Серебряная тоска

Бережёного Бог бережёт. Кстати, о полковниках - была ж у тебя сегодня эта...

полковничья вдова?

– Была, Пётр Алексеевич, - улыбнулся Серёжка.
– Просила вам кое-что передать.

Вот.
– Продолжая улыбаться, он протянул Тимошенко Петру Алексеевичу две красненькие бумажки.

Тот ответил на улыбку и спрятал червонцы в нагрудный карман.

– Молодец, Серёжа, хорошо работаешь.

– Пришлось постараться.

– Вот и старайся. Господь любит старательных. Ну, и я тоже. Работа у нас хоть и грязная, с землёй дело имеем, но - рука руку моет.

– Кстати, Пётр Алексеевич, у меня к вам просьба.

– Чем смогу - помогу.

– Можно мне сегодня с работы пораньше... в смысле, прямо сейчас уйти?

– Другому б отказал, а тебе говорю - иди.

– Спасибо, Пётр Алексеевич. Понимаете, там с другом...

Тимошенко приподнялся, опершись о стол руками.

– А вот тут ты, Серёжа, не прав. Я ведь, заметь, не спрашивал, зачем, я просто сказал: иди. Никогда ничего не объясняй, пока тебя не спрашивают. Вот спросят - отвечай, и по возможности правду. По возможности. А начнёшь объяснять без нужды - сразу в неправде заподозрят. Иди, в общем.

От кладбища Серёжка поймал такси и поехал в центр - к Кольке.

Колькин коммерческий ларёк располагался на главной саратовской артерии - Кировском проспекте, он же Немецкая улица, он же просто Проспект. Ларёк стоял в длинном ряду ему подобных, словно проклонированных с одного прототипа.

Неторопливая толпа перетекала от ларька к ларьку, подолгу задерживаясь, но редко покупая, мечтая, видимо, о наморднике для кусачих цен.

В Колькином ларьке сидело двое. Оно выпивало и закусывало. Выпивало шведскую водку "Абсолют" и закусывало голландскою тушёнкой из банки. Этими двумя были:

сам Колька и его напарник Паша Нагрудный - двухметровый амбал приблизительно тех же габаритов вширь, с лицом с интеллектом карманного удава.

– Бонжур, - приветствовал обоих Серёжка.
– Николай Васильевич, Павел Иванович - как трогательно наблюдать встречу автора со своим персонажем!

– О, Серёга, привет!
– обрадовался Колька, а словоохотливый Паша молча протянул руку.

– Ну, мальчики, как дела? Почём нынче мёртвые души?

– Да пошёл ты, - пробасил в ответ Паша.

– Сказал он, - подхватил Серёжка, - сняв воображаемую шляпу с воображаемой головы. Нальёте гостю?

– Из стакана будешь?
– спросил Колька.

Серёжка посмотрел на Кольку, прикрыл из жалости глаза и кивнул головой.

– Буду.

– Держи.

Серёжка выпил, втянул ноздрёй воздух, а от закуски отказался, заявив, что голландская тушёнка по сравнению с русской - дерьмо, а "Абсолют" вообще не нуждается в закуске. Паша угрюмо погрузился ложкой в банку с голландским дерьмом, набил рот и так же угрюмо зачавкал.

– Да, мужики, весело тут у вас, - заметил Серёжка, подставляя стакан по-новой.
– Ревизора ждёте, Николай Васильевич?

– Братву, - ответил за Кольку Паша.

– А, жур дё пэ, - понимающе кивнул Серёжка.

– Чио-о?
– громыхнул Паша.

– День расплаты, говорю. Скачет к вам всадник бледный на бледном коне. А ты, Павлик, если хочешь, чтоб тебя лучше слышали, уменьшь громкость своего телевизора.

– Чио-о? Какого телевизора?
– прохрипел Паша шёпотом.

– Ну, я вижу, ты меня уже понял.

Паша скучно отмахнулся от него и вновь занялся тушёнкой.

– Ну, и сколько с вас сегодня скассируют?
– равнодушно поинтересовался Серёжка.

– Как обычно - три куска, - вздохнул Колька.

Серёжка присвистнул.

– Три куска... Тридцать вырытых могил... Считай, два моих месячных левака.

Драться будете? Или, всё же, отдадите?

– Ты чё, Серёга, драться? Чё мы - самоубийцы?

– Там - звери, - мрачно сказал Паша.

– Да тебя, Павлик, любая мафия должна испугаться.

– Не, - покачал головою Паша, - они меня не боятся.

– Да ладно, Серёга, деньги, понимаешь, всё равно не наши, а босса, объяснил Колька.
– А для него три тыщи - тьфу. У него с этими... ну, ты понял, джентльменское соглашение - раз в месяц приехали, получили - всё как в банке, только без этой волокиты. Проехали, короче. Ты-то сам чего сегодня с работы пораньше?

– Выпить с тобой хотел. Так что давай, Николаша, оставляй сегодня лавочку на Пашины могучие плечи, прихвати бутылочку "Абсолюта" и дуем ко мне.

– Ничё се, - возмутился Паша.
– А мне одному оставаться, когда эти приедут? Не, несогласный.

– Павлик, с нас бутылка.

– Да на хрена мне ваша бутылка - своих полный ларёк. Не, несогласный.

– Павлик, Павлик, - укоризненно покачал головой Серёжка.
– Такой большой, а такой трусливый.

– Ага - трусливый, - пробурчал Паша.
– Они знаешь какие. Звери.

Тут в окошке появилась маленькая голова на тонкой шее. Юношеское личико с мелкими чертами уродовали гигантские очки с непомерно толстыми линзами.

– Мы из джаза, - сказала голова.

– В джазе только девушки, - весело огрызнулся Серёжка.
– Музыкальный киоск рядом, молодой человек.

Колька неожиданно дёрнул Серёжку за рукав и прошипел: "Молчи".

– Здравствуй, Юрочка, - обратился он к молодому человеку.
– Зайдёшь, или через окошко?

– Через окошко, - ответил Юрочка.
– Времени мало - нам ещё столько ларьков обработать нужно. У нас ведь всё по-джентльменски, так? Тем более, что накалывать - не в ваших интересах, ха-ха.

Колька кивнул и протянул ему непрозрачный полиэтиленовый пакет с надписью "Мальборо" и баночку пива "Туборг".

– Спасибо за покупку, - сказал он.
– Заходите ещё.

– Обязательно зайдём, - заверил Юрочка.
– Не сомневайтесь. За пиво спасибо.

Пока.

– Вы что, ребята, рехнулись?
– ошарашенно спросил Серёжка после Юрочкиного ухода.
– Вот это и есть ваш наводящий ужас рэкет? Да я б его за башку в ларёк затащил и у самого все наличные деньги отобрал.