Серебром и солнцем

Опять вернулись мысли об избранном и вместе с ними тревога. И Лира решила не отходить далеко от владыки.

''Кто это смертный гость, для которого которого нагрели и осветили зал? Интересно...'' -

Лира прогуливалась коридорами замка, пока не услышала, как во дворе остановилась карета. Тогда, выждав немного, она прокралась к знакомому залу.

В зале все также горел свет. Неяркая полоска его пробивалась из щели - дверь была приотворена. Аккуратно придерживая юбки, Лира тихонько подошла ближе, и теперь сумела рассмотреть гостя Дэви. Это был герцог Крас. Лира прислушалась, и скоро горечью старого, еще из жизни охотницы, разочарования наполнился рот. Покровитель ордена и владыка вампиров беседовали как добрые знакомые.

– ...Если бы я раньше узнал, что мой давний деловой партнер из рода Арденсов... мы могли бы заключать сделки с куда большей выгодой для вас...
– с ехидцей, но не колючей - этакая мягкая колкость, - смеялся Дэви. – А если бы я, кроме того, узнал, что мой деловой партнер покровительствует моим злейшим врагам – охотникам…

– Но заметьте, владыка: разве ваш деловой партнер хоть раз воспользовался своим уникальным положением? – Крас тоже посмеивался, хотя глаза оставались напряженно прищурены: герцог волновался.

– Нет, но… - Дэви прервался на мгновение, давая Красу поволноваться еще, и закончил, - …но меня удивило, что Арденсы выбрали себе в союзники охотников, а не carere morte.

– Арденсы стремятся исправить деяние первого из нашего рода, - тихо, с преувеличенной осторожностью, заметил Крас.

– Стремятся исправить, но, как я вижу по вашим действиям с избранным, исправить не до конца... Ведь кровью вы повязаны с carere morte... Поэтому ваш союз с орденом видится мне менее удачным, чем возможный союз с бессмертными. В конце концов, мы с вами боимся одного и враждуем с одним и тем же. С Прародителем, Мактой.

Крас заерзал в кресле при упоминании Макты:

– Да, возможно, но...

– Я знаю, каким оружием можно сражаться с Мактой - и победить, - четко, ровно сообщил Дэви.
– Это оружие - дар. Потерянная жизнь Первого. И, я надеюсь, вы поможете мне направить это оружие точно Макте в сердце.

Крас вжался в кресло, но по упрямо сжатым губам Лира поняла, что герцог готов еще поспорить.

– В прошлый раз вам не удалось направить своего Великого против Макты, - отрывисто сказал он. Лира слышала, как задыхается смертный от волнения. Напрасного волнения: этот Арденс был слишком ценен для владыки, чтобы быть убитым.

– В прошлый раз я не понимал, для чего предназначено это оружие - дар, - Дэви картинно вздохнул.
– И, полагаю, корни этой тайн уходят вглубь веков, к союзу первых Арденсов и старейших бессмертных. Вы тогда сокрыли всю информацию о даре, она просочилась лишь в сказки, искаженная... Да, тот ваш союз с нами был успешным. Подумайте, Крас, о новом.

– Владыка...
– начал было Крас, но, пронзенный холодным взглядом Дэви, тихо согласился: - Да...

Беседа была окончена. На время, пока бессмертный и смертный прощались, Лира спряталась в библиотеке, потом возвратилась. В зале по-прежнему горел свет. Лира тихонько стукнула в дверь: раз, два, три…

Ответное молчание владыки она посчитала за приглашение, ступила в зал. Дэви всё также неподвижно сидел в кресле.

– Вот и ты, Лира, - владыка усмехнулся, его глаза ярко, живо блестели в темноте. – Как тебе наша беседа с герцогом? Все ли ты расслышала за бешеным биением его трусливого сердца?

– Я... Простите, господин.

