Промышленный НЭП

Глава 29 Миссия в Германию

Берлинский воздух апреля 1935 года был пропитан опасностью. Повсюду развевались красные знамена с черными свастиками, а в воздухе чувствовалась подавленность после недавних трагических событий. «Ночь длинных ножей» минувшего лета оставила кровавые следы — СА была обезглавлена, Рем и его сторонники убиты или арестованы. Гитлер окончательно укрепил свою власть.

Наш поезд прибыл на Лерский вокзал под моросящий дождь. Я глядел в окно на серую столицу рейха, размышляя о том, насколько тут все изменилось. Все влиятельные противники фюрера внутри партии теперь лежали в могилах или томились в тюрьмах.

— Товарищ Краснов, германская сторона подготовила весьма насыщенную программу, — доложил Петр Семенович Антропов, разглядывая присланный накануне протокол. — Кроме экономических переговоров, запланированы встречи с представителями различных министерств и даже частные приемы.

— Хорошо.

На перроне нас встречала делегация во главе с доктором Курницем, заместителем министра экономики. После официальных приветствий и краткой церемонии мы проследовали к автомобилям. Кортеж «мерседесов» и «хорьхов» провез нас по широким берлинским проспектам, мимо помпезных зданий, украшенных нацистской символикой.

Отель «Адлон» встретил нас привычной роскошью, но атмосфера была тревожной. Персонал вел себя скованно, гости тише переговаривались в холле. Город жил в страхе после кровавых чисток.

В моем номере на втором этаже я нашел записку, оставленную под торшером, условный знак от Мышкина. «Встреча в Тиргартене. Аллея лип. 22:00. Доктор Цимбалист ждет результатов анализов.» Это означало, что первый контакт назначен на сегодняшний вечер.

Официальные переговоры начались в здании министерства экономики — внушительном строении на Унтер-ден-Линден. Зал заседаний украшали портреты Бисмарка и нового кумира — Гитлера. За полированным дубовым столом расположились представители различных ведомств.

Ключевой фигурой был Вальтер Функ, недавно назначенный государственным секретарем в министерстве пропаганды, но фактически курировавший экономические вопросы. Этот полноватый мужчина с мягкими чертами лица и внимательными глазами представлял собой новое поколение нацистских функционеров — более образованных и прагматичных, чем штурмовики старого призыва.

— Советский Союз остается важным торговым партнером рейха, — начал Функ, просматривая принесенные нами документы. — Особенно в сфере поставок сырья и сельскохозяйственной продукции.

— Мы готовы значительно расширить торговый оборот, — ответил я. — Но для этого необходимы долгосрочные гарантии и стабильные отношения.

В ходе переговоров мы обсуждали конкретные проекты, но я внимательно наблюдал за поведением немецких участников. Было заметно, что многие из них неуютно чувствуют себя в новых реалиях. Особенно это касалось старых чиновников, помнящих веймарские времена.

К вечеру официальная часть завершилась, и я тайком отправился на назначенную встречу. Провести ее в гостинице невозможно. Пришлось играть в шпионов.

Тиргартен в сумерках выглядел таинственно. Старые дубы и липы шуршали молодой листвой, а редкие прохожие быстро исчезали в глубине парка.

У указанной аллеи меня ждал человек в темном пальто — Алексей Григорьевич Мышкин в роли «доктора Циммера». Его неприметная внешность и блестящие способности к конспирации делали его незаменимым в подобных операциях.

— Добрый вечер, товарищ Леонид Иванович, — тихо произнес он, указывая на скамейку под развесистой липой. — У меня есть интересная информация.

Мы присели, и Мышкин начал доклад:

— Ситуация кардинально изменилась после прошлогодних событий. Но это не означает, что оппозиции больше нет. Просто она ушла глубже и стала осторожнее.

Он достал из-под пальто конверт:

— Первый контакт — генерал Людвиг Бек, начальник генерального штаба. Блестящий стратег, но категорически против авантюр фюрера. Считает, что Германия не готова к большой войне.

— Надежен?

— Да. Он уже выражал недовольство политикой перевооружения. Был против ремилитаризации Рейнской области. У него есть сторонники среди офицерского корпуса.

Мышкин перелистнул страницу:

— Второй контакт — Карл Гордлер, обербургомистр Лейпцига. Консерватор, монархист, но ненавидит нацистов. У него связи в деловых кругах, среди дипломатов…

— А в партии есть недовольные?

— Есть, но они очень осторожны. Рудольф Гесс окружил себя людьми, которые недовольны радикализмом эсэсовцев. И еще… — Мышкин понизил голос. — Мартин Борман. Заместитель фюрера по партии. Формально преданный Гитлеру, но на самом деле строит собственную империю.

Я удивленно взглянул на него:

— Борман? Но он же правая рука Гитлера.

— Именно поэтому он опасен для фюрера. Борман постепенно концентрирует в своих руках все нити управления. Контролирует доступ к Гитлеру, фильтрует информацию. Наши источники сообщают, что он мечтает стать серым кардиналом, а затем и официальным преемником.

Это неожиданная информация. Борман всегда считался воплощением преданности фюреру.

— Что он хочет?

— Признание его права на власть. И экономическое сотрудничество в обход традиционных каналов.

Мы просидели в парке больше часа, обсуждая детали операции. План был рискованным, но имел шансы на успех. В отличие от прямого военного переворота, предлагалось использовать внутрипартийные противоречия и амбиции отдельных лидеров.

На следующий день началась самая деликатная часть миссии. Пока моя делегация посещала заводы «Сименса» и «АЕГ», я провел ряд тайных встреч с потенциальными союзниками.

Первая встреча состоялась в родовой усадьбе фон Нойратов в пригороде Берлина. Константин фон Нойрат, министр иностранных дел рейха, принял меня в своем рабочем кабинете. Этот аристократ старой школы, с седыми усами и элегантными манерами, явно тяготился сотрудничеством с нацистами.

— Товарищ Краснов, рад видеть вас в неофициальной обстановке, — сказал он, предложив место в кожаном кресле. — Надеюсь, наши переговоры будут плодотворными.

За чаем и традиционными немецкими пирожными мы говорили о международной обстановке, осторожно зондируя позиции друг друга.

— Европа находится в опасном положении, — заметил фон Нойрат. — Радикальные настроения нарастают повсюду. Необходима взвешенная, осторожная политика.

— Согласен, господин министр. Но зависит ли она от воли одного человека?