Проклятый Лекарь

— Правда? — обрадовался пациент.

Волков открыл было рот, чтобы возразить, но я опередил его, не дав вставить ни слова.

— Абсолютно! — я говорил с максимальным воодушевлением. — Особенно эффективны грязевые аппликации на поражённую область. Доктор Волков разработал собственную, уникальную методику — он лично, вручную накладывает тёплую лечебную грязь и проводит глубокий восстанавливающий массаж. Процедура, конечно, деликатная, требует полного доверия между врачом и пациентом, но крайне действенная! А иначе эффекта не будет.

— Превосходно! — пациент, который, судя по всему, был каким-то влиятельным купцом, схватил Волкова за руку. — Когда начнём? Я готов платить любые деньги! За уникальную методику не жалко!

— Я… но… — заикался Волков, бросая на меня взгляд, полный чистой, концентрированной ненависти. — Я не специалист по… грязям…

— Никаких «но»! — рявкнул купец. — Вы же специалист? Или доктор Пирогов ошибается?

— Нет, конечно… я… специалист… — выдавил из себя Волков.

— Вот и славно! — просиял пациент. — Начнём сегодня же! Ежедневные процедуры, минимум месяц. И не забудьте — грязь должна быть особой, тёплой консистенции, иначе, как сказал доктор Пирогов, эффекта не будет.

Я вежливо откланялся, оставляя Волкова наедине с его новым, восторженным и очень требовательным пациентом.

Месяц ежедневной, интимной возни с грязевыми компрессами на чужих паховых грыжах. Достойная плата за утреннюю подставу. И это только начало, Егор. Только начало.

Я с чувством глубокого удовлетворения направился в ординаторскую, чтобы закончить с бумагами. Моя утренняя смена в терапии подходила к концу. Ещё пара минут — и я смогу вернуться в свой тихий, упорядоченный мир.

Работа с живыми была продуктивной с точки зрения пополнения Сосуда, но выматывала. Их эмоции, страхи, капризы — всё это создавало ненужный шум. С мёртвыми была благодатная тишина.

Я уже предвкушал, как спущусь в прохладу морга, надену фартук и приступлю к честной, понятной работе, когда у лестницы, ведущей в подвал, меня перехватила Елизавета Золотова.

Она явно поджидала меня. Рядом с ней стояла дама лет пятидесяти.

Дорогое, но строгое платье, идеальная укладка, нитка жемчуга на шее. Но за всей этой ухоженностью я сразу заметил нездоровый, почти лихорадочный румянец на щеках и едва заметную дрожь в пальцах, сжимающих маленькую сумочку.

— Доктор Пирогов! — воскликнула Золотова с театральной радостью. — Как удачно! Я как раз хотела вас искать! Познакомьтесь — это Марина Вячеславовна Воронцова, моя дорогая подруга.

Интересная дружба. Лет пятнадцать разницы в возрасте. Впрочем, в их кругах дружба измеряется не годами, а каратами в бриллиантах и количеством нулей на банковском счету.

— Рад знакомству, — я вежливо поклонился.

— Марина жалуется на здоровье, — продолжила Золотова, беря меня под локоть. — А я ей сказала, что вы у нас лучший диагност! Просто гений!

Внутренне я оживился. Новый пациент — новый потенциальный источник Живы. Особенно если судить по её ауре, в которой уже виднелась какая-то неприятная дисгармония.

— Что вас беспокоит, Марина Вячеславовна? — спросил я с самым профессиональным участием, на какое был способен.

— Знаете, доктор, — Марина смущённо улыбнулась. — Всё как-то… не так. Иногда лицо так краснеет, приливы жара. Как будто стыдно становится ни с того ни с сего, а причины нет. И дыхание иногда перехватывает. Я, конечно, понимаю, возраст… Наверное, климакс начинается.

Моё воодушевление улетучилось, как дым. Банальная менопауза.

Приливы, тахикардия, вазомоторные симптомы. Скучно. Полпроцента Живы максимум, и то, если она будет очень благодарна за совет попить чай с ромашкой.

— Классические симптомы менопаузы, — констатировал я, уже теряя интерес. — Вам следует обратиться к гинекологу-эндокринологу для подбора заместительной гормональной терапии.

— Вот видишь, Мариночка, — с облегчением начала Золотова. — Я же говорила, ничего страшного…

— Это не то, — тихо, но твёрдо перебила её Воронцова. — Потому что…

Она не договорила. Её глаза внезапно закатились, слова оборвались на полувздохе, и тело обмякло, как тряпичная кукла. Я едва успел сделать шаг и подхватить её, не дав удариться головой о мраморный пол.

Глава 15

Тело пациентки было тяжёлым, безвольным и горело жаром.

— Марина! — взвизгнула Золотова, отскакивая в сторону.

Я опустил Воронцову на пол. На мгновение мелькнула мысль — можно было бы влить в неё немного Живы, привести в чувство за пару секунд. Но вряд ли я смогу вернуть энергию обратно в полном объеме.

Да и зачем? Вокруг целая клиника, полная врачей, которые получают за это зарплату. Тратить свой драгоценный, невосполнимый ресурс, когда можно воспользоваться чужим — это нерационально.

Я не стал тратить ни капли своей Живы. Просто провёл быструю диагностику. Приложил пальцы к сонной артерии — пульс был частым, но слабым. Зрачки слабо реагировали на свет.

Активировав некро-зрение на долю секунды, я увидел тот же хаос в её ауре — что-то выбрасывало в кровь вещества, вызывая системный сбой.

— Быстро! — скомандовал я подоспевшей медсестре. — Позовите еще людей! Нужна каталка и реанимационная бригада! Бегом!

Пока она, спотыкаясь, бежала за помощью, я просто удерживал Воронцову в правильном положении, обеспечивая приток воздуха. Через минуту прибежали две медсестры с нашатырём и тонометром, а за ними — дежурный врач из приёмного покоя.

— Что случилось? — спросил он, опускаясь на колени.

— Внезапный коллапс, — коротко ответил я. — Пульс сто шестьдесят, давление падает. Потеря сознания.

Женщину быстро привели в чувство. Она открыла глаза, испуганно глядя по сторонам.

— Что… что со мной было? — пробормотала она.

— Вы потеряли сознание, Марина Вячеславовна, — я посмотрел на неё. — И это точно не климакс. Вам необходимо немедленно лечь в нашу больницу для полного обследования.

Она испуганно кивнула. Её только что вытащили с порога смерти, и вся её аристократическая спесь испарилась.

— Спасибо, доктор, — прошептала она. — Если бы не вы…

Лёгкая, едва заметная волна благодарности коснулась моего Сосуда. Процента два, не больше. За своевременную диагностику и организацию помощи. Мелочь, но без всяких затрат с моей стороны. Теперь сосуд заполнен на тридцать шесть процентов.