Серебряная тоска

– А я люблю сыр, - сказал Колька.

– Ну и люби, - отмахнулся от него Серёжка.
– В общем, Игорь Васильевич, пока вы, так сказать, осыривались, Николай подмёл сию берлогу... пардон, апартаменты, а мы с Русланом нарезали всё для "оливье".

– Русланчик, - не слушая его, сказал я, - можно тебя на секунду в комнату?

– Чё за секреты от друзей?
– наигранно-наивно поинтересовался Серёжка.

– А не секреты... а так.

– Да?
– спросил Русланчик, когда мы уже были в комнате.

Вместо ответа я поцеловал его.

– Ты знаешь, что мы самые счастливые люди на свете?

– Конечно, знаю.

– А вот и не знаешь. Для этого нужно выскочить в гастроном за сыром. И наглядеться там на толпу безлюбых.

– Ига, ну что ты про них знаешь.

– Действительно, - рассмеялся после паузы я.
– Действительно, я ничего про них не знаю. И - что самое печальное - знать не желаю. Я законченный эгоист, Русланчик. Мне, кроме тебя, по-настоящему, никто не нужен. Но ты мне нужен настолько, что мне уже не до личного эгоизма, если ты понимаешь, что я хочу сказать этой глупейшей фразой. Я сам ничего не знаю... Ничего не могу объяснить...

Русланчик наклонил мою голову к себе, поцеловал в лоб, потом в губы.

– Вернёмся на кухню, - сказал он.
– Ещё мясо на жаркое нарезать нужно.

На кухне нас встретили странные взгляды пацанов.

– Ну как, насекретничались?
– осведомился Серёжка.
– Руслан Васильевич, вытрите следы губной помады.

Колька заржал от этого юмора.

– Очень смешно, - сказал Руслан, автоматически вытирая губы.

Заржал Серёжка.

– Два имбецила, - нервно вмешался я.
– Мясо нарезать будем?

Руслан вытащил из холодильника два кило говядины и хозяйственный Колька тут же сунул мясо под кран.

– А где ножи?
– обернулся он к Руслану.
– ... Тупые, - пожаловался он, нарезая.

– Вроде тебя, - неожиданно зло буркнул я.

– Игорёк! Твой завтрашний день рожденья - не повод для хамства, - резко вступился за Кольку Серёжка.

– Ты прав, - кивнул я.
– Колька, извини. У меня что-то с нервами.

– Да ладно...
– Колька, не привыкший, чтобы перед ним извинялись, смущённо пожал плечами и стал резать мясо дальше. Мне сделалось стыдно. Я подошёл к Кольке, положил ему руку на плечо.

– Давай уж дальше я дорежу.

– Да ладно, - повторил Колька, дёргая плечом, словно стесняясь моей руки.
– Я тут сам всё лучше сделаю.

Он быстро дорезал оставшееся мясо, и мы забросили его в чугунок тушиться.

– Кончил дело - гуляй смело, - прокомментировал Серёжка.
– Я другое думаю...

Пацаны, а не выпить ли нам бутылочку уже сегодня?

– Здравая мысль, - неожиданно для себя загорелся я.

Мне вдруг захотелось до чёртиков нализаться.

– А сегодня-то по какому поводу?
– вмешался Руслан.

– Ну, Русланчик, да не жлобись ты, - перебил его я.

– Да кто жлобится?
– неожиданно огрызнулся Руслан.
– А просто сегодня пить зачем?

– Затем.

– Хорошо. Но без меня.

– Руслан Васильевич, не ломайте компании, - аристократически откинул руку Серёжка.

– Сергей Васильевич, оставьте меня в покое.

– Правда, Серёга, нам же больше достанется, - влез Колька.

– Молчи, дятел Николай Васильевич, это дело принципа.

– Русланчик, правда, ты чего?
– спросил я.

– Не хочу, чтоб ты напивался.

– А если я хочу? Тем более, и повод есть. Канун дня рождения. Ну хоть рюмочку-то выпей, Русланчик.

– Ничего, что мы здесь присутствуем и слушаем ваши нежности?
– с обидой сказал Серёжка.

– Не, ну мы тут пахали, я пол подметал, а нам наливать не хотят, обиделся вослед и Колька.

– Почему ж не хотят? Пейте, пейте сколько влезет.
– Руслан достал из холодильника бутылку и сорвал с неё алюминиевую закрутку.
– Но без меня.

– А без тебя не будем.
– Серёжка явно решил настоять на своём.
– Хотя и очень хотим.

– Русланчик, неудобно. Хоть одну рюмочку.

– Хорошо, - неожиданно быстро согласился Руслан.
– Но только одну.
– Он как-то бессмысленно посмотрел на меня, достал из буфета рюмки и с быстротой шахматиста расставил их на кухонном столе.

– Прошу к столу.

Мы наполнили рюмки.

– Ну, и за что выпьем?
– мрачно спросил Руслан.

– За Игорька. И за то, чтоб он почитал нам какую-нибудь свою новую поэзию.
– Серёжка принял позу Державина на царско-сельском слушании Пушкина.
– Давненько мы не слыхали его стихоизвержений. Последним, если не ошибаюсь, было "Я памятник себе воздвиг", коим он причёсывал уши Мане. Мне понравилось.

– Что, правда, желаете слушать?

– Вперёд.

– Извольте:

Тучи рвутся ветер свищет Спит смиренное кладбище Лишь вороны на крестах Да черти какают в кустах.

– Гениально, - резюмировал Серёжка.
– Вполне соответствует кладбищенскому духу.

Больше всякой сентиментальной оды. Игорёк, может, тебе устроиться к нам на кладбище? Ты ведь просто гамлетовский могильщик, помноженный на самого Шекспира.

Будешь пить вино и стихотворно философствовать. Кстати, пора и по рюмочке.

Мы выпили. Русланчик отцедил из своей рюмки маленький глоток.

– Нет, правда, Игорь Васильевич.
– Серёжка выдохнул воздух и внюхался в свою подмышку.
– Приходите к нам на кладбище. Работообустраивайтесь. Сие занятие довершит в вас циничного алкоголика, к чему вы, судя по всему, стремитесь.

Зарывать мертвецов в землю - гуманнее, чем их будущих рожать на свет. Мы, могильщики, как бы реставрируем ошибки Бога. Ведь человек - что ни говори - самая большая ошибка Бога.

– А Бог - самая большая ошибка человека.

– Вот за что я вас люблю, - сказал Серёжка, - так это за всё. Приходите к нам на кладбище.

– Я подумаю над вашим предложением, Сергей Васильевич, - сказал я, вертя опустевшую рюмочку между пальцами.

Руслан сжал свою почти полную рюмку в кулаке. Серёжка уловил его жест.

– И что означает это судорожное движение, Руслан Васильевич?

– А то, Сергей Васильевич, что ваш цинизм представляется наигранным.

– А цинизм всегда наигран, - грустно рассмеялся Серёжка.
– Цинизм всегда поза.