Шамабад должен гореть!

— Не за что, товарищ старший лейтенант. Если надо будет, обращайтесь.

Таран улыбнулся, кивнул, и я вышел вон из канцелярии.

— Саша, что-то мне как-то не по себе, — сказал Вася Уткин, косясь на Булата, стоявшего у моих ног.

— Не дрейфь. Нормально все будет.

— Я так близко к нему раньше не подходил, — пожаловался Уткин опасливо.

— Так в этом-то и штука, Вася. Булат потихоньку начинает меня слушаться, когда рядом посторонний. Хочу закрепить результат после сегодняшней тренировки.

С награждения прошла неделя. Два дня назад Таран объявил, что застава прекращает нести службу по усиленному варианту.

На нашем участке Границы стало тише. Я слышал, что ребята из СБО принялись гонять банду Юсуфзы. У Душманов сейчас были совершенно другие заботы. Безобразничать на Границе им стало недосуг. В общем, все говорили, что захват Аллах-Дада пошел впрок. Скоро Юсуфзу с его «моджахеддин» разгонят окончательно.

Но, конечно, это не означало, что станет совсем спокойно. Потому мы все еще ходили по границе усиленными нарядами.

Не забывал я и о том, что Шамабаду предстоит пережить нападение врага. Но что это будет за враг? Юсуфза ли? Или кто-то еще? В целом, мне было безразлично на этот счет. Главной целью оставалось защитить заставу. И у меня уже были определенные мысли относительно того, как это сделать.

— Хочешь сказать, кусаться он не будет? — Уткин наградил меня жалостливым взглядом.

— Не будет. Стой спокойно.

Вася с недоверием посмотрел на Булата. Пес все еще выглядел слегка напряженным. Не отрываясь смотрел Васе в ответ, навострив уши. Однако вел себя кобель гораздо спокойнее. А «происшествий» с рычанием или тем более с лаем на своих, не было уже давно.

— Странный он, этот пес, — нахмурившись, сказал Вася.

— Это почему же странный? — Ухмыльнулся я.

На огражденную территорию питомника зашел Ваня Белоус. Со значением осмотрел всю эту забавную картину: стою я, рядом со мной Булат, а напротив, словно истукан, застыл Вася Уткин.

— А че это ты его странным считаешь? — Спросил Ваня, приподняв бровь. — Пес как пес. Ну своенравный, конечно. Зато умный.

— Он смотрит на меня, как на идиота, — пожаловался Вася, заглядывая Булату в глаза.

Кобель в ответ забавно склонил голову набок.

— Знаешь, как говорят, Вася, — ухмыльнулся Белоус и даже приосанился. Начал менторским тоном: — В собачьих глазах мы видим отражение своего собственного разума!

Уткин задумчиво нахмурился, наморщил лоб. Пару секунд ему понадобилось, чтобы распознать такой подкол.

— Да иди ты в баню, Ваня, — обиделся Уткин.

— Ладно, ладно, шучу, — рассмеялся Белоус, потом обратился ко мне: — Пальма на сносях. Сутки другие — и ощенится. Ей сейчас надо особый уход, Саша.

— Понял. Не беспокойся, Вань. Я о ней позабочусь, — кивнул я.

— Ну и хорошо. Я пойду ее проведаю, гляну, как она там, — он вздохнул, — а ведь в отряде еще не знают, что у нас случилось. Будет весело, когда все всплывет наружу. Чую, особисты будут нас так чихвостить, что мало не покажется.

— А почему Таран про все это дело раньше не сказал? — Спросил Вася.

— Нас прикрывает, — проговорил я. — Дело-то серьезное. Если б был Сорокин, точно схватился бы за него. Усмотрел бы тут вражескую диверсию.

— М-да… А тут никакая не диверсия, а чужая дурость! — сказал Белоус. — Да только спрашивать теперь в любом случае будут именно с Нарыва. Ну, может, еще с Семипалова, если у того духу хватит признаться. А я сомневаюсь.

— А Славик, ты посмотри, не побоялся на сверхсрочку остаться, — задумался Вася. — Даже зная, что может, как Пальма ощенится, в историю попасть.

— Не побоялся, — Белоус посмотрел на меня. Видимо, понимал он, почему Нарыв принял такое решение. Понимал, кто так повлиял на сержанта. — Ладно. Пойду.

Белоус ушел, и мы снова остались втроем. Сегодня было тепло. Азиатская весна мало помалу набирала свои силы. Собаки сидели в вольерах — кто-то из них беспокойно прохаживался по выгулу, другие лежали, вывалив языки или положив головы на лапы.

— Так, ладно. На чем мы там остановились? — Я строго посмотрел на Булата. — Булат, Сидеть.

Буля поднял на меня голову, приопустил уши. Потом потоптался немного на месте и сел.

— Молодец, — я достал из инструкторской сумки кусочек вареного мяса, дал Булату.

Пес с аппетитом слизал его с моей ладони своим большим розовым языком.

Таким же макаром я отработал еще и «место», а также «лежать». Кобель исполнял команды почти сразу. Я видел, что он почти перестал стесняться посторонних людей.

Вообще, стоит сказать, что Буля проявлял себя отлично. Мы с ним прошлись почти по всем приемам общего курса тренировки. Повторили, так сказать. А вот со специальным курсом справиться я мог только с помощью Нарыва.

Белоус, конечно, кое-что соображал, но я понимал, что знания его сугубо практические. Что не имеют под собой твердой теоретической базы. А практика без теории, как известно, слепа.

— Ну все? Пойду? — Спросил с надеждой Уткин.

— Погоди, последний рывок, — улыбнулся я.

Вася вздохнул.

— Ну давай.

— Этот прием важный, — посерьёзнел я. — Ты, главное, ничего не бойся. Буля не укусит.

— Угу, не укусит. Я слышал, как он однажды Нарыва чуть… хм… не разорвал.

— Там Нарыв сам сплоховал. А ты ничего не бойся. Пойдем.

Я отвел Булата чуть в сторону, посадил на цепь у собаковязи. Снял сумку и положил рядом с псом так, чтобы он мог до нее дотянуться разве что лапами.

Булат подошел к сумке, потянул цепь. Стал нюхать воздух. Учуял лакомство, что таилось внутри.

— Вася, спрячься, пожалуйста.

— Спрятаться? — Удивился Уткин и принялся оглядываться. — Куда?

— Куда хочешь.

Уткин пожал плечами и пошел к вольерам. Спрятался за задней стенкой их зданьица.

Я опустился к Булату, потрепал его по холке и морде.

— Ну чего ты? Давай еще разок попробуем? Только давай, пожалуйста, никак в прошлый раз. А то тогда ты Стасу чуть пальцы не отхватил.