Ромашка для Сурового Орка

Даже я, не зная традиций орков, догадываюсь, что Иргкхан не проявляет к ней чисто мужского интереса. Даже его взгляд ни разу не задерживается на ее верхних и нижних выпуклостях, строго сверлят только лицо, требуя от нее ответа.

— Кто это, Ирри? — капризно дуется Грыых, всё еще пытаясь вернуть себе ведущие позиции, но даже другие орчанки неподалеку хихикают, потешаясь над ней.

Судя по шепоткам, которые я слышу, они радуются, что эту «заносчивую стерву» ставят на место.

— Иргкхан, — поправляет ее орк и вдруг хмуро смотрит на меня, оборачиваясь.

При взгляде на меня его лицо разглаживается, а из глаз пропадает грозовая туча, от которой даже у меня холодели конечности.

— Моя жена… Ромаш ирш Иргкхан.

Сначала я хочу поправить его, что меня зовут Цветана, но вовремя прикусываю язычок. Для орков личное имя самки является священным, его может знать и произносить только семья или самец-муж.

Ирш, насколько я помню, это приставка, означающая, что я принадлежу орку Иргкхану. В силу патриархальности самка всегда находится под чьей-то защитой и носит имя того самца, кто за нее отвечает. С рождения обычно это отец или брат, а уже потом и законный муж.

— Жена? Эта плоская тощая мелочь? Она даже не орчанка! — визгливо возмущается Грыых и сжимает кулаки.

Ее лицо становится чуть более массивным, клыки слегка уплотняются, и я замираю, чувствуя, что от нее исходит угроза.

— Грыых! — угрожающе давит на нее своей аурой Иргкхан, недовольно нависая сверху. — В память о наших прошлых встречах я прощаю тебе, что ты пробралась в мой шатер, но еще один выпад в сторону моей жены, и я поговорю с твоим дядей о суровом наказании для тебя!

Лицо орчанки темнеет, и она отшатывается, неверяще глядя на вождя. Вот только она быстро приходит в себя и быстро качает головой.

— Нет! Я не согласна! Я имею право требовать бой кровью!

Вокруг начинают шептаться активнее, количество народа увеличивается, а я непонимающе перевожу взгляд с орчанки на Иргкхана.

— Бой кровью? — переспрашиваю я, глядя на окаменевшего орка, который буквально превращается в неподвижную статую.

Орчанка кидает на меня победный взгляд, скалится и делает в мою сторону шаг.

— Пошла прочь, Грыых! — ревет орк, задвигая меня себе за спину. — Никакого боя! Я запрещаю своей жене участвовать в подобном. А ты немедленно пойдешь чистить нужники!

Я касаюсь ладонями обнаженной напряженной спины Иргкхана и оглядываюсь по сторонам. Многие самцы неверяще и неодобряюще посматривают на своего вождя, а вот самки окидывают меня презрительными взглядами. Настроение в племени меняется, но услышать, о чем говорят орки, я не успеваю.

Иргкхан хватает меня за талию и почти на себе тащит в свой шатер, скрывая нас от посторонних глаз. А меня никак не отпускает ощущение, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Шатер я осматриваю мельком, подмечая, что внутри всё выглядит так же богато и добротно, как и снаружи. Привычных столов, стульев и кровати нет, вместо них низкий круглый столик, топчаны и шкуры в углу. На последние я смотрю с отвращением, прекрасно понимая, кто на них лежал до меня.

— Что за бой кровью? — спрашиваю я орка, когда он замечает мой взгляд на шкуры.

— Я делил шкуры с Грыых, — нехотя отвечает он мне и добавляет: — Сегодня же заменю их на новые.

Внутри разливается тепло от его слов, но я всё равно хочу узнать ответ на свой вопрос.

— Как моя бывшая самка, по традициям орков она имеет право вызвать новую на бой до первой крови, чтобы отвоевать свое право снова занять место подо мной.

Морщусь, услышав последнюю фразу.

Подо мной.

Орки даже в повседневных предложениях демонстрируют, какое место должна занимать в их жизни самка.

— Даже если орк женился?

— Такое редко происходит. Обычно орчанки не пользуются этим правом, уважают выбор самцов. Не понимаю, что нашло на Грыых, она разумная самка, — морщится Иргкхан, оскаливается, а я не удивляюсь тому, что Грыых не захотела терять свой статус.

Снисходительно глядя на мужчину, я в очередной раз удивляюсь тому, какие они порой наивные.

— Ты не будешь драться! — ревет грозно орк и смотрит на меня хмуро. — Грыых — одна из сильнейших самок племени.

— Боишься, что придется от меня отказаться?

— Я от тебя никогда не откажусь, женщина. Но Грыых может не рассчитать силы и покалечить тебя. Этому не бывать!

Внутренняя пружина напряжения отпускает меня, когда я понимаю, что Иргкхан не отпустит меня даже из-за традиций, но ситуация с этим боем никак не выходит из головы.

— Что будет, если женщина отказывается от боя кровью?

— Ты не отказываешься, — поправляет меня орк. — Это я запрещаю тебе участвовать.

— Иргкхан!

Он скалится, но добреет, когда я требовательно произношу его имя.

— Отказавшаяся самка признает себя тем самым слабачкой, а слабость орки презирают. Но на тебя никто и косо смотреть не посмеет, ромашка. Никто!

Я пропускаю мимо ушей его «ромашка», а сама с мрачным предчувствием смотрю на сильного, но такого наивного орка. Если самцы племени безоговорочно подчинятся своему вождю, то вот с самками дело обстоит совсем иначе.

Глава 13

Жизнь в племени орков оказывается не такой, как я себе ее представляла.

В Империи говорят, что женщины здесь не считаются за полноправных членов общества, что всем заправляют жестокие самцы, которые держат своих женщин взаперти, запрещая им выходить из шатра, но на деле всё совсем не так.

Женщины передвигаются по племени свободно, а мужчины относятся к ним со всем уважением. А уж дети любого пола для всего племени и вовсе священны, ведь они продолжение всей расы орков.

Девочками по достижению пяти лет занимаются преимущественно мамы, от которых те перенимают опыт, как вести хозяйство, готовить, разделывать шкуры, разводить огонь, чтобы в будущем стать хранительницами очага.

Мальчики же учатся у отцов верховой езде на турах, владению дубинками, метанию ножей и даже стрельбе из лука, чтобы стать сильными воинами и защитниками всего племени.

И то, как трепетно отцы и мужья относятся к своим детям и внукам, помогают каждому члену племени, заботятся друг о друге, вызывает у меня двоякие чувства.