Пустоши Альтерры. Книга 2

— Лучше сейчас, чем потом, — добавил Мрак, доставая антисептик.

— Терплю, — буркнул Вектор, когда холодная жидкость коснулась кожи.

Караванщик быстро и уверенно обработал рану, сменил повязку. Аптечку убрал обратно, на автомате проверяя, что в ней осталось.

Некоторое время оба молчали.

— Ты ведь с самого начала хотел в торговлю, — наконец сказал Мрак, прислонившись к стене.

Вектор посмотрел на него внимательнее.

— Хотел.

— А теперь?

Вектор не сразу ответил.

— Рейды — неплохие деньги.

Мрак усмехнулся, без веселья.

— Ага. Если вернёшься живым.

Он провёл рукой по лицу, стирая пыль, затем медленно, по слогам, проговорил:

— Каждый рейд — это потери. Машин. Людей. Сегодня у нас были лёгкие цели, и всё равно двое не вернулись.

Вектор молча переваривал сказанное.

— Мы выдержали, — произнёс он после паузы.

— Это да, — согласился Мрак. — Ты сам увидел, насколько тонка эта грань.

Он откинулся назад, глядя в потолок.

— На дороге не легче, но стабильнее. Караваны, сделки — это тоже риск, не такой безумный, как штурм укреплённых точек ради пары ящиков.

Вектор провёл рукой по бинту, проверяя его крепость.

— Значит, ты за то, чтобы вернуться к плану?

— Я за то, чтобы жить дольше.

Повисла тишина, Вектор прищурился, обдумывая.

— Чтобы делать это серьёзно, нам нужно вложиться.

Мрак кивнул.

— Да. Машину надо готовить под караваны, искать надёжные маршруты, работать с торговцами, а не просто гонять грузы на подхвате.

Вектор усмехнулся, кивнул.

— Торговля, значит?

— Торговля.

Мрак бросил жетон на стол. Тот ударился о полотно, звякнул, закрутился, прежде чем замереть.

— Сначала прикупим тебе броник и каску.

Илья улыбнулся.

Глава 12, Мираль

Лисса пришла в себя. Уже могла есть, говорить, двигаться — осторожно, словно проверяя, слушается ли тело, не до конца веря, что оно снова под её контролем. Спала она по-прежнему много — организм требовал расплаты за пережитый стресс, но в глазах исчезла пустота, которая застыла там после взрыва.

Анклав сидел напротив, ждал. По-своему поняв молчание, выложил перед ней кошель, монеты, драгоценности — которые уберёг от чужих рук.

— Это твоё. — Голос ровный, безразличный, будто он не ценности возвращал, а просто выполнял долг.

Лисса опустила взгляд, провела пальцами по тёмной коже кошеля, ощутила холод металла.

— Взял что-нибудь?

— Смысла нет.

— Ты из тех, кто делает «как надо»?

— Чужие вещи, чужие проблемы.

Она коротко усмехнулась, бросив на него взгляд, а потом убрала деньги в карман, не пересчитывая. Для неё это было нехарактерно, Анклав не стал заострять внимание. Просто сел обратно, откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.

— Я не повезу тебя дальше, багги больше нет.

Прозвучало прямо, без вступлений — он не видел смысла ходить вокруг да около.

Лисса лишь пожала плечами.

— Я поняла.

— Если тебе нужен Вулканис, ищи Маршрутку.

— Пока нет.

Анклав чуть приподнял бровь, но спрашивать не стал. Она сама вздохнула, склонив голову набок, будто пытаясь разобраться в собственных мыслях.

— Остаюсь здесь.

— Почему?

— Вот так. — Лисса покачала головой. — Надо поправиться, может, позже.

Мужчина молчал, обдумывая слова, потом просто кивнул.

— Тогда контракт закрыт.

Она тоже кивнула, словно только сейчас осознала, что их пути больше не пересекаются.

Анклав встал, сунул руки в карманы и направился к выходу, оставляя её в номере мотеля — временном убежище, где она могла оставаться столько, сколько захочет.

— Ты кому нибудь называл мое имя?

— Еще чего — донеслось из за двери.

Когда шаги Анклава стихли, а комната вновь наполнилась тишиной, Лисса осталась наедине с собой. Впервые за долгое время никто не указывал ей, куда идти.

Она откинулась на жёсткий, покрытый пятнами матрас, ощущая, как тело ещё сковывает слабость, а хаос последних дней наконец утих. События больше не казались случайной чередой — теперь они складывались во что-то большее, меняя саму суть её мира.

Пустошь, о которой говорили люди дорог, перестала быть легендой. Растаяли иллюзии, всё сводилось к простому выбору: выжить или умереть.

И всё же, несмотря на страх, боль и оглушающий взрыв, в ней зародилось другое чувство. Свобода.

Впервые она могла выбирать свой путь. После долгих лет интриг в Краегоре, где каждое движение приходилось просчитывать, она оказалась в мире, в котором никто не держал на поводке.

Но, как говорили караванщики, легко перепутать визит с переселением.

Сегодня Грейвилл казался городом возможностей, местом, где можно выжить, если правильно выстроить игру. Она думала, что здесь всё зависит от ума, связей и умения держаться в тени.

Девушка ошибалась, промахнулась с масштабом.

Грейвилл был форпостом — маленьким, тесным, насквозь пропитанным пылью и слухами. Здесь нельзя было исчезнуть в толпе, раствориться среди чужих судеб. Тут всё ближе, проще, предсказуемее. Здесь знали, кто ты, чем дышишь, с кем разговариваешь и зачем.

Лисса поняла это слишком поздно.

Прошли недели. Девушка выбрала торговлю и новое имя — Мираль.

Она не торопилась. Коммерция была игрой для терпеливых, каждый неверный шаг больно бил по кошельку. Вместо крупных вложений она начинала с малого: часами изучала рынок, запоминала, какие товары расходятся мгновенно, а какие пылятся месяцами.

Сначала просто наблюдала. Следила за караванщиками, сбрасывающими груз в первые часы, за стариками, торгующими самодельными запчастями, за тем, кто продаёт консервы, а кто — ремкомплекты для оружия.

Потом попробовала себя в деле. Купила коробку деталей, подождала, перепродала дороже. Прибыль была скромной, важнее было понять, как здесь работают деньги, кто с кем ведёт дела и какие законы диктует этот рынок.

Со временем её начали замечать, как очередного перекупщика, пробующего закрепиться в Грейвилле — форпост видел таких сотни. Лисса выделялась. Не наглостью или агрессией, а умением говорить в нужный момент и оставаться тенью там, где внимание было лишним.

Ей казалось, она становится частью механизма, но была слишком красива и независима.