– Два десятилетия прошло с тех пор, как я решился дописать конец старой сказки, - задумчиво сказал владыка. Он глядел куда-то вдаль, сквозь Лиру, в утекшие года, а его пальцы нервно подрагивали на подлокотниках кресла.
– Я говорю про Легенду о Даре. Тогда, двадцать лет назад, задача представлялась несложной, тем более, что избранный был известен. И только Кларисса-пророчица говорила, что в этой сказке я могу увязнуть накрепко. Она оказалась права. Я всё не могу продвинуться дальше двух строк.

Он замолчал. Лира безучастно глядела на пламя догорающих свечей и пыталась развлечь себя тем, что загадывала, чей огонёк погаснет раньше. Дэви не отрывал взгляда от её лица, но не мог прочитать ее страшного равнодушия к его явной тревоге.

– Два десятилетия назад я заинтересовался даром, случайно открывшим себя. Набирал силу владыка низших, его нужно было поставить на место, и, признаться, я воспользовался избранным, как приманкой. Я слишком легко относился к старой легенде, и она отомстила. До Призрачного парка я видел в даре только возможность перехода в иное состояние бытия, но там, в парке, когда избранный едва не исцелил бессмертную, я понял, что это за сила. Она – сама жизнь, жизнь, потерянная Мактой… И, когда я понял это, мне открылось, как должно воспользоваться даром. Теперь избранный нужен мне как никогда, а я не знаю его! Я решил начать новые поиски, когда явится Макта... Недавно он возвратился.

Он замолчал. Лира вздрогнула от будничных слов, так неуместных, когда речь идёт о первом из carere morte.

– Когда избранный появился среди охотников, главе ордена было приказано его убить, - тихо сказала она. – «Дар должен быть уничтожен», - говорят Арденсы, а что скажете вы?

Лира сказала и испугалась своих слов, взрослых и строгих, словно принадлежащих кому-то чужому. Она кратко взглянула на Дэви: не сердится ли он, но владыка скрылся в тени кресла.

– Сейчас дар чист от проклятия Алитера. А чистый дар обязательно станет моим, - вампир улыбнулся в темноте. – Чистый дар – ребёнок, и он очень уязвим.

– Вы хотите, чтобы избранный стал Великим вампиром и помог вам расправиться со Старейшим?

Дэви засмеялся:

– Ты всё-таки удивительный ребёнок, Лира Диос! Жаль, я не видел, как ты росла… Дар теперь нужен мне не в качестве защитной оболочки, нет! И не для того, чтобы убить Макту: нельзя расправляться с Первым до конца, это ослабит всех carere morte. Дар – жизнь Макты, которую Первый ищет. Если я получу её, я смогу диктовать любые свои условия Старейшему... Что ты хмуришься, Лира Диос? Что скажет мне голос Бездны? – в последнем вопросе сквозила тревога.

Лира внутренне подобралась. Некоторые вбитые в голову с детства старые истины были слишгком сильны до сих пор, чтобы пренебрегать ими:

– Вы уверены в вашем решении, господин? В прошлый раз вампиры владели даром недолго!

– Лира Диос! – Дэви склонился к ней, и взгляд тёмных глаз вдруг пребольно хлестнул ее. – Поставь, наконец, заслон своим мыслям! Твоя голова полна их мусором, а она должна быть пустой. Пустой! Бездна проговорила твоими устами первый вопрос, а дальше я вынужден был слушать твои глупые бредни. Пяти лет тебе не хватило, чтобы научиться передавать волю Госпожи! Иди в Зеркальную галерею, иди на Пустошь… Слушай ночь! Возвращайся с ответом Бездны. Ты поняла меня?

– Да, господин, - выдавила Лира.

Её щёки пылали, когда она выбегала из зала, но пылали не от стыда, смущения – от гнева. Она злилась на Дэви за его жестокое: «Глупые бредни» и на себя – признавая справедливость его отповеди. Внешне спокойная, внутри Лира шипела, как вода на раскалённых углях. Она, идеальная Лира Диос, не смогла выполнить простейшего – сказать владыке волю Бездны! А ведь она всегда ненавидела ошибаться, она заболевала, если делала что-то не «превосходно» и не «гениально»…