Ромашка для Сурового Орка

Пожилой шаман явно пользуется авторитетом среди своих соплеменников, вон как согласно кивают самцы. И только женщины презрительно фыркают при виде меня, явно не согласные с моим статусом.

— Я вызываю тебя на бой кровью, Ромаш! Вождя, чтобы прикрыть собой твою слабость, нет! Соглашайся или возвращайся в шатер с позором!

В иной ситуации я бы, может поступила по-другому, но внутри меня поднимается такая ярость, что я бросаю сумку на землю и сжимаю зубы, чувствуя, как в венах от вида Грыых кипит кровь.

— Я принимаю твой вызов, Грыых!

Глава 14

Я ожидала, что это должен быть какой-то ритуальный бой. Что нам расчистят площадку, обозначат правила, встанут вокруг нас полукругом, чтобы никто из нас не мог сбежать, но этого не происходит.

Орки и правда рассредотачиваются вокруг нас, но явно для того, чтобы улучшить себе обзор.

— Давай, Грыых, покажи этой человеческой выскочке, как наших самцов уводить! — агрессивно кричит одна из орчанок, поддерживая соплеменницу, но это единственное, что я слышу.

Все остальные рыки и скандирования звучат на языке орков, который я не знаю, поэтому решаю просто не вслушиваться, и без того зная, что они все хотят, чтобы победила орчанка.

Для них я чужачка, так что даже если Грыых для многих как кость в горле, а всё равно воспринимается своей.

— Ты не достойна моего Иргкхана! — рычит гневно Грыых, передвигаясь по кругу так, чтобы запугать меня.

Мы обе знаем, что она могла напасть на меня еще в начале, но ей нравится загонять меня, как жертву, и упиваться вкусом моего страха.

Вот только я не собираюсь доставлять ей подобного удовольствия.

С виду я, может, и хилая по сравнению со среднестатистическими орчанками, но я выросла в детском доме, где каждый день был выживанием. И если ты был слабым духом и физически, то находился в самом низу иерархии.

Так что я с детства привыкла, что я могу взять верх не силой, а ловкостью, хитростью и скоростью, которой зачастую не обладают те, кто покрупнее и выше.

Так и Грыых хоть и мощнее меня и явно мускулистее, а совершает ту же ошибку, что и многие до нее. Недооценивает противника. Решила, что уже выиграла, а потому не ждет от меня никаких каверз.

— А ты, выходит, достойна? — ухмыляюсь я, показывая клыки. Фигурально.

Грыых вспыльчива, ее легко будет вывести из себя и заставить совершать ошибки.

— Я — единственная дочь прошлого вождя! Я рождена, чтобы стать женой вождя! — рычит она, горделиво выпятив внушительную грудь, скрытую всего лишь небольшой тугой тканью.

Природа щедро наделила ее пышностью, но я ни разу не видела, чтобы Иргкхан жадно сворачивал в ее сторону шею. Ему нравится моя грудь, именно ее он боготворит по ночам, уделяя внимание ничуть не меньше, чем близости.

— Иргкхан так не считает, — пожимаю я плечами, продолжая, как и орчанка, перебирать ногами песок по кругу. — Он выбрал в жены меня.

Не знаю, почему, но именно сейчас, когда я признаю это вслух, в полной мере осознаю, что я его жена. Что за эти дни прикипела к нему настолько, что внутри что-то щемит от одной только мысли, что теперь не будет больше его нежности, ласки, благосклонности и тепла в его штормовых глазах.

Неважно, выиграю ли я этот бой кровью, одного изменить уже будет нельзя.

Всё племя знает о моем побеге.

Иргкхан не простит мне этого и будет вынужден наказать, чтобы не подорвать свой статус вождя, главы всего племени. А после… уже я не смогу простить его за то, что причинил мне боль.

— Самцы часто ошибаются в выборе самки, — оскаливается в это время Грыых, демонстративно разминая кулаки. — И долг орчанок исправлять это недоразумение.

Под недоразумением она имеет в виду меня.

Судя по агрессивному виду, первую кровь она собирается пустить мне не сразу. Хочет для начала отвести душу и изрядно меня избить.

— Как унизительно, — усмехаюсь я, выводя Грыых на эмоции. — Должно же быть хоть какое-то достоинство, чтобы не выпрашивать у самца хоть толику внимания.

Мой выпад достигает цели. Грыых оскаливается и рычит, после чего коброй кидается на меня, распахнув руки.

Я отпрыгиваю в сторону, едва увернувшись от захвата, и тут же делаю шаг назад, уходя от второго размашистого удара. Песок под ногами всколыхнулся, дыхание сбилось, но не от страха. Я просто ждала.

— Бегаешь, как жалкая крыса! — рявкает раздраженно Грыых.

Я помалкиваю. Не позволяю себе лишних эмоций. Такие, как Грыых, быстро вспыхивают и из-за неумения контролировать свой гнев делают ошибки.

Я продолжаю двигаться по кругу, не сводя с нее глаз. Знаю, что это раздражает ее сильнее, ведь взгляд глаза в глаза — не признак слабости.

Это вызов, который она не может проигнорировать. Особенно на виду у всех, где каждый может стать свидетелем ее позора.

Делаю вид, что споткнулась.

Она, конечно же, дергается вперед — на взводе, громоздкая. И тогда я резко вбиваю локоть ей в живот. Не сильно, но неожиданно.

Она охает, сгибается пополам, и я тут же, не теряя зря времени, обхожу ее сбоку, ударив в ухо.

Она пошатывается, не падая. Растопыривает пальцы, как будто хочет вцепиться мне в горло и придушить меня.

— Разве так дерется дочь вождя? — бросаю я, слегка взметнув ногой пыль в ее сторону.

Грыых ревет и бросается на меня всем телом, намереваясь сбить с ног, вдавить в землю, но я шагаю вбок, опускаюсь ниже и дергаю ее ногу на себя, обхватив в рывке.

Орчанка не удерживается, с глухим звуком падает на песок.

Я наваливаюсь сверху, колено — в грудь, одна рука на запястье, другая — к ее горлу. Есть у меня одно преимущество, которое я скрываю от людей.

Настолько привыкла стараться быть незаметной, что забыла, чья кровь течет в моих венах.

Мои ногти гораздо прочнее и острее, чем у обычного человека, так что я резким движением провожу одним по щеке Грыых.

— Всё? — спрашиваю я негромко, чуть слышно.

На ее коже проступает капля крови, и вокруг становится так тихо, что я буквально слышу только свое заполошное дыхание.