Руконогие

Неожиданно я заметил перед глазами странное. Мои цифры убитых пауков начали меняться. Теперь у меня была не тысяча, а всего три паука умноженных на десять. Ага, так и написано. Три умножить на десять. Наверное, все заметили мою серьёзную морду.

— Рэм, что у тебя там? — тихим голосом произнесла Кали, давно научившаяся распознавать своим женским чутьём малейшие смены моего настроения.

— У меня похоже дохлые пауки пропали, а у меня их больше было.

— Что?

— У меня было тысяча пауков, а теперь только три. О! Пока говорил, уже четыре, а нет, пять!

— Рэм, а там больше ничего нет? Никаких цифр? — начала привставать Кали со своей кровати, но её придержала Вера, не дав встать, и тоже смотрела на меня с любопытством.

Я напряг зрение, расфокусировал взгляд, и даже пару раз треснул себя по боку рогов. Я и раньше замечал, что появившиеся цифры так разглядывать удобнее. Не понял. Над последней десяткой была ещё одна цифра.

Я на белой стенке медицинского блока нацарапал когтем пятёрку, знак умножения, десятку и ещё одну маленькую десятку, прилепившуюся сверху и чуть выше первой десятки. Руконогие разом выдохнули.

— Десять в десятой степени. Рэм! У нас получилось. У пауков эпидемия, — тихо, но очень радостно сказала Кали, откинулась на подушку, счастливо улыбаясь, а затем потеряла сознание.

Глава 18 Елена. Новое созвездие

Подгоняемый грядущей бедой, обоз теперь не останавливающийся ни днём, ни ночью. Постоянно присоединялись новые племена. Все бежали от серого нашествия, оставшегося за спиной. Присоединилось несколько кланов кентавров, вернее остатков, которым удалось выжить. Кого тут только не было. Все, кто не желал идти под руку Гравиколда уходили, бросая насиженные земли. Там, далеко, примыкая к горам, стоял огромный город-крепость. Настоящая твердыня. Величественные стены, богатые кладовые и храмовый комплекс, уходивший под землю на многие десятки этажей. Места, еды и оружия хватит всем, главное добраться и успеть. Ещё был гарнизон, состоящий из жрецов и жриц, которые не только пели, пили и вешались, ожидая богатых подарков, но и развивались, воевали с горными племенами и охотились на грозных ледяных монстров. На этих бойцов Елена рассчитывала, как на главную ударную силу. Их души были привязаны к храму и это давало им больше мощи, но и не позволяло далеко уходить от крепости.

Лена, с высоты седла, которое последние несколько дней стало ей домом, оглядела бредущих разумных. Гоблины топали рядом с гномами, терпя друг друга. Люди, гноллы, кентавры и прочие помогали делились едой, помогали вытаскивать застрявшие в грязи телеги и делились теплом костров. Всё это передвижение народов превратилось во множество обозов. Одни останавливались на ночёвку приготовить еды, отдохнуть, а другие шли мимо. Присоединились игроки. Были и те, кто прожил здесь долгую жизнь, обзавёлся семьёй из местных и уже успел нарожать детей. Они особенно зло относились к тем, кто покусился на их вновь созданный мир. Если игрок всегда возрождался после гибели или в крайнем случае зависал на небе звёздочкой, то детей вполне могли убить по-настоящему.

Местность менялась. Начинались холмы и небольшие предгорья. Дорог хватало, но всё чаще и чаще они превращались в узкие пароходы около каменных склонов, где с одной стороны протекала бурная быстрая речка с обрывом, а с другой огромный камень, как будто брошенный великаном и расколотый, превращал дорогу из широкой накатанной тропы в узкий проход ровно на одну телегу. Беженцы появлялись всё реже и реже, а те, кто приходил, приносили вести всё хуже и хуже. Серых отрядов пока было немного, но они обрастали теми, кто решил послужить новому божку и собирали армию, которая пока не выдвинулась, но уже имела приличный размер. В это войско уже присоединилось немало игроков, и это было плохим знаком. Это напрягало больше всего. Местные всегда будут действовать так, как в их мозги заложено этим миром, а вот от тех, кто пришёл из других миров, можно было ждать чего угодно.

Не все вселенные были похожи на вселенную Елены, или Теллема с Гюрзой, от куда попадали честные и хорошие люди. Были места, где высшей доблестью считалось сделать гадость предать или забрать. Если ты не можешь отобрать что-то у слабого, то какой-же ты сильный? Да ты какой-то «добряк», раз ничего не забрал и не украл, и как ты собираешься обеспечить себя и свою семью?

