Привет, заяц

Потеплело. Жглось.

Даже сквозь его китель пятнистый.

Витька схватил своей крупной ладонью мою ручонку, пощупал её, обжёг своим жаром и спросил:

— Ты чего весь холодный?

— С улицы же пришли.

— Ну мы когда пришли-то уже? Час назад? Согреться уже можно.

— Ты только не усни, ладно? — всё беспокоился я.

— Не усну. Смотри лежи.

И я смотрел. Валялся с ним на диване, словно пьяный, еле сдерживался, чтобы на секунду не сомкнуть каменеющие глаза, эти тяжёлые бетонные веки. Резко вздрагивал и глубоко вздыхал, пытаясь привести себя в чувства и хоть капельку взбодриться.

Его тепло.

Самое настоящее упоение лилось через край и конским транквилизатором рубило в сон эйфории и удовольствия. Ноги сделались совсем-совсем ватные, будто лежали где-то отдельно от моего тела, плавали в невесомости, где угодно, но только не на этом диване.

— А я помню, там ещё вторая часть была, — сказал Витька и тихо зевнул. — Там они на Алькатрас поехали.

— Да, я тоже смотрел. Дурацкий мультик, первый лучше.

— Мгм…

Это его «мгм» протянулось так долго и лениво.

Сонно.

— А, это, Тёмыч? А ты в Алькатрасе был? Он же в Калифорнии где-то вроде?

— Нет, не был. Только на катере мимо проплывал, когда ездили в Сан-Франциско.

— Всё равно здорово. Считай, что был.

Рука его душила во мне бодрость, убивала сознание и рассудительность. Глаза на миг закрылись, всё тело прострелило блаженством и умиротворением. Ничего в мире не было более прекрасного и осмысленного, чем лежать с ним на этом диване в тусклом оранжевом свете торшера, слышать беспомощное завывание ледяного ветра за окном, вдыхать едва уловимые нотки его дезодоранта и по-странному ощущать спиной его довольную улыбку, ловить на себе его добрый взгляд и смотреть, как перед глазами носятся пёстрые мультяшные собаки.

— Хороший ведь мультик, да, Вить? — я прошептал.

Тишина. Полумрак. Холод.

— Вить?

Сопел.

Потом разбужу, пускай чуть вздремнёт. Он в школе своей устал, набегался, наотжимался, намаршировался. Это я весь день балду гонял.

Главное мне не заснуть.

***

Чёрная тишина моей комнаты, рябящий экран, танец белого шума на родных обоях в цветочек. Вязкий сухой привкус во рту, самая настоящая пустыня. Витькина рука так же лежала на мне и согревала своим теплом. Ладонь его была расслабленная и безжизненная, совсем уже меня не держала. За спиной доносилось его сладкое и еле слышное сопение. Дёрнулся разок и снова замер.

Заснули всё-таки.

В щёлке между полом и дверью промелькнула тень. Дед проснулся, на работу засобирался. Значит, полшестого, не меньше.

Вскочить с дивана и разбудить его? Или дальше с ним нежиться? Нет, нельзя. Дед обязательно захочет на балкон сбегать, сигареты свои взять или ещё чего-нибудь.

— Вставай, — я нервно прошептал Витьке, поглядывая на дверь. — Сказал же, уснём.

Он тяжело вздохнул и шустро вскочил с дивана. Весь взъерошенный, чуть красный, с отпечатком узора моей подушки на щеке.

— Всё, всё, только не нервничай, — он тихо сказал мне и протёр глаза.

Я стал аккуратно складывать диван, а сам всё с замиранием сердца прислушивался к дедовским шагам за дверью. Старые половицы скрипели, выключатель в коридоре щёлкал туда-сюда. Витька подошёл к зеркалу и попытался руками расчесать свой ёжик, чтобы не выглядеть так, будто мы и впрямь тут с ним дрыхли всю ночь.

Диван заправлен. Ровный, гладкий, будто ничего здесь и не было этой ночью. Подушки на месте. Готово.

Я поправил Витьке торчащие волосы возле макушки и сказал:

— Смотри, сейчас зайдёт дед. Точно зайдёт, я его знаю. Ты ничего ему лишнего не говори. Просто подыгрывай и соглашайся со всем, что я ему про тебя расскажу, понял?

— А что ты ему про меня скажешь?

— Ага, давай, буду тебе сейчас всё рассказывать. Соглашайся и всё.

— Ссать, блин, хочу. Можно, что ли? Как раз с дедом твоим познакомимся.

— Витя, пожалуйста!

Он аккуратно сел на диван. Всё свои красные глаза протирал и сонно вздыхал. Я подлетел к компьютеру, пошевелил мышкой и дождался, пока загорится экран.

Дверная ручка задёргалась. Вовремя.

Сердце заколошматилось, даже в глотке звенело, будто я его проглотил.

— Да, да, подожди, — я сказал громко. — Чего дёргаешь стоишь?

Я открыл дверь и впустил деда в комнату. Он застыл. Посмотрел на Витьку, непонятно дёрнул глазами, проморгался, потом на меня глянул, нахмурился весь.

— Здравствуйте, — вежливо пробасил дед.

Витька не растерялся, вскочил с дивана, вытянулся и пожал ему руку.

— Виктор, — он ему представился. — Очень приятно.

— Алексей Анатольевич, — ответил дедушка.