Серебром и солнцем

– Да, мы встретились в Карде, у Вальде. Дэви допрашивал в пустом доме герцогов какого-то дикаря. Владыка был там с… Наверное, это был Адам Митто.

– А ты был один?

– Со мной была Дара.

– И… что было? – судя по насмешливому тону, вампирша слабо представляла себе этот поединок.

– Ничего особенного. А чего ты ждёшь? Боя, как на ваших тренировках, с сетями, стрелами? Интересно, сколько веков назад ваш владыка в последний раз так развлекался? Это был обычный поединок взглядов, ты тоже в таких сильна. Дэви разбил все зеркала в доме, - Карл усмехнулся, – но ушёл.

– Не верю, - Мира покачала головой.
– Я его помню… всё ещё слишком хорошо.

– Прогнать вампира легко, - Карл тростью коснулся её отражения в воде рядом со своим.

– Исцелить, к сожалению, сложнее!

Он вспомнил все доводы Латэ, и сейчас они не показались ему справедливыми. Вот вампирша, достойная исцеления. Он понял это раньше всех, когда другие обходили Вако стороной и строили догадки: не соглядатай ли она от Дэви. Нет, предать её он не сможет.

Мира загадочно засмеялась:

– Ты ведь из тех, Арденсов, я угадала? Простым не взобраться так высоко. И - твоя стихийная защита…

– Вынужден тебя разочаровать, но моей защите едва ли… шесть, а не двадцать шесть лет. Ты не угадала. Я не прирождённый охотник. И вовсе из слабейших - выяснилось в первом же рейде.

– Не может быть.

Он улыбнулся. Оказывается, он совсем не устал рассказывать свою странную историю:

– Ещё пять лет назад у меня не было никакой защиты от вампиров. Подобно многим, пришедшим в орден за авантюрами, я плохо представлял, во что ввязываюсь, и, если честно, не очень-то верил в вампиров. Такое здесь наказывается. После первого фиаско Латэ держал меня при себе, надеясь сделать, по крайней мере, своего человека в дневном мире.

– Не может быть! Я помню нашу встречу в Академии… Помнишь? Ты открыл мне окно той декабрьской ночью. Я пробовала бороться, но голод сильнее. Я бросилась на тебя, и щит охотника остановил меня. Да-да, - Мира уверенно кивнула. – Уже тогда у тебя была сильная защита.

– Что…

«Не может быть!» - настала его очередь протестовать, но он молчал. Та встреча с Мирой...
– он прекрасно помнил её. Помнил, как безумная вампирша влетела в открытое им окно. Тогда он впервые увидел carere morte близко, без чар, и был неприятно поражен: бледная, истощенная, со спутанными серыми волосами ведьмы и длинными когтями... совсем мертвец. Сейчас Мира другая: мягче стали черты лица и милее улыбка, вновь золотятся волосы, только глаза глядят печально.

Тогда, пять лет назад, вампирша действительно отступила сама, сумев укротить голод. Она вцепилась в подоконник, закусив губы, - и вдруг перевоплотилась. Румянец прорезался сквозь мраморную бледность щек, и глаза полыхнули огнем, но не дьявольским - присущим сильнейшим из смертных. Он увидел тогда: она в плену чего-то темного, чему нет имени, но борется с ним.

С тех пор он видел этот огонь во взгляде каждого carere morte. Воспоминание об увиденном однажды тайном, настоящем, светлом лице Миры, позволило ему видеть истинный облик всех бессмертных, спрятанный за масками прекрасных чудовищ. Оно дало ему защиту и стало его проклятием, ведь он понимал, что убивает не чудовищ...

– Значит, мы навсегда связаны с тобой. И, должен сказать, я благодарен… и всю жизнь буду благодарен тебе за ту паузу, - тихо сказал Карл.

– Какую паузу?

– Та пара мгновений, что ты боролась со своим голодом. Я думаю, в ту ночь именно их мне хватило, чтобы понять, как построить защиту.

