Приходите за счастьем вчера

Оглядев этого человека, способного почти что голыми руками убить шакала, и слушая его полную страдания драматическую речь, Бекс почувствовала, как из груди поднимается хохот.

– Ладно. – Спёртым, от смеха, голосом, блондинка просипела: – Но тогда защищай от всех посягательств, а то танец – как-то мало.

– От Гилберта, конечно, а от себя – уволь. – Вкрадчиво сообщил Сальваторе.

– Деймон, перестань издеваться над людьми. Кого, а тебя я точно не боюсь. – Не выдержав больше этого цирка, она звонко расхохоталась, не замечая, как внимательно синие глаза мужчины следят за её весёлыми серыми.

Следующие три часа пролетели незаметно, дождь прошёл забрав вместе с собой и дневную духоту – двери террасы вновь распахнули и ветер в полной мере доносил до окружающих цветочно-древесные ароматы летнего вечера вместе с стрекотом кузнечиков и цикад. Керолайн давно клевала носом, сидя рядом с Клаусом в компании друзей и, в очередной раз обратившись к ней и не услышав ответной реплики, Майклсон увидел что жена спит, «занавесившись» серьгами. Деймон, без проблем сняв какую-то русоволосую красотку, плавно исчез с горизонта, Кол последовал его примеру, правда, отдав предпочтение брюнетке. Бекс, уже уехавшая на такси, всегда была ранняя пташка, поэтому почти наверняка смотрела третий сон. Толпа гостей медленно рассасывалась, и Катерина, оказавшаяся не совсем в своей компании из-за Майклсона, сидела в кресле на втором этаже слушая разговор. Изредка она искоса поглядывала на Элайджу, удобно расположившегося на диване рядом с всё той же Марион, выглядевшей, несмотря на поздний час, неотразимо прекрасной. Мисс Бертон трещала без умолку со своей подругой слева и всеми остальными женщинами вокруг, плавно переходя от моды к музыке и от музыке к погоде. Её мелодичный голос, противным, словно комариный писк ночью, звуком бил по ушам Кет. Элайджа же, обсуждавший ограничения в бизнесе, исчезнувшие со вступлением Великобритании в Еврозону, похоже, совершенно позабыл о присутствии Марион, лишь изредка поглаживая девушку по руке, как гладят обивку на кресле или складку на платье, когда задумаются. Слушая вполуха разговор мужчин об этих таможенных проблемах, Катерина с какой-то обидой за весь женский род поняла, что даже его, по её мнению одного из самых адекватных представителей мужского пола, которых она встречала, не слишком заботят умственные способности тела, которое он имеет по ночам. Точнее Марион вовсе не была глупа, это даже предвзятой Кет приходилось признать, просто её кругозор ограничивался интересами среднестатистической девушки, не выходя ни за какие рамки. Она была скорее не любопытна, что подразумевало под собой идеальное воспитание. И за счёт него, яркой внешности или каких-то умений легко обскакала Кет, сующую нос в каждую дырку. Крепкий сон Керолайн Майклсон прервал эти размышления брюнетки – Катерине пришлось на какое-то время взять обязанности хозяйки на себя – потому что именно на неё автоматически посмотрел Элайджа своим «приказным», как его охарактеризовала Катерина, взглядом, когда Клаус сказал, что не хотел бы будить жену. Записав в блокнот часы встреч по отчёту об уборке, договорившись о распределении цветов украшавших залы – одно из немногих дел, что не могло потерпеть, когда выспится настоящая хозяйка вечера, и, отпустив поваров, девушка попрощалась и поспешила вниз. Заказав такси, она с облегчением вздохнула. Воскресенье, а точнее уже понедельник был на удивление удачным и скоро она будет дома. Только сначала нужно было снять украшения – их подарила миссиc Беннет и, хотя Кет отказывалась до сих пор признать, насколько дорога ей эта память, но была очень аккуратна и лишний раз не трепала. Браслеты и звёздочки серёг быстро перекочевали в сумочку, а вот с фероньерой возникли проблемы – она звеньями запуталась в волосах, украшение надевалось с помощью Елены, и снять его самой было равносильно тому, чтобы затянуть на себе корсет без помощи посторонних. Кет вертелась перед зеркалом прихожей, дёргала замок, про себя проклиная доставшиеся ей волосы – не тяжёлые, гладкие пряди как у Елены, а вьющиеся и непослушные. Время шло, а всё лишь больше запутывалось, постепенно образовывая колтун.

