Райский Град

Администрация колонии».

— Всё так заброшено… — пробасил идущий со мной рядом Королёв. Я оторвал взгляд от листовки и посмотрел на него. Специалист по символам был явно озадачен и о чём-то напряжённо размышлял. Но вот он заметил мой взгляд и, невесело ухмыльнувшись, продолжил: — Очень странно, что власти эвакуировали с Ариадны всё население, а не просто ввели карантин или, на худой конец, военное положение. Тем более что местная фауна практически безобидна… Попросили бы людей не выходить на улицу до исчерпания инцидента, зачем же такие радикальные меры?..

— Угроза красного уровня, — ответил командор, не оборачиваясь. — Прошу. — Он отступил, пропуская нас в лифт, жестом скомандовал красным каскам остаться внизу и зашёл последним.

Створки лифта, также выполненного в классическом стиле, закрылись и тут же открылись на 130 ярусе небоскрёба. Мы вышли в длинный коридор. Одна его стена была вереницей дверей, а другая — сплошным панорамным окном, открывающим головокружительный вид на Город. Верхушки зданий-колоссов поблёскивали в лучах красного карлика, и казалось, что смотришь на земной закат, только тени здесь падают совсем неправильно, да и свет какой-то не такой.

Мой взгляд привлекло движение в зеркальной стене ближайшего небоскрёба. Что-то большое отразилось в нём, и мы увидели «дирижабль». Он имел вид страдающей ожирением торпеды, разукрашенной, будто вышедший на тропу войны индеец-ирокез. Пересекающиеся полосы, врезающиеся друг в друга зигзаги, замыкающиеся в себе волны… Всё это было настолько ярко и хаотично, что глаза начинали слезиться, и приходилось часто смаргивать расплывающиеся цветные пятна. «Дирижабль» плавно поднимался, огромный, закрывающий собой целую площадь. Вновь до слуха начал доноситься раскатистый гул.

Вдруг что-то мелькнуло на «спине» этой махины. Я пригляделся и с удивлением и восхищением увидел сотни, если не тысячи разноцветных крыльев, рассыпанных по всей поверхности животного. Казалось, что они составляют единый холст с постоянно изменяющимся рисунком. Смысл его неминуемо ускользал с каждым поворотом этого циклопического калейдоскопа. Неужели за счёт тучи таких крылышек и перемещается гигант?

— Какое невероятное животное, — заворожено проговорила космобиолог Элизабет. Она шла совсем рядом с окном и вела по стеклу кончиками пальцев левой руки.

— Мерзкое творение, — не оборачиваясь прохрипел командор Вачовски, шагая впереди всех. — Вы даже не представляете, как трудно от них избавиться. Я бы сказал «невозможно», если бы не…

«Дирижабль» поднялся уже до уровня сотого яруса, и стекло задрожало от его стона. И только тогда я увидел, что крылышки на самом деле принадлежат бесчисленному множеству насекомых, кишащих на этом огромном торпедовидном теле.

— Бабочки! — вырвался у меня возглас изумления.

Я и представить себе не мог, что существуют такие прекрасные создания. Узоры на бабочках были настолько сложны и неповторимы, что трудно было поверить в реальность их существования, к тому же размах крыльев самой маленькой из них должен составлять как минимум два метра! Я уже не говорю о красках, чьё сочетание не то что на одной паре крыльев — во всём этом букете поражало точностью и гармоничностью.

— Невероятно! — воскликнул старый искусствовед Ро (его голос был уже трудноразличим за гудом «дирижабля»). — Это… это восхитительно! Дайте — скорее! — дайте мне живописца! Да хоть фотографа, чёрт возьми! Пусть запечатлеет это чудо!

— В символах на крыльях явно есть какой-то смысл… — послышался озадаченный бас Королёва.

— Господь — велик, и все творения Его — бесподобны! — произнесла Ксения Адольфовна.

— Ничего необычного, — бросил юный программист Пирк. Но даже его глаза округлились, когда бабочки сорвались с поверхности «дирижабля» и воспарили в небо.

Это был взрыв, радужный салют, настоящий полёт цвета. Бабочки, мягко порхая тонким полотном крыльев, взвились ввысь, закручиваясь, словно ураган, превращаясь в единую разноцветную воронку. В этом превосходящем все мыслимые стандарты красот тайфуне происходил настоящий танец узоров, вальс символов, безумная пляска знаков. Тайфун явно что-то говорил нам, но мы, ослеплённые и остолбеневшие, не были в состоянии разобрать его слов. И тогда он, разочаровавшись, развалился отдельными облаками, рассыпался цветными блёсками и растаял так же стремительно, как появился. Тут же, будто завершая представление, смолкли трубы «дирижабля». Занавес опустился. Конец.

— Нам сюда, — раздражённо проговорил командор, открывая одну из дверей. — Прошу, господа.

Кабинет доктора Илвана был небольшим. То есть был он стандартный, сорок квадратных метров, но практически весь оказался заставлен габаритной аппаратурой, высокими стопками книг в старых обложках и сцепленными документами — часть из них просто валялась в узком проходе. Наша делегация из шести человек еле втиснулась в этот проход. Я раздражённо (не люблю беспорядок) смотрел под ноги, дабы на что-нибудь не наступить, но всё же один из листов пристал к подошве. Пришлось нагнуться и отцепить. Взгляд выловил пару отпечатанных строк:

«…не все проявления у пациентов инсектофобии (боязнь насекомых) одинаковы. Кто-то боится лишь пауков (арахнофобия), кто-то — ос и пчёл (апифобия), а кто-то…»

— Доктор Илван! — позвала вглубь кабинета Элизабет. — Вы здесь?

За горой бумаг впереди послышалось шуршание, затем — старческий кашель.

— Доктор Илван? — позвал теперь уже Королёв, аккуратно перешагивая через разбросанные документы.

— Раньше я думал, — послышался голос из-за горы бумаг, — что у них такие брачные игры… но нет!..

— Он действительно не в себе, — проговорил юный Пирк, повторяя слова оставшегося в коридоре командора, что предупредил нас о скрывающихся за дверью странностях.

— Господи, что он делает? — прошептала Ксения Адольфовна, увидев доктора.

Я вытянул шею, выглядывая из-за плеч коллег. Доктор Илван действительно занимался чем-то странным. Спиной к нам он на карачках стоял под столом и усердно рвал какие-то бумаги.

— Нет, это тоже не к чему, профессор Гейгер, — бормотал он, — вы абсолютно не правы…

— Илван, дружище, — сказал старик Ро, ухмыльнувшись. — Чем это ты там занимаешься?

Доктор порвал очередной листок и замер, затем медленно обернулся. Напряжение на его морщинистом лице сменилось радостной улыбкой.

— Ро! — послышалось из-под стола. — Наконец-то ты здесь!

Илван, всё ещё на карачках, начал пятиться, старательно выбираясь из своего укрытия, попытался встать, но с громким стуком ударился о столешницу, затем всё-таки разогнулся, держась за затылок и бормоча проклятия.