Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!

— Сначала отдай мою серебряную пыль.

— Забыл? Никакого благословенного серебра. Отныне — только альтернативные методы.

— Ну и страдай, как дура.

— Тая!

Я прикрыла глаза ладонью. Чуть что — сразу Тая… А Тая, между прочим, тоже потерпевшая сторона. Синяки по всей зад… спине. Пальцы ободраны веревкой. Занозы от лестницы.

— Я болею. Используй магию.

Она скрипнула зубами.

— Ты мне плечо выдернула! Чем прикажешь рисовать?!

— Практикантами.

— А колдовать — сахаром?!

— Как знаешь. Хватит мельтешить. Тут нет никого, кто умел бы вправлять суставы, и никого, кто рискнул бы потренироваться на тебе. Смирись. Надо ехать в больницу.

— Так найди эту проклятую лошадь!

«Уже нашла. В колодце. Ты же в курсе, и нечего срывать зло на мне».

Мела запнулась, охнула.

— Вставай! — повелительно махнула здоровой рукой. — Будешь чертить.

— Я? Что еще за выдумки? Я же в этом не разбираюсь!

— Прекрасно. Значит, ничего лишнего не дорисуешь.

Смахивало на то, что излишняя подозрительность — не только мой удел.

Я поднялась. Рубашка успела высохнуть лишь спереди, и спину тут же обдало холодом.

— В дом?

Она кивнула.

— Возьми мой мел. В кармане.

— И сахар?

— Зрителей нет, обойдемся без абсурда.

«Наконец-то ты объяснишь, как умудряешься колдовать без серебряной пыли!» — возликовала я, спеша к главной развалюхе этого селения.

— Иди ко мне, — раздалось от крыльца.

— Уверен?..

— Не в моих интересах тебя калечить.

Обо мне забыли в мгновение ока. Колдунья направилась к Вальену, и я растерянно остановилась, не зная, в какую сторону повернуть.

— Оторвешь — останешься без магии, — предупредила она.

— Оторву — запачкаю рубаху, а другой у меня нет, — без тени усмешки отрезал Ястреб.

Наблюдать за ними я не решилась. Почему-то воображение рисовало не романтические сцены, а сплошное поле брани со всеми кровавыми подробностями. Знаю, это глупо. Но время, когда я верила в сказки, давно прошло.

«Не доверять никому», — вот мой девиз.

«Особенно тому, кто говорит: «Без нее я — ничто», и проводит ночи с другой», — с недавних пор к нему прибавилось небольшое уточнение.

— Можешь орать, я не испугаюсь, — тон Вальена был чрезмерно безразличен.

— Потерплю, — Мела запросто обошла бы его в игре «мне плевать на тебя, заклятый враг».

— Вряд ли.

— Посмотрим.

— Выглядит не очень.

— Ну так сделай лучше! Ах ты ж!.. Мог бы предупредить!

— Зачем? Так интереснее.

— Не удивляйся, если завтра проснешься с ослиными ушами.

— О, я все-таки проснусь?

«Они друг друга стоят», — напрашивался вывод.

Я в сотый раз напомнила себе, что лезть в чужие дела — дурной (и опасный, чего уж греха таить) тон. Затем ушла, оставив их наслаждаться столь редким моментом взаимопонимания. Справедливости ради должна заметить, что длилась идиллия недолго и закончилась раньше, чем я исчезла из зоны слышимости.

— Тая, вы куда?

Создатель, это невыносимо! Почему в безлюдном поселке невозможно остаться в одиночестве?

— Гуляю!

— Будете идти назад, захватите дровишек.

— А вы чем займетесь, Эньер?

— Уборкой. Сегодня моя смена.

То есть ничем. Понятно.

Я свернула к старой дороге, по которой мы прибыли из Тресковника. Поначалу у меня не было цели, но потом перед моим внутренним взором появилась карта с маршрутом.

Смешно признавать: впервые ее увидев, я не сразу сообразила, что чистое пятно на юге — море, а не равнина. Да, с образованием у Атайи Тавеннской не сложилось. Ничего, это поправимо. К тому же будь на карте побольше надписей, я быстрее поняла бы, что к чему.

Впрочем, неважно. Суть в том, что возле «пустоты» располагалось несколько кривых линий. Самая длинная, полагаю, означала берег. Относительно прямая — дорогу. А короткая извилистая? Хм, очень надеюсь, что поблизости протекал какой-нибудь ручеек.

«Воды нет. Всего две банки осталось», — вспомнились мне жалобы Медора.

Его запасливость позволяла нам протянуть до завтра, а затем пришлось бы все равно искать источник питья. Или лезть в колодец, чего я точно не хотела.

Примятые колесами травинки уже выпрямились. Дорога являла собой обычную прогалину между кустарником и низкими деревьями. Дикое место… Оно раздражало меня своей пустынной красотой, и даже нарушавшие тишину пчелы казались здесь лишними.

Из-под сандалии выметнулась крохотная ящерица, спряталась за ближайшим валуном. Я наклонилась, чтобы рассмотреть ее, и ушибленная поясница тут же заявила о себе. Память услужливо вернула меня на пару часов назад. В голову полезла всякая всячина — конечно же, не о представителях животного мира.

Лилея думала, что в колодце будет Ньельм. С точки зрения логики все понятно: Медор бы там не поместился, Брен не выносит замкнутых пространств. И не стесняется трепать об этом направо и налево, кстати. Оставался знатный колдун. Кто же мог предположить, что туда отправлюсь я?

Сплошные подозрения… Получалось, лестницу испортили для Ньельма?

«Или для любого, кто надумает спуститься», — пришло на ум.

Планки раскрошились только на нижней половине… Неужто колодец должен был стать ловушкой?

«Или мы запихнули лестницу не той стороной», — появилась рациональная мысль.

Если бы исчезли верхние планки, все дружно завопили бы о колдовстве и к срубу никто бы и близко не подошел.

— Ладно поверим в заклинание. А кто его активировал? Рядом был Медор — и больше никого. Что, снова «отложенное»? Не пялься, хвостатая! Натолкни на идею!

Ящерица скользнула в пожухлую траву и улепетнула, поднимая пыль. Зато неподалеку раздались звуки, которых я никак не ожидала услышать в каменистой пустоши.

Смех.

Мужской.

Издевательский.

— Это ж насколько надо отчаяться, чтобы разговаривать с собой, — изрек Ньельм, нагло хрустя кустарником. — Что, незавидна участь брошенной невесты?

Я опешила. Он-то откуда узнал? Затем вспомнила свою давешнюю речь о замках, аристократах и Меле. Щеки запылали. Это ж надо так опростоволоситься! Не сомневаюсь, все зрители тогда поняли, о ком шла речь.