Руконогие

Захлёбываясь слезами, Кали сказала:

— Они начали штурмовать нас через моторный отсек. У нас там совсем нет защиты. Она топливо внутри сожгла.

Время от времени, зло ругаясь самыми грязными словами, на общем канале сосредоточено сопела Вера и цифра мёртвых пауков прыгала ещё на пять-восемь штук. Кали прокричала:

— Рэм иди к нам. Мы на носу четыре ротора восстановили, они лезут и лезут.

Хлопнул рукой раскалённую стену моторного отсека, мысленно попрощался и поблагодарил Гульнару. В один прыжок разогнался и понёсся в рубку управления.

— А что Раджан? Где Ким?

— Их при стыковке убило, — услышал я голос Веры.

Я ввалился в командную рубку и глянул на экраны. К яйцеобразному кораблю пауков был прилеплен ещё один кусок яйца-корабля, срезанный несколькими прямыми линиями. Это был только нос гигантского судна, из которого выскакивали и ловко перебирая лапками, бежали к эсминцу группы, но несколько пауков. Только кусок, вцепившийся массивными металлическими креплениями, был больше чем весь корабль пауков, не говоря уже о эсминце людей. Вот почему мы сразу не улетели — надо было вначале часть этого здоровяка отгрызть, а потом из него выпрыгнула куча пауков воинов. Был бы он целый, нас давно-бы перебили.

— Рэм, смотри, — начала Кали, — пауки специально дали работягам всё сделать, чтобы под поглощающими экранами подойти, а потом пристыковались. Они думали, что кто-то жив из высших остался, поэтому и не сожгли нас сразу. Надеялись освободить начальников. Когда мы в гиперпространство уходили, это его так отрезало.

— Это, наверное, я их обманул. Когда я сидел в норе, одно стёклышко засветилось и начало спрашивать, сколько будет пять прибавить три, а я ответил. Ещё несколько тупых вопросов спрашивали.

— Рэм, они на паучьем спрашивали.

— А какая разница?

— А потому, что на паучьем только пауки отвечают, а не ручные демоны, -и Кали махнула рукой, показывая, что для объяснений у неё совсем нет желания.

Я наблюдал за пауками, которые больше не лезли из своего огрызка, но точно были внутри и наверняка замышляли гадости.

— Я к паукам на корабль.

Оставлять в покое врага на долго нельзя. Сейчас я остался единственным бойцом и наверняка паучьё что-то будет делать.

— Рэм, тебе надо оружие, — сказала Вера.

— У меня есть.

— Тебе надо наше оружие, и не спорь!

За время полёта меня учили пользоваться оружием руконогих. Оно было очень сильное и быстрое, просто моя задача всегда была идти вперёд и молот со щитом были сподручней, чем пулемёт Рафаэля или длинный ствол Михаэля. Когда мы оказались в комнате арсенала, Вера зарядила и заставила засунуть в пространственный карман два пулемёта, несколько запасных коробок с пулями, которые я и сам умел уже подключать, а ещё засунула в мою кладовую небольшое оружие, которым пользовались Ким и остальные руконогие. Всего получилось штук пятнадцать самого оружия, запасные пули, а ещё мне сунули гранаты и коробку взрывчатки. Гранатами так просто пользоваться, что это может сделать самый тупой гиброл, а взрывчатку мне положили для солидности. Подрывать такие вещи — целая наука.

Вера одела ранец с пулями, присоединила длинную изгибающуюся толстую ленту, по которой они подавались в пулемёт, сделала серьёзное лицо. Я влез в шлюз, закрыл дальнюю дверь, поломав когтем замок, вылез задом обратно, взял Веру за шкирку, и прежде чем она поняла, что происходит, всунул девушку внутрь барокамеры, закрыл вторую дверь и заорал на общем канале: «Кали закрывай! Она со мной пауков собралась убивать». Подождал несколько секунд, придерживая люк, пока замки не щёлкнули, заперев Веру в ловушке. Потом подождал с пол минуты пока меня ругала бесстрашная воительница. Меня никогда так изобретательно и витиевато раньше не обзывали. Когда поток ругани поутих, просто сказал: «Вера, тебе там делать нечего. Кали, не отпускай пока я не вернусь или пока я не вернусь».

