай больше не будем выедать друг другу мозг. Успокойся и думай о малышке. – Короткий поцелуй в лоб, привычный и оттого теперь странный: – У тебя всё будет хорошо, а у меня обычная жизнь, для которой я и создан.