Пять минут жизни

Тея села и убрала прядь волос с глаз. Даже с пятнами от слез она была прекрасна.

– В течение восемнадцати лет?

Я кивнул.

– Ни одна из семей меня не оставила. Некоторые были плохими. Очень плохими. Особенно последняя.

– А потом?

– Я стал совершеннолетним. Сложно было искать работу из-за заикания, но я устроился в клинику в Ричмонде. Потом ее закрыли, и я получил место здесь.

«А потом я встретил тебя, Тея Хьюз».

Тея нахмурилась, обдумывая все это, затем откинулась на меня.

– Так где же ты живешь?

– Я снимаю дом в Бунс-Милл. Это около пятнадцати минут отсюда.

– Один? Или у тебя есть сосед по комнате? – Я почувствовал, как она напряглась, словно собираясь с силами. – Или… подруга?

– Нет никакой подруги. Я живу один.

Тея расслабилась. Я сжал ее крепче.

– У тебя есть собака? – спросила она. – Золотая рыбка?

– Домашние животные не разрешаются.

Она изогнула шею, чтобы посмотреть на меня, и ее губы оказались в нескольких дюймах от моих.

– Но, Джимми…

Я поерзал под ее вопросительным взглядом.

– Я знаю, звучит не очень, но мне много не надо.

Тея нахмурилась.

– А как насчет любви?

Я нахмурился в ответ.

– А что с ней?

– Должен же был кто-то тебя любить. Когда ты был маленьким?..

– Дедушка Джек. Папа моей последней приемной матери. Он был добр ко мне. Он умер, но… мы хорошо проводили время.

Тея уставилась на меня, и я понял, что история всей моей жизни заняла считаные минуты.

«Пять минут. Я живу пятиминутной жизнью».

– Не надо меня жалеть, – сказал я, отворачиваясь от ее недоверчивого взгляда. – Что есть, то есть.

Ее теплая рука коснулась моих пальцев, затем скользнула в мою – ладонь к ладони – и наши пальцы соединились. Тея откинулась на мою грудь, снова прильнула ко мне, потому что там было ее место, и мы оба это знали.

– Я не жалею тебя, Джимми, – сказала она. – Мне жаль всех людей, которые могли тебя узнать, но не узнали. Они дураки. Они облажались. Я горжусь собой, что я не такая, как они.

Я уставился на ее макушку. Никто никогда не говорил мне ничего подобного. Ее слова глубоко запали мне в тот уголок души, что редко видел свет.

«Ее отец был прав. Она может озарить даже самые темные комнаты».

Глава 21 Тея

Я открыла глаза и стала ждать первой волны горя. Та пришла, но была несколько мягче, чем вчера. Я чувствовала себя хорошо. По крайней мере, никаких новых откровений. Я должна была продолжать двигаться, официально начать свою новую жизнь как полноценный человек.

«А эта комната…»

Так скучно и уныло. Золотой блеск утреннего света только подчеркивал, насколько потрясающе безлико это помещение. Я села, откинула одеяло, зевнула и потянулась.

Рита постучала и вошла с утренней дозой лекарства и стаканом воды. Врачи сказали, что если я не стану принимать эти таблетки каждый день, то погружусь обратно в забвение.

– Привет, – поздоровалась Рита. На ее ладони была огромная таблетка, наполовину черная, наполовину серая.

– Похоже на яд, – заметила я. – «Хазарин». Как что-то опасное. Держись подальше. Но, эй, если он держит меня в твердой памяти, пусть хоть Дерьмодином назовут, мне все равно.

Рита засмеялась, а я сунула таблетку в рот и запила водой.

– Я скоро вернусь, отведу тебя на завтрак.

– Я уверена, что смогу найти дорогу вниз.

Она улыбнулась.

– Вероятно. Но давай не торопиться, хорошо?

– Спасибо, Рита.

Я воспользовалась уборной, вымыла руки и уставилась на записку, приклеенную к зеркалу.

«Расческа в первом ящике».

Я сорвала ее, и зеркало показало мое отражение. Двадцатитрехлетняя девушка с растрепанными светлыми волосами и голубыми глазами, опухшими от слез. Я искала на своем лице признаки тех двух лет, которые потеряла. Тоска по родителям усложнила задачу. Я наклонилась и плеснула холодной водой на лицо.

Когда я выпрямилась, моя футболка немного сползла, обнажив шрам внизу шеи. Я сняла рубашку и осмотрела себя. Шрам тянулся горизонтально по всей длине правой ключицы. Еще один бежал за пределы моего правого предплечья. Белые швы, толщиной в полдюйма, с отметками от стежков.

– Господи!

Теперь, когда я заметила эти шрамы, еще один, более тонкий, у самой линии роста волос, тоже бросился в глаза. Еще один маленький крючок над моей левой бровью.

Я сняла пижаму и полностью обнажилась перед зеркалом. Моя грудь выглядела по-прежнему – небольшая с маленькими сосками, – но я набрала несколько фунтов на бедрах и животе. Шестидюймовый шрам проходил по правой стороне моего живота.

Я продолжала смотреть, заново открывая собственное тело.

Не было никаких следов процедуры доктора Милтона – они делали все через мой нос, фу, – но осталась маленькая квадратная повязка на задней части моей левой бедренной кости, где они забирали образец костного мозга. У меня был еще один старый шрам от бедра до колена, на внешней стороне моей правой ноги.

– Боже.

В больнице мне сказали, что я сломала кости и получила внутренние травмы в результате автомобильной аварии, но я не помнила ни этой боли, ни восстановления. Одно из преимуществ амнезии.

Мое тщеславие дрогнуло при виде изуродованного тела, но я раздавила его. Мама и папа вообще не выжили. Я буду носить эти шрамы с гордостью как дань им. Ежедневные напоминания о том, что мне осталась эта жизнь, что меня спасли после несчастного случая, забравшего двух удивительных людей из этого мира в следующий.

Я вытерла глаза и голой прошла по своей маленькой комнате, срывая десятки заметок, расписаний и напоминаний, наклеенных повсюду, чтобы дать мне ощущение ориентации, когда Риты не было рядом.

«Телевизор здесь».

Телевизор, маленький плоский экран, прятался за дверями шкафа. Я часами смотрела «Офис» – шоу, которое одержимо глотала еще до аварии. Без сомнения, я запомнила каждую строчку каждого эпизода. Но как бы я ни восхищалась этим шоу, мысли о том, что другие люди жили своей жизнью, пока я сидела в этой комнате и пялилась в экран, вызывали у меня зуд.

Я потеряла так много времени.

Я сорвала записку с телевизионного шкафа, скомкала вместе с остальными и бросила в мусорную корзину, а затем открыла платяной шкаф, чтобы одеться.