Мира со смущённой улыбкой приняла его благодарность. У отражения вампирши на мгновение блеснули тонкие острые клыки.

– А что за фиаско, после которого тебя отлучили от рейдов?

– Я не смог исцелить новообращённого.

– Не слышала об этом испытании…

– Способность исцелять и защита идут рука об руку. Раньше, если в новичке сомневались, его испытывали этим, сейчас о своей готовности к рейдам все узнают на тренировках.

– Со мной в качестве «пугалки».

Карл покачал головой:

– Ты не представляешь, как ты изменила орден.

Мира равнодушно пожала плечами.

– Помнишь, ты обещал мне узнать, почему Арденсы препятствуют ордену в поисках дара? – резковато спросила она.

– Помню, – охотник отвернулся от её отражения и с досадой отметил, что, безусловно, кое-что перенял от Латэ.
– Прости, что не обнадёжу тебя: обретение орденом дара несёт Арденсам гибель. Они не согласятся никогда. Если избранный заявит о себе, будет приказано его убить.

– Что же делать?!
–

Она старалась придать лицу бесстрастное выражение, но рот жалко кривился. Карл прищурился:

– Ты даже не спросишь, почему дар означает смерть для Арденсов? А это интересная история… Грустная правда такова: орден защищает тех, кто виновен в создании вампиров, тех, чьё существование зависит от существования вампиров. Первый из Арденсов мечтал о продлении жизни и обратился за помощью к одному алхимику. Тот помог ему, но в качестве… побочного продукта их эксперимента получился первый carere morte, – он говорил нарочито шутливо, с ехидцей выделяя научные слова.
– Арденс получил дар, продливший ему жизнь. Он не воспользовался им, не попытался исцелить первого вампира: боялся, что это убьёт его. И дар потом переходил к его детям, пока правнучка Арденса Кармель не попыталась его уничтожить, чтобы прекратить охоту лишённого жизни за своей семьёй.

Тогда Кармель удалось сильно ослабить дар. С тех пор он не мог зацепиться за Арденсов – его истинных обладателей и начал осчастливливать обычных смертных. Дар ушёл от своего источника. Но потомки Арденса всё равно боятся, что исцеление проклятия carere morte убьёт их. Страх перед Мактой внушил им, что они зависимы от проклятия carere morte и будут живы, только пока есть оно. Поэтому они никогда не одобрят твою идею.

– А Латэ?

– Ему придётся подчиниться. Герцогу Красу ничего не стоит отдать приказ о… скажем так, роспуске нашей организации. Латэ не погубит орден.

– И давно ты узнал это? – Мира не скрывала злости. Карл вновь опустил глаза к её отражению.

– Я догадывался давно. Но окончательное решение Латэ сообщил мне только сегодня.

– Всё равно. Пять лет! Почему ты не сказал мне? Вместо ответа на мои вопросы Латэ отводит глаза, на мне науськивают вашу свору, а я всё терплю, потому что жду от вас помощи в поиске дара!

Сейчас нужно было рассказать ей о невозможности исцеления Винсента, чтобы она прекратила страдать за свою нелепую надежду, но Карл молчал. Он не хотел, чтобы она через него вспомнила об Алане. Это все равно, что самому вонзить кинжал себе в грудь.

Его сострадание к ней, вдруг понял он, - лишь верхушка айсберга. А основание погружено в ледяную кашу из осколков - злости, ревности, страха. Злости - за то, что одним взглядом она навсегда лишила его покоя, ревности - к нелепой и всесильной кукле - самой сильной памяти о самой первой ее любви, страха - не суметь защитить эту хрупкую странную девочку от... самой себя и от такого враждебного к ней мира.

– Я боялся, что, узнав это, ты уйдёшь от нас…

– И уйду! – запальчиво сказала вампирша, хоть и сама не верила в свои слова. Карл поднялся. Теперь они стояли рядом, и Мира отступила, словно испугавшись чего-то. Её прекрасное отражение качнулось последний раз на воде и исчезло.