S-T-I-K-S. Континент

Подъездная дверь была заперта на хитрый механический замок, который открывался либо кодом, либо ключом. Я присел на скамейку, ожидая, когда кто-нибудь выйдет.

И вдруг дверь открылась, и на пороге появилась она. Марго. В лёгком летнем платье, с распущенными волосами. Красивая. И обречённая, как и все остальные.

— Марго, — я поднялся ей навстречу.

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Мы знакомы?

— Илья, — представился я. — Послушай, у меня мало времени. Скоро всё изменится. Очень сильно изменится.

Она отступила на шаг, её глаза округлились.

— Это что, какой-то новый способ подката? — в её голосе прозвучала смесь недоумения и испуга, которую она попыталась замаскировать под иронию.

— Нет, это не подкат, — я попытался улыбнуться, но, кажется, получилось не очень убедительно. — Просто… если будешь не знать, что делать, когда мир полетит к чертям, приходи на завод. Там будет не так опасно.

Она покачала головой, явно не понимая, о чём я говорю, и быстро скрылась за углом дома. Сердце защемило. Но я хотя бы попытался…

Теперь — на завод. Я помнил про ружья в сейфе. Надо добраться до них, пока не началось. Провести пару дней на заводе, переждать первую волну безумия, а потом двигать в сторону Приозёрного. Только сначала надо в магазин и разменять пятёрку Толяна на консервы и питьевую воду. План был так себе, но другого у меня всё равно не имелось. А на Континенте, как я уже успел убедиться, даже самый хреновый план лучше, чем его полное отсутствие.

Глава 33

От дома Марго до заводской проходной было рукой подать — минут десять неспешного шага. Город ещё дышал утренней прохладой, но вокруг уже начала множиться та самая дичь, которая обычно бывает на кластерах перед тем, как всё пойдёт по тому самому месту… Короче, затишье перед тем, как прогремят первые раскаты грозы. Или перед концом света, что в моём случае было куда более вероятным.

Я зашёл в магазин и купил с дюжину консервов и несколько бутылок бутилированной воды. Хотел купить ещё бутылку водки, но взгляд зацепился за полки отдела «Всё для шашлыка».

В общем, когда я вышел из магазина и уверенным шагом направился к проходной, в пакете у меня лежал туристический топорик, купленный вместо горячительного. Я рассудил, что отбиться от заражённого или заражённых намного будет полезней, чем изготовить споровый раствор. Если задуматься, то для спорового раствора нужен ещё и споран. А добыть его как-то тоже надо. Так что инструмент я взял и чек тоже сохранил. Если товар окажется никуда не годным — вернусь и предъявлю претензии, причём максимально жестоким способом.

Проходная встретила меня сонным спокойствием. Двое охранников в мятой форме лениво потягивали кофе из бумажных стаканчиков. Один — помоложе, с жиденькими усиками, — уткнулся в кроссворд. Второй, постарше, с лицом, изборождённым морщинами и оспинами, как недавнее поле боя, смерил меня тяжёлым взглядом.

— Здорово, мужики, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более дружелюбно. — Мне бы на территорию. К начальнику цеха, по личному вопросу.

Тот, что постарше, отставил стаканчик.

— Фамилия начальника? И твоя, заодно. Пропуск имеется?

— Да какой пропуск, — я махнул рукой. — Я Илья. Илья Казанский. Мне сказали придти на работу оформляться. А начальник… э-э-э… Петрович, кажется. Да, точно, Петрович. Сказал подойти сегодня.

Взгляд старшего стал ещё более колючим.

— Петровичей у нас на заводе как собак нерезаных. Конкретнее, товарищ Казанский. И что это у вас в рюкзаке позвякивает? Уж не бутылочка ли для Петровича? У нас тут с этим строго. Сухой закон на рабочем месте, понимаешь. Пьянству бой.

Так вот чего они такие суровые — трезвые…

— Да нет, что вы, — я изобразил на лице самое невинное выражение. — Так, инструмент. Для дачи.

— Инструмент, говоришь? — он прищурился. — А ну-ка, покажи свой инструмент.

Сердце ёкнуло. Приплыли. Делать было нечего. Я распахнул пакет с как можно более безобидным видом. Небольшой туристический топорик предстал их взорам.

Молодой охранник оторвался от кроссворда и присвистнул.

— Ничего себе инструментик. Ты им, часом, не дрова для Петровича заготавливать собрался? Или, может, Петровича на дрова решил пустить?

— Да что вы, ребята, — я попытался отшутиться. — Просто… хозяйственный. Мало ли.

Старший подошёл ближе, взял топор, повертел в руках.

— Хозяйственный, значит… Но ведь таким и череп проломить — раз плюнуть. Нет, товарищ Казанский, с таким инструментом на работу оформляться не ходят. Да и без пропуска на территорию нельзя. Не положено. Разворачивайся.

— Мужики…

— Вали-вали, — невежливо поддакнул молодой, не поднимая взгляд от кроссворда. — Не мешай людям работать.

Спорить было бесполезно. Я забрал топор, упаковал его обратно в рюкзак и, буркнув что-то вроде «понял, не дурак», поплёлся прочь. План «А» провалился с треском. Значит, пора переходить к плану «Б». А план «Б» состоял в том, чтобы перелезть через забор.

Заводская территория была огромной, огороженной двухметровым забором из бетонных плит с колючей проволокой поверху. Я шёл вдоль него, внимательно осматривая каждую секцию, каждую щель. Солнце уже начало припекать, и я чувствовал, как пот стекает по спине. Надежда найти лазейку таяла с каждой минутой. Я уже почти отчаялся, когда заметил её — большую железобетонную дренажную трубу, уходящую под забор. Диаметром метра три, не меньше. То, что доктор прописал.

Однако радоваться было рано. Вход в трубу перекрывала решётка, сваренная из прутов арматуры в палец толщиной. Вот же жлобы! Даже дренаж заварили. Я подошёл ближе, осмотрел решётку. Сварена на совесть. Но один прут… да, точно, один прут внизу был приварен как-то небрежно, на одну каплю сварки. Мой шанс.

Я отошёл на пару шагов, разбежался и со всей дури врезал ногой по этому пруту. Раздался глухой удар, и прут отлетел в сторону, жалобно звякнув.

— Нет таких крепостей, которые большевики не сравняют с землёй, товарищ…