Выбрался из эсминца на наш корабль пауков через второй шлюз, пролетел по коридору, вылетел через дыру, которую проделали взрывам Амир с Рафаэлем и цепляясь за неровности корпуса пополз к куску линкора. Я хотел подкрасться незаметно, а потом сделал большой прыжок!

Ярость! Прикинулся в быструю боевою форму. Вцепился в искорёженные железяки, обрамлявшие кусок гигантского корабля, шмыгнул в проход. Оружием людей в следующие несколько часов я так и не воспользовался. Бил молотом, краем щита, самим щитом, копытами. Отскребал броню от льда, который появлялся от намерзающих на броне и копытах выдавленных кишок и крови пауков. Это страшно раздражало, придавая тупой злобы. Перебив всех в одном помещении, отправлялся в следующее, предварительно проверив все трупы, стукнув по ещё одному разу или ткнув кинжалом.

Закончив убивать, ещё раз пролетел по обломкам линкора, ещё раз тщательно проверил трупы воинов и перебил неразумных работяг, сунул нос в каждую дыру. Эти несколько часов тупой ярости мало чем запомнились — просто прыжок, удар, переворот, защита, ещё один удар и ещё раз защититься щитом, затем в сторону и ещё один удар. Еле двигаясь от усталости, выполз из гигантской железки, прилепившейся к нашей связке кораблей. Вернулся на наш корабль пауков, прошёлся по всем коридорам и убил всех работяг до единого. Корабль без них прекрасно двигался, и если что-то где-то поломается, то разницы уже никакой не будет, всё равно он после взрыва Рафаэля и боя внутри, был похож на развалины.

За наших рабочих я не боялся, но пока шёл бой, одного из местных рабов могли подменить каким-нибудь мало приметным хитрованом, затаившимся до времени. Сейчас он мог выглядеть тупым, но ждать своего часа, чтобы подкрасться и удариться спину. Сейчас лишняя предосторожность не помешает.

Когда я вернулся на эсминец, Вера и Кали уже притащили Илью и разместили на специальной лечебной кровати. Она кормила, поила, усыплял и уменьшала боль. Очень хорошая и полезная штука и сделана совершенно без магии, а работает как опытный лекарь. Илья был без сознания, Вера зло сопела, что ей не дали повоевать. А вот и правда -нечего там ей было делать. Она бы у меня только под копытами мешалась, и мне плевать, пусть обижается или не обижается. Она ни в какое сравнение не идёт с Рафаэлем или Амиром, а они между прочим погибли очень быстро.

Число дохлых пауков перед глазами заметно прибавило и уверенно перевалило за тысячу с хвостом. Сюда входили и убитые работяги как с куска линкора, так и с нашего паучьего корабля, но кого и сколько я не считал. Боевая ярость и быстрая боевая форма с математикой как-то не очень совпадают. Именно так мне удалось в одиночку подлетать в упор к вооружённым паукам, чтобы потом бить молотом. Ярость и скорость всегда плохо действовали на память — либо ты свирепый боец, у которого перед глазами красная пелена и жажда крови, либо ты философ, мирно сидящий на лавочке с книжкой и рассуждающий о бытие, а какой-то середины не бывает.

Такими вещами я пользовался крайне редко. Когда у тебя перед глазами красная пелена и тебя трясёт от боевого транса, то слабо соображаешь, что делаешь. Тебе насрать на твоих товарищей, плевать на команды Высшего и место в строю, тебе хочется убивать, и ты это делаешь. Я командир дюжины первого ряда личной сотни высшего, а это всегда бой в строю, плечом к плечу со своими товарищами. На нас приходится первый удар и порвать строй — это значит обречь на гибель тех, кто стоит за тобой, рядом с тобой и далеко позади, а тут я знал, что буду один и будет очень много врагов.