Серебряная тоска

– Спасибо, мама.
– Я сунул деньги в карман брюк, чувствуя, как полыхают мои щёки.
– Правда, спасибо.
– Я нагнулся, чтобы поцеловать маму, но она как-то устало отстранила меня рукой.

– Иди сын.

– Извини, мама.

Я направился к двери.

– Постой секунду.

Я остановился. Мама подошла ко мне, нагнула мою голову к себе и поцеловала в щёку.

– С днём рождения, сынок.

– Спасибо, мама.

– Хоть, говорят, поздравлять заранее - плохая примета. Не забудь Русланов ремень. Пороть тебя, боюсь, слишком поздно.

Я не сел в трамвай, а решил пройтись пешком. На душе было тошно.

"Не купить ли Русланчику, ну, и себе коньяку на вечер? Или просто водки?" - подумал я, но вспомнил, что сегодня воскресенье и все магазины закрыты.

Таксиста, что ль, остановить и купить у него?

Я не стал останавливать таксиста. Вместо этого я подошёл к старушке, торговавшей цветами, и купил у неё три гвоздики. Для Руслана. Гвоздички, побитые морозом, выглядели жалко и совсем не пахли. Но я всё равно уткнулся в них носом, как, бывало, в детстве зарывался лицом в мамины ладони. На душе потеплело. Я улыбнулся и зашагал домой.

* * *

Когда Игорь ушёл, Руслан, долгое время не зная, чем заняться, сидел в кресле и наблюдал за причудливым полётом мухи. Муха металась по всей комнате, как сумасшедшая, серьёзно жужжа.

"Это бессмысленно и совершенно не алгоритмизуется, - подумал Руслан. Хотя..."

Руслан порывисто вскочил и включил компьютер. Пока старая развалина загружалась, Руслан успел сварить себе кофе в медной джезве, налить его в чашку и подкурить сигарету.

"Поставим задачу так, - рассуждал он, стуча по клавишам.
– Мухой движет исключительно реакция на внешние раздражители, поскольку мозга у неё нет, а есть один нерв - от глаз до жопы. Что может её раздражать? Свет. Мои телодвижения.

Звук..."

Резко зазвонил телефон. Муха заметалась по комнате в притворном ужасе. Руслан с неохотой отошёл от компьютера и снял трубку.

– Да?
– сказал он.

– Руслан Васильевич?
– осведомился в трубке Серёжкин голос.
– Это вас беспокоят Николай Васильевич и Сергей Васильевич.

– Вы меня действительно беспокоите, - буркнул Руслан.
– Вы меня от работы оторвали.

– Это пустяки, - светски хамнул Серёжка.
– Вы мне другое скажите: не могли бы вы куда-нибудь сплавить Игоря Васильевича? Буквально на полчасика-минут на сорок?

– Не мог бы. Он уже сплавился. Как сырок. Его мама на экзекуцию вызвала.

– Сие чрезвычайно удачно! Мы будем у вас через пятнадцать минут.

– Я работаю.

– Но.

– Чё "но"?

– Счас приедем.
– Серёжка бросил трубку.

– Вот козлы!
– пожаловался Руслан мухе.

Муха сокрушённо уселась на стену рядом с телефоном. Руслан кокнул её трубкой, включил компьютер и сел в кресло с кофе и сигаретой.

"Это мерзко, - с грустью подумал Руслан.
– Из-за этого Серёжки я замарал себе руки убийством. Откуда мы знаем, что есть жизнь с точки зрения мухи? А какой-нибудь Небесный Мухобой возьмёт да и прихлопнет так же меня. Телефонной трубкой. Небесной".

Допив кофе, Руслан отнёс пустую чашку на кухню и заглянул в холодильник.

"Сыр есть, колбаса тоже есть. О, и масло есть. Хлебу завались. Ну, угощу их бутербродами с маслом. Ладно, луку тоже дам".

Руслан усмехнулся и принялся нарезать колбасу и сыр, намазывать маслом хлеб и конструировать бутерброды.

В дверь позвонили. Руслан оставил свои кулинарные манипуляции и пошёл открывать.

– О!
– обрадовался Серёжка вваливаясь в квартиру.
– Кого мы видим!

– И кого?
– Руслан завертел головой по сторонам.

– Тебя, дурило. Позвольте безешку запечатлеть.
– Серёжка потянулся пухлыми губами к Руслановой щеке. Чмокнул. Повернулся к стоящему позади Кольке.

– А вот и Николай Васильевич, автор этой фразы, - отрекомендовал Серёжка. Колька залыбился.

– Николай Васильевич, - продолжал Серёжка, - принёс с собой коньяк "Армения".

Иных Николай Васильевич не пьют. А этот - пьют. Из розового бокальчика. О чём читайте воспоминания современников.

– С какой радости коньяк?
– вяло спросил Руслан.
– Что будем праздновать?

– Ничего праздновать не будем. Будем пить. Почему бы трём старинным друзьям не посидеть за бутылочкой изысканного коньяку.

– Гы!
– сказал Колька.

– Николай Васильевич, как всегда, чётко отражает суть момента. Серёжка учтиво потрепал Кольку по щеке.
– Ну, не будем держать нас в сенях, проследуемте в покои. Мы очарованны вашим гостеприимством, Руслан Людмилович.

– Проходите, а я пока на кухню.

– У вас там подрумянивается молочный поросёнок?

– Ну да, поросёнок. На букву "Б"

– Барашек!
– догадался Колька.

Когда Руслан внёс в комнату поднос с бутербродами, Колька разочарованно скривил нос.

– А где барашек?
– спросил он.

– На альпийских лугах. Прошу откушать, что Бог послал.

– В этот день Бог послал Руслан Васильичу бутерброды, - исказил цитату Серёжка.

– Николай, не гнушайтесь. Лёгкий а-ля фуршет более соответствует коньяку. Жирная колбаса, пар экзампль. Русик, фужеры у тебя есть?

Руслан достал рюмки из серванта.

Серёжка пошлёпал пухлыми губами.

– Во Франции, - заметил он, - коньяк подают в больших пузатых подогретых бокалах.

– Давно оттуда?
– мрачно поинтересовался Руслан.

– Да он там не был, - добродушно объяснил Колька, - эт он в книжке прочитал.

– Николай, наливай!
– Серёжка нахмурил брови.

Колька с готовностью выдернул пробку и разлил коньяк по рюмкам.

– За чё выпьем?
– спросил он.

– За тебя, Громозека.

– А чё за меня?

– Шутка. Ни хрена не за тебя. Со встречей!

– Хороший коньяк, - сказал Руслан, ставя опустевшую рюмку на стол. Итак, я весь внимание.

– По какому поводу?
– притворно удивился Серёжка.
– А если мы просто пришли посидеть?

– И для этого нужно было сплавить куда-то Игу?

– Ну, так он же пьёт, как слон.

– Не юродствуй.
– Руслан поморщился.

– Сдаюсь, сдаюсь.
– Серёжка поднял руки вверх в знак полной капитуляции.
– Вы, как всегда проницательны, мой Холмс. Речь пойдёт именно о нём, о нашем друге-поэте. Его нужно спасать.
– Серёжка отбросил ёрничество и заговорил серьёзным тоном.