– Им снова не повезло. – Элайджа, спустившись в холл в ожидании Марион, оглядел мающуюся с причёской брюнетку. – Твоим волосам. Я уже когда-то задавал его, но всё же. У тебя бывает, хоть когда-нибудь всё в порядке?

– У меня и есть всё в порядке. – Огрызнулась девушка, мгновенно оставив свои манипуляции. Волосы тянуло, но что есть, то есть – можно подняться наверх и в туалете поправить. Или в такси.

– Становись на ступеньку, Катерина.

Вопросительно взглянув на него, девушка подчинилась, но всё же уточнила:

– Зачем?

– Не хочу себе лысого секретаря в приёмной. – Поставив Кет на лестнице так, чтобы она была чуть выше его, он начал высвобождать закрутившиеся в замок волосы. – А именно им ты с завидным упорством жаждешь меня обеспечить.

Справился он и впрямь быстро и безболезненно. Катерина не слишком любила, когда трогали её волосы, обычно испытывая непреодолимое инстинктивное желание отстраниться – поэтому и пыхтела сама над причёской, не желая никого попросить, но рядом с Элайджей чувствовала себя совсем иначе. Он казался ей самым безопасным из окружающих её людей.

– Где ты так научился? – Девушка тут же пожалела о своём вопросе, но ответ был не тот, который Катерина ожидала, и её порадовал.

– Бекс обожает всякие сложные парюры. – Передав ей драгоценность, он кивнул: – Твоя, кстати, тебе очень идёт, откуда она?

– Подарил один человек. – Повисло молчание, выражение лица Майклсона стало привычно-непроницаемым. – Ты будешь хорошим отцом, – неожиданно серьёзно сказала Кет, глядя на него сверху вниз.

– С чего ты взяла? – Сбитый с толку этим ни с того, ни с сего сделанным выводом, он удивлённо замер. – Я пока таковым не являюсь, или, по крайней мере, не знаю об этом.

– Ты умеешь заботиться, – Отстегнув цепь кордильера с талии, Кет задумчиво намотала её на запястье, старательно укладывая в сумочку. – Часто люди хотят, но совсем не умеют, чего-то не хватает. Вот сейчас… Многие смотрят на меня, я им нравлюсь больше чем тебе, но никто не понял, что она зацепилась. Отсюда и отцовский инстинкт…

«Не принимай его на свой счёт. Хотя, нет, лучше уж принимай, тебе же спокойнее. Да и мне тоже».

С каскадом волос, спускавшимся до талии, округлыми щеками, усталым блеском в глазах, она, на его вкус, была настоящей красавицей. Майклсон уже успел позабыть о том, что при первой встрече, его лишь позабавила короткая верхняя губа Катерины, а черты лица показались хоть и приятными, но не слишком изысканным. Сейчас эти губы были самыми чувственными на свете, а мелкие несовершенства, вроде курносого профиля или не по моде широковатых бровей очаровательными и неповторимыми.

Кет же тем временем почувствовала, что её опять понесло, куда не стоило и не имело смысла. Нервно сглотнув, брюнетка отвела глаза и быстро развернулась, напрочь позабыв, что она на лестнице.

– Тише. – Подхватил заваливающую на него девушку Элайджа.