Следующие несколько дней прошли в неспокойном ожидании. Всё больше пожелавших пощипать караван наседали на беженцев со всех сторон. Прибывшие на помощь всадники барона, хотя и были не быстры, но в один удар откидывая набежавших набегающих любители лёгкой наживы. Ракшасы и девчонки Еленой носились туда-сюда. Очень выручали кентавры. Они не шли ни в какое сравнения с бойцами Семёна и латными конниками, но зато были очень шустрые, вызывали кучу суеты и сдерживали нападавших, давая возможность подойти тяжёлым рыцарям. Каждый вечер Доктор Добряк с Семёном перебирали выданные Теллемом закрома Елены, обсуждали планы обороны, отделяли величайшее амулеты, распределяя для плохих ситуаций. Большинство магических штуковин осталось у девушки, а командиры забрали себе только то, что может им потребоваться в текущее время. У Лены была ещё целая груда разной магической мелочёвки, которую высший жрец держал в вёдрах, ящиках и мешках, сваливая навалом. Всё это тоже подбиралось и по необходимости развешивалось на войнах барона и кентаврах. Бойцов усиливали как могли, но для того, чтобы стать по-настоящему сильными нужно очень много времени, а его катастрофически не хватало. Если конники Ки Барука, всю жизнь прожившие в состоянии бесконечных боёв, могли сравниться с бойцами Семёна, то кентаврам было ещё очень-очень далеко до хоть какого-то подобия бойца, который сможет противостоять серой армии.

Обоз входил в узкую равнину, покрытую зеленью и залитую солнцем, огороженную с обоих сторон обрывистыми горами. Снежные вершины были заселены могучими древними чудовищами, не спускавшимися вниз из-за тепла. Если бы сейчас была зима, то даже для самой сильной армии — эта дорога была-бы смертельна, ведь именно тепло заставляло страшных монстров подниматься высоко в горы и зло смотреть на проходившие по долине груды вкусного мяса.

К Елене подскакал запыхавшийся кентавр: «Госпожа высшая жрица, два клана хотят напасть! Нужно! Быстрее!» Человеко-кони никогда не могут с первого раза всё нормально объяснить, но было понятно, что где-то кто-то напал. Девчонки рванули в сторону, указываемую гонцом, а Зула начала выпытывать подробности у сбивчиво говорящего посыльного.

Всё было просто. Несколько сотен чужих кентавров решили присоединиться к халяве и пограбить. Не задумываясь, Лена призвала своё любимое проклятие. Это были просто обычные воины. Ни каких знаков или знамён Гравиколда не было, и она не испытывала злости к этим бойцам. Война как война. Они грабили и убивали беженцев в местах своего обитания, а Елена со своими девчонками решила нагнать их со своей территории. Да, она стремилась уничтожить как можно больше орков и кентавров, чтобы создать зону отчуждения вокруг беженцев, но никакой лютой ненависти и вражды конкретно к этим не имела.

Не смотря на кишечно-потрошильные выверты этого мира, у неё настоящая ненависть была только к тем, кто убил Теллема. Ещё один раз она испытала страшное чувство опасности и ненависти, когда впервые встретилась с тварью, ждавшей её многие тысячи лет на поляне возрождения.

Заклинание получилось легко и непринуждённо, но это было не чёрное марево, а серое. Все, как в чёрном, а только половина из погибших воинов никогда не встанут на точке возрождения, а их души растворяться в мировом ничто. Всё было почти также, только свет померк немного слабее и проклятие давало возможность не остаться на поле боя навечно, забирая только половину погибших. Свет притупился, чёткое зрение слегка упала и краски потускнели.

Довольно большое стадо враждебных кентавров замерло, увидев серое марево. Неожиданно, сбоку выскочила Россита. Она, несясь на полном скаку срывала с себя кольчугу, попону и всю остальную одежду, и оставшись абсолютно обнажённой, поскакала к бойцам врага, развела руки, показывая открытую, обнажённую грудь. Приготовившиеся к атаке человеко-кони опускали оружие и ослабляли натяжение тетивы, отводя готовые к стрельбе луки. У кентавров воевать с женщиной нельзя. Напасть на безоружную женщину-лошадь и тем более убить, будь это сделано случайно или преднамеренно, у кентавров считалось величайшим позором. Хотя все кобылы у них тоже были бойцами, но формально они женщинами не считались, потому что были закованы в броню и поэтому приобретали статус воина, где нет разделения полов, а есть войны и не войны. Кстати, многие из кентаврих на лице носили лёгкие шёлковые платки, оставляя открытыми только глаза. Если ты не видишь лица, то откуда ты знаешь мужчина перед тобой или женщина? Воин -как воин. Вот такие перекосы в сознания степных жителей.

Прискакавшая голая Россита, явно ввела в ступор решивших пограбить на своей территории степняков. Она приблизилась к крупному коню, который с удивлением смотрел на столь нестандартную соплеменницу, а затем, они минут десять о чём-то говорили.

За время разговора подтянулись конники барона. Ки Барук подъехал к Елена и не без удовольствия наблюдая за активно жестикулирующей Росситой, сказал:

— Госпожа, половина моих вот в том леске, можем ударить в бок. Мы этих в один удар снесём.