Райский Град
Шрифт:
ГГ ждёт расстрел. Вместе с другими «изменниками» он стоит у стенки и смотрит в нацеленные винтовки красноармейцев. Звучит команда — грохочет залп. Но дым рассеивается, и Гордомунд понимает, что перед ним совсем не красноармейцы, а пацаны в кожанках и спортивных костюмах. В руках у них не винтовки времён революции, а пистолеты «Макарова». На дворе лихие 90-е.
Один из пацанов подходит к ГГ, хлопает по плечу и хвалит, что «не зассал». Так Гордомунд попадает в одну из криминальных банд Града. Вместе с корешами он крышует ИП, обувает лохов на УЕ, вкладывает в МММ, смотрит ТВ и даже ходит на выборы в ДК. Теперь он лыс, носит малиновый пиджак, золотые перстни на указательном и мизинце и толстую цепь
Но конкуренты не дремлют. Бизнес ГГ оказывается под угрозой: всё чаще и чаще происходят налёты на ларьки, что крышуют братаны. На сходке пацаны решают, что нужно ехать с конкурентом на стрелу.
Стрелу забивают в роще. На поляну подъезжает по десять машин с каждой стороны. Все вооружены до зубов: есть даже РПГ. Поначалу всё идёт гладко: поздоровались, поговорили, поблатовали. Но у одной из гнид конкурента сдают нервы — открывает пальбу…
Рощу тушат всем селом. Никому из бандитов не удаётся выжить в последней эпичной битве. А тело Гордомунда, несмотря на старания доблестной милиции, так и не найдено. Конец шестой книги.
Надеюсь, Демьян Алексеевич оценит сей опус.
К вечеру, за пару часов до того, как меня должны были выписать, на мой мобильник поступил звонок. Номер оказался незнакомым, иначе я бы ни за что не ответил.
— Да? — спросил я у звонящего.
— Снеговой, — ответил хриплый голос Магомедова. — Снеговой, сразу скажу: я прощаю тебя. Считай, предновогодний подарок.
Я молчал.
— К тому же знаю, что ты почти невиновен, — продолжал Магомедов. — Это ведь всё Знойный? Он подговорил тебя? Сунул пушку?
Я молчал. В трубке послышался вздох.
— Поверь мне, я не считаю тебя дураком. Ты всего-навсего заблуждаешься.
— В чём? — наконец вступил я в разговор.
— Ты считаешь меня преступником, но твоё суждение ошибочно. — Голос Магомедова оживился. — Не хочу никого обвинять, но настоящий преступник… скажем так, он практически пойман. Я же ни в чём ни перед кем не грешен. Я чист, как столовая салфетка.
— Зачем ты оправдываешься передо мной?
На той стороне произошла заминка.
— Ты хороший союзник, Снеговой, — проговорил Магомедов. — Катерина в тебе не ошиблась.
— Она… сейчас с тобой?
— Ты прав, она сейчас со мной.
Я шагнул к окну. Шёл снег. Во дворе, освещённом золотистым светом фонарей, дети катались с ледяной горки.
— Чего ты хочешь?
Магомедов выдержал драматическую паузу.
— Я хочу, — медленно начал он. — Я хочу, чтобы ты освободился.
Я опешил. Не ожидал услышать такой ответ.
— От чего?
— В первую очередь — от своих заблуждений. От заблуждений, навязанных современным обществом. От заблуждений о любви.
Вспомнились слова Валентина о том, что Магомедов истинный психопат.
— Я… — Мне захотелось просто отключить телефон, но сдержался и сказал: — Я не понимаю. Зачем мне освобождаться от любви?
— От заблуждений о любви, — поправил Магомедов. — Я постараюсь объяснить. — Он прочистил горло, явно готовясь к длительной тираде. — К примеру, вам — современным — не выгодно любить. Вам бы заключить договор: он предлагает на своих условиях, она соглашается на своих. Потому что ваше поколение не способно любить по-настоящему; вы лишь разбираете партнёров,
как на базаре: кто «ВИП», тому и достаётся самое вкусное, кто среднячок — тому, естественно, что-нибудь посредственное; и так далее, слой за слоем.На заднем плане раздался резкий смешок. Я прислушался. Катерина?
— Ладно, — продолжил Магомедов. — Выбрали вы себе партнёра методом «рынка»: понравилось — беру. Но вот на вашем пути встречается человек по-настоящему достойный; тот, в кого вы влюбитесь искренне, без обмана и, возможно, на всю жизнь. И вы говорите: нет! А как же верность! Я не могу бросить своего «рыночного» любовника ради кого бы то ни было! Что скажут люди? Как на меня будут смотреть друзья? Меня не такому учили! Не-ет, верность — прежде всего!.. Не удивительно, что такие пары держатся исключительно на принципах и распадаются чуть ли не после первой серьёзной ссоры. И таких пар — большинство!..
Он замолчал.
— И что? — не понял я.
Магомедов сокрушённо вздохнул.
— Тебе не кажется такой подход к любви, мягко говоря, неверным?
— Нет.
— Вот в этом-то и есть проблема поколения. Вы не ищете одного единственного. Вы крепко привязаны к поводку своих желаний. И оправдываете это тем, что якобы «находитесь в поиске любимого человека».
— Не понимаю, — сказал я. — Сначала ты говорил, что не нужно сохранять верность тому, кого выбрал «на рынке», если встретил кого-то другого, а теперь говоришь о «единственном любимом»…
— Так и не надо изначально выбирать партнёра методом «рынка»! — вскричал Магомедов. Эта тема явно его волновала. — Находишь одного! Единственного! Руководствуясь настоящим чувством, а не суррогатным! Заключаешь с ним пожизненный договор! И другого — не надо! А потом кроме любви вокруг — целый мир!..
— А что, если я нашёл любимую, но она меня — нет? — спросил я. — Что, если я знаю, что хочу быть только с ней и ни с кем больше, а она меня видеть не желает? Если хочет другого, но не меня? Что тогда?! У тебя готов ответ?!
Я выключил телефон, бросил его на кровать. Тот подпрыгнул, сделав сальто. Хотелось бы и мне повторить такой трюк в собственной хромой судьбе. Но, увы.
Чтобы отвлечься, взял блокнот, перо и начал писать последний рассказ.
Инстинкт узора
«Этот поток невозможно остановить. Никакие баррикады, стены, рвы… никакое оружие не способно сдержать его натиска. Мы перебросили на чёртову планету танки, ракеты, полк карателей, вытравили третью часть леса, но рой всё продолжает появляться в Городе. Гигантские насекомые, словно фантастические арахниды Хайнлайна, каждое утро заполоняют улицы. Нет, они не нападают на людей, не портят постройки. Они лишь сбиваются в стаи, распускают крылья и… вальсируют».
Из письма командора Джеймса Вачовски командору Кевину Пранку
Меня зовут Николай Николаевич Аполлонский. Я — энтомолог, точнее — лепидоптеролог. Именно мне принадлежит открытие бабочек Lepidoptera Apolonia, Lepidoptera Antipinia и мотылька Lepidoptera Tyumenia. Возможно, читатель знаком с моими наиболее известными научными работами, такими как «Воздушное крыло» и «Небесный мотылёк». Не упущу возможность также порекомендовать и мою художественную прозу: нашумевший роман «Бабочка», его продолжение «Могут ли бабочки плакать?» и бестселлер «Бабочки вне системы», уже как год вышедший в печать. Уверен — именно из-за последней книги меня и взяли в команду по изучению роя.