К несчастью, именно в этот момент, когда Кет секунду как обрела устойчивое положение, но прильнув к мужчине спиной, склонила голову ему на плечо, и выбрала Марион, чтобы появиться в холле. Немая сцена длилась мгновение, но решила многое. Окинув взглядом руки Майклсона, лежащие на талии Кет, саму Кет, чья грудь тяжело вздымалась от неожиданности инцидента, отметив несколько расхристанный и лишённый блеска украшений вид девушки, мисс Бертон продемонстрировала, что не зря красилась хной. Высказав своё мнение по поводу поведения самого Элайджи и его секретаря в более чем нелицеприятной форме, и, рявкнув, что она поедет на такси, Марион вылетела за дверь.

– Мда… У тебя всё в порядке? – Отстранившись, с сарказмом задала вопрос Катерина, который несколькими минутами раньше услышала от него сама.

– Видимо, с головой не очень, раз связался с такой дурой. – Без эмоций охарактеризовал ситуацию Майклсон, окинув взглядом раскрывших рты служащих. У старика на входе и вовсе глаза на лоб вылезли и он мысленно поблагодарил Господа, что устраивавшая выставку блондинка – просто ангел во плоти по сравнению с этими, если их так можно охарактеризовать, дамами. – Пойдём, скажем охране, чтобы записали номер её такси.

– Поздно, – прокомментировала Кет, первая высунувшая нос за дверь. Раздался гул мотора и от стоянки плавно отъехала машина с шашечками. – Твоя Марион забрала то, которое заказала я.

– Извини, – Элайджа проводил автомобиль прищуренным взглядом. – Поедешь со мной. К утру она поймёт, что ошиблась.

– И всё станет спокойно в Датском королевстве? – С иронией предположила Катерина.

– Этот вопрос не для твоей головы.

– Да я-то что? Я ничего не потеряла, а вот кто-то, – она хмыкнула, – лишился хорошей ночи. Темперамент у дамы бурный.

– Значит так. – Майклсон остановился, и даже несмотря на тени Катерине стало не по себе от ледяного взгляда, которым он её одарил. – За сцену устроенную тебе Марион прошу прощения. Остальные предположения я сделаю вид, что не слышал. И больше не услышу из твоих уст. Ты позволяешь себе подобное в последний раз и радуйся, что мы сейчас не на работе. Это понятно?

– Понятно, – тихонько вякнула Кет – на остальное её не хватило.

– Ты собиралась домой, Катерина? – Элайджа уже вернулся к прежнему спокойному тону, – я правильно понял?

– Ну, не… – Кет хотела сказать «не то, что некоторые», но вовремя вспомнив запрет, одёрнула себя. Не очень-то хорошо радоваться скандалам у людей, но она была искренне рада, что Марион исчезла с горизонта. Покладисто кивнув, она ответила: – Да. Домой.

– Поедешь со мной. Пойдём.

Кет отправилась за ним на автостоянку, про себя раздумывая, как же сделать так, чтобы он оттаял. Ничего правильного в голову не приходило, она чувствовала, что, несмотря на его вежливость, Эл по прежнему сердит на неё… Точнее не сердит, а равнодушно-холоден. Язык и впрямь её враг – Майклсон подарил чудесный вечер, окружил уютом и заботой, возможно, даже лучше чем отец – с Алеком она чувствовала себя ребёнком, что было немного неудобно, а с Элайджей женщиной, и она наговорила столько гадостей из-за какой-то рыжей профурсетки. Вот Керолайн Майклсон или его сестра. Они-то совсем другие: добрые, ласковые, терпеливые… Катерине хотелось зареветь от собственной дурости, но извиняться она катастрофически не умела, и сейчас тащилась за ним, с трудом удерживая тоскливые вздохи, рвавшиеся из груди. И вдруг решение было найдено. Секунду Кет всё же колебалась, но благодарность за вечер и желание, чтобы он не смотрел на неё спокойно до безразличия, пересилили.