Приходите за счастьем вчера

Насупив брови, Катерина устало смотрела в окно, как он вышел из дома, сел в автомобиль, машина скрылась из поля зрения. Не хочет он её любить, видите ли… Как будто это возможно. Но в глубине сердца Кетрин знала, что именно теперь Элайджа подошёл к тому, чтобы найти дорогу к дню, в котором можно оставить о ней память, а не будущие чувства. Знала и боялась – Елена была права. Он уходил от неё, не в эту дверь или другую страну, и вправду в другую жизнь и остановить это движение у Кет не оставалось средств – она беспечно растратила их всуе, считая чувства Элайджи бесконечными. Её мир тоже стал тусклым и пресным. Таким каким был до их встречи. Забыв об Амалии, очевидно, ожидающей, когда она её позовёт, Кет отправилась на кухню и там съела огромный бутерброд с бужениной и помидорами, ягод, шоколадку, несколько бананов. Но еда не оказала магического успокаивающего воздействия, поэтому девушка выпила сок и легла спать.

Великобритания. Лондон.

Капли дождя звонко стучали по стеклу в прохладной тишине лондонской ночи. Приподнявшись на локте, Элайджа оглядел чуть приоткрытую верхнюю створку окна своей квартиры, в которое косо влетали отдельные капли – зарождающийся серый рассвет не вызывал бодрости и энтузиазма. Через два часа нужно было ехать на работу, проводить еженедельную планёрку, но… Потянувшись к телефону, Майклсон отправил секретарю короткое сообщение и рухнул обратно на подушки, решив отоспаться. Но не тут-то было – сон уже не шёл, да ещё у соседей кто-то издавал тихие плачущие звуки. Полежав в постели ещё десять минут, мужчина рывком встал, заставляя себя двигаться. Ещё через десять минут, планы были перекроены, и Эвелин получила приказ собирать директоров. Как всякого трудоголика, Майклсона раскачивал жёсткий график, заставлял включаться в работу и лучше любого антидепрессанта проветривал мозги, поэтому по прошествии полутора часов это был уже привычный английский джентльмен, одетый до странного безупречно для его высокого положения. Застегнув пуговицы пальто и схватив ключи, мужчина вышел за дверь. Пронзительное мяуканье, больше похожее на вопль заставило резко дёрнуться.

– Извини, не знал. – Вот и причина «нытья». Не соседи, а сидевший на пороге дома коричневый котёнок, мокрый и грязный. Сейчас он забился в угол, видимо, не зная, чего больше бояться – мужчины, наступившего на хвост, или лившего стеной дождя и поджал под себя лапы. На мгновение Элайджа подумал, что стоит впустить животное к себе хотя бы погреться, но тут же отбросил мысль – уж очень грязным и драным был котёнок, явно не домашний, а, значит, не пропадёт. Да и нагадит везде в лучшем случае грязью, а в худшем… На пороге же… Он переступил идеально блестящими туфлями на более сухую часть ступеньки. Ну, на пороге было не очень мокро. И раскрыв зонт, Майклсон направился влево, кляня себя за то, что купил квартиру в доме без прямого доступа к гаражу. Котёнок снова принялся издавать звуки больше похожие на хныканье.

Когда мужчина вернулся к ночи домой, дождь всё ещё лил как из ведра, а зверёк крошечным пятном темнел на коврике, свернувшись в клубок. На появление хозяина дома он уже никак не отреагировал, хотя в спешке Элайджа выронил ключи, и они шлёпнулись рядом с ухом животного. Вздохнув, Майклсон, не снимая перчаток, схватил котёнка за загривок, тот посмотрел осоловелыми золотистыми глазами, вяло шевельнул лапами, пытаясь вырваться, мявкнул и снова затих.

– Ладно, пойдём.

Котёнок был неприятным – липкий и продрогший. Поэтому, без особых нежностей наполнив раковину тёплой водой, Элайджа сунул животное туда. С непонятно откуда взявшейся энергией, комок грязной шерсти в его руках начал выгибаться и истошно пищать, норовя выпрыгнуть из пальцев и оцарапать обидчика. Но не тут-то было – вырваться не удавалось, пока вода, в которой его полоскали раз за разом, не стала относительно светлой. Наконец, сняв испорченные перчатки и укутав колотящееся в нервном ознобе животное в полотенце, Элайджа поразился какая, – он глянул под хвост, – она маленькая и лёгкая, половина веса – грязь, налипшая на шерсть. Одни – мужчина достал молоко, купленное для чая и налил на блюдечко, – кожа и кости. Сунул мордочкой в тарелку, бедолага зафыркала, дёргая крошечными усиками, но начала жадно пить, давясь и тыкаясь носом – нормально ещё не умела, а инстинкт работал.

– Хватит, плохо тебе будет, малышка, – отобрав облюбованную, ставшей похожей на маленькую сардельку на лапках, кошкой, тарелку, Элайджа поднялся в спальню и положил полотенце на кровать.

– Наелась и ведь сто процентов нагадишь, – но плюнув на этот факт, он отправился в ванную и, скоро вернувшись, упал на простыню, собираясь заснуть. Обсохшая кошка выбралась из полотенца, пристроилась рядом с рукой и принялась мяукать и плакать.

– Тихо, – властно скомандовал мужчина. И воцарилась тишина. На несколько минут.

– Мяу! – Пауза. – Мяу!!

– Сама виновата, – в раздражении схватив котёнка за шкирку, он приподнял его и поднёс к лицу. – Твою мать… – выругавшись, перехватил лапу, дёрнувшуюся в направлении его носа, больно тряхнув кошку.

– Мя-яу!!! Мяаа…

– Ах ты, неблагодарная… – но он остановился, увидев ржавого оттенка кровь, оставшуюся на пальце. Котёнок завертелся юлой. Лапа, которую она всё время, сидя в полотенце, поджимала, оказалась порвана и сильно кровоточила. Вздохнув, мужчина оставил животное в покое, посадил на край кровати, и кошка начала снова жаловаться и хныкать, назойливо мяукая на все лады.

«Завтра…» сегодня же ему требовался отдых и нестерпимо хотелось спать, поэтому, заперев пищащего котёнка внизу в гостевой ванной, чтобы не мешала, Майклсон погрузился в сон.

Но завтра был аврал, перенеслась встреча в Сан-Франциско, и лишь скользнув краем мысли по воспоминанию, что он оставил своего новоявленного питомца одного, Элайджа улетел в Штаты. Только через неделю, вернувшись с другого континента и бросив взгляд на кровавое пятнышко, темневшее на простынях, у Майклсона выпала минутка для найдёныша. Успокаивая себя тем, что кошки могут прожить без еды очень долго, Элайджа бросился вниз, рывком распахнув дверь в ванную комнату.

– Ты кто?! Где кошка?

– Она – это я, а я твоя Катерина. Если бы выросла, – закашляв кровью, лежавшая на полу девочка закрыла глаза. – Ты же обещал позаботиться обо мне и бросил.

– Это правда ты? – Затряслись руки, которыми он обхватил маленькое лицо, удивительно похожее на личико из детских фотографий бывшей жены. – Сейчас вызову врачей.

– Я уже превратилась. Ты опять опоздал.

Судорожно сглатывая, Элайджа провёл ладонью по тёмным кудряшкам, моргнул. Нет, он погладил липкую от предмертного пота шерсть околевшего котёнка. Показалось. Просто показалось... Нет, не показалось.

– Катерина!

Скатившись с кровати, Майклсон бросился в туалет, вырвав весь ужин в унитаз. Просто дурацкий сон. Холодный пот застилал глаза, руки дрожали и неожиданно мужчина понял, что боится открыть дверь в ванную. Это было дичью, но, так и не повернув ручки, он набрал номер личного секретаря.

– Миссис Кендрик, я летал в Сан-Франциско на этой неделе?

– Кхм, Вы летали в Болгарию. И вылетаете снова завтрашним рейсом в час тридцать после полудня.

– Спасибо. Извините за ночное время.

Сон. Конечно, сон. Да и вообще, сразу можно было понять ещё во сне, что это фантазия. Он бы никогда не бросил кошку подыхать от голода. Усмехнувшись про себя, Элайджа почувствовал, что успокоился. Каждый сходит с ума по-своему… Переел что ли сегодня? Восхитительно реалистично – ему с детства ничего настолько эффектного не снилось. Уже с наслаждением приняв душ и включив кондиционер, мужчина довольно опустился на простыни. Но всё равно – сердце было не на месте.

– Джон? Это Майклсон. Как моя жена?

– Согласно наблюдениям, она спит. Но пока дом не в собственности, большего сказать не можем.

Логично, ночь.

– Спасибо.

Беременные женщины те ещё соньки, но Катерина даже Керолайн с Ребеккой переплюнула. Майклсон улыбнулся в темноту. Как ни позвонишь, спит да спит… Третий день уже пошёл… Третий день?

– Джон, а Вы видели мою жену не спящей за это время?

Молчание.

– Если честно, то нет.

– Кто в доме?

– Миссис Юнгельд.

– Узнайте у неё просыпалась ли Катерина. Поживее.