Шарлатан

Но, нужно отдать должное, в журнале печаталась информация реально полезная. Весь первый номер был посвящен разведению червяков, во втором очень подробно (и с картинками) рассказывалось, как завалить страну кабачками. Третий номер целиком был посвящен пользе освещения курятников в зимнее время, в четвертом было расписано, как из битого стекла изготовить небитое. А пятый — и он вышел «двойного размера», в тридцать два листа — описывал мою печку! Ну и все прочее, к печке прилагаемое и для ее работы необходимое.

Вообще-то печка (а если смотреть шире, то и весь наш «металлургический завод») по эффективности и экономичности наверняка превосходил домницы каких-нибудь древних руссов. На тонну чугуния печка потребляла почти две тонны торфа (да, ее именно торфом топили), весь заводик целиком в сутки выпускал около двух тонн стали. В принципе, сталь получаемая тоже было вообще никакой: в болотной руде в нашем районе того же фосфора было аж восемь процентов, так что даже после превращения ее в сталь в томасовском конвертерефосфора в железе оставалось ну очень много. По идее, такая сталь должна была трескаться, не обрабатываться толком и ни на что не годиться — но идея, как выяснилось, была неверной. Настолько неверной, что даже из Горького несколько ученых металлургов примчались анализы стали проводить, ведь полученный металл противоречил всем теоретическим выводам знатных металлургов: он был пластичен и в то же время довольно тверд, почти не ржавел, в а ходе исследований уже в университете выяснилось, что он и морозы прекрасно выдерживает. И это при том, что фосфора в нем оставалось почти полпроцента!

Но мне (как и всем жителям окрестных населенных пунктов) на научные изыски было плевать, все радовались простой вещи: печка (точнее, заводик целиком) в сутки выдавал стали достаточно, чтобы из нее изготовить рельсов на восемьдесят метров узкоколейки. Немного, но когда в стране лишнего гвоздя не найти, и это становится заметным достижением, настолько заметным, что сельский народ в области резко так возбудился и бросился такие же заводики себе строить. То есть сначала бросился в Кишкино, чтобы своими глазами убедиться и при случае опыт перенять. И старики-металлурги опытом были готовы делиться с утра и до вечера, ведь теперь их жизнь перестала быть тоскливой и голодной, а вот с возбуждением пришлось слегка так притормозить. Потому что кое-что для этого заводика кишкинцы изготовили в Ворсме «сверх плана», причем якобы «незаметно для руководства» — ну, последнее исключительно для того, чтобы начальство под репрессии всякие не подставлять. Официально шесть киловаттных электромоторов мужики изготовили дома, из завалявшихся еще с дореволюционных времен желез, котел-экономайзер слепили из оставшихся со времен постройки водопровода труб, а турбину и генератор… генератор где-то на свалке нашли, еще до моего рождения и притащили в деревню ради меди, а теперь просто починили как смогли. Ну а самую кривую отмазку придумали как раз про турбину: ее, оказывается, собрали из остатков самого первого прототипа, который когда-то мне они принесли для инспекции, но я (тогда еще, между прочим, трехлетний мальчонка) ее забраковал, и они с расстройства просто поленились ее обратно на завод тащить на переделку. А то, что турбина по мощности совпала с генератором на семьдесят пять киловатт — так это просто случайное совпадение случайно так совпало… Суперотмазка получилась, но областное руководство сделало вид, что рабочим поверило, и даже выдало постановление о том, что трем заводам — котельному, генераторному и турбинному следует изучить «случайно попавшие им в руки артефакты» и в кратчайшее время их воспроизвести в серийном производстве.

Вид начальству делать было не особенно сложно, все же и котел был, мягко говоря, ни на что не похожий, и турбина с генератором в номенклатуру выпускаемых серий не попадали. Заводы-то серийно делали станции на двенадцать киловатт, на двадцать пять и приступили к производству только что разработанного перебравшимися в Ворсму харьковчанами комплекта на сто двадцать киловатт — а семьдесят пять точно здесь были ни к селу, ни к городу. А на то, что если на турбину подавать не двадцать атмосфер с котла-утилизатора, а положенные тридцать, причем после пароперегревателя, то она как раз сто двадцать и выдаст, никому интересно не было…

А котел этот утилизировал горячий газ, вылетавший из «лежачего каупера»: к доменке именно такой был пристроен. Размером в три русских печки в длину и две в ширину он позволял в домну подавать воздух, нагретый чуть ли не до тысячи градусов. Но в цикле разогрева такой каупер газ выпускал с температурой явно свыше восьмисот градусов, и не использовать такое «попутное тепло» было просто нерационально. Вообще-то я этот котел предложил в качестве «возможной опции на будущее», но советские пролетарии и советские инженеры в условиях острой нехватки любого топлива решили, что уж чем-чем, а опцией это точно не будет. Так что заводик и сам себя электричеством полностью обеспечивал, и «наружу» его довольно много выдавал. Правда, выдавал он его в «промышленном виде», трехфазным на триста восемьдесят, так что без трансформаторов в быту это электричество только в Кишкино и могло потребляться. Хотя и из этого факта тот же товарищ Киреев сделал довольно интересные (для нашей деревни) выводы. Правда, на будущее, хотя и не самое отдаленное.

А заводик — в масштабах страны он вообще был незаметен, но в масштабах района он мог население хотя бы гвоздями обеспечить. Правда, и гвозди их этой стали получались так себе: настоящий гвоздь должен ржаветь (поскольку именно заржавев, он конструкцию и держит, недаром профессионалы гвозди перед забитием в доску во рту держат), но не везде же в руде столько фосфора. А еще слегка обалдевшие ученые металлурги из Горькова сделали вывод, что получившаяся «малоуглеродистая сталь» (ага, в томас-конвертере-то углерод почти полностью выжигался) по всем своим характеристикам могла считаться «конструкционной».

Причем настолько конструкционной, что из нее вполне можно и мост выстроить. Какой-нибудь небольшой, вроде железнодорожного моста через Кишму в Ворсме. А то получалось как-то некузяво: приехав из Ворсмы в Ворсму для того, чтобы далее добраться до Кишкино опять по рельсам, нужно было по обычному мосту через речку пешком идти. Вот только чтобы проложить рельсы от прежнего, «первого вокзала» до собственно реки, нужно было еще и полтора десятка «частных» домов снести…

Пока до сноса домов народ в городе не дозрел, а вот в мыслях, похоже, это уже держал: отец как-то за ужином сказал (маме, не мне), что руководство заводов планирует новую узкоколейку довести через Кишкино до Грудцино и далее до Фроловского, причем исключительно из «корыстных» соображений. Простых таких соображений: после того, как дорогу пробросили до нашей деревни, в городе на рынке в разы выросло предложение сельхозпродукции. Понятное дело, что в первую очередь это были кабачки (у деревне у нас мало у кого меньше десятка «кабачковых башен» на огородах стояло), а еще в больших количествах появились яйца. В очень больших количествах, потому что в город их теперь возили и наши тетки, и грудцинские. Потому что в селе тоже кур стало много, и куры эти яйца несли в количествах, которые просто дома стало не съесть — а деньги-то всем нужны. И, хотя из-за некоторого «затоваривания» цены на яйца в Ворсме стали минимум вдвое ниже, чем в том же Горьком, торговать в город народ ездил вообще каждый день…

Странная получилась картина: из-за того, что поля толком даже вспахать не смогли, люди пришли к выводу, что зерна тем же курам будет сильно не хватать — а поголовье кур сразу чуть ли не вдвое выросло. Мужики и бабы как ведь решили: нет зерна, так будем курей червяками кормить — и червячное производство уже к лету выросло на порядок. Червяк-то — он скотинка неприхотливая, жрет вообще все, а той же гнилой соломы найти нетрудно. Опять же, народ выяснил, что и старый навоз червяк у удовольствием жрет, и даже не навоз — а в редком доме сейчас «работало» меньше двух десятков ящиков с червяками. А тут еще народ с радостью выяснил, что на мясной диете куры даже несутся заметно интенсивнее. Но резкому росту предложения на рынке сильно поспособствовало еще одно «пионерское изобретение», про которое было написано уже в шестом номере «Юного шарлатана»: Маринка специально к нам приехала, чтобы я ей рассказал все в подробностях и даже показал «производственную линию». Линию по изготовлению картонных упаковок на десяток яиц.

У нас в деревне «линия» была совсем простой: в большом котле юные пионеры долго варили собранную во всех возможных местах макулатуру, затем варево зачерпывали специально сделанными черпаками с прямоугольным тряпочным дном, когда вода стекала, мокрый и рыхлый пласт варева просто клали в деревянную (и пропитанную парафином) форму, потом кто-то потяжелее на эту форму садился попом — а затем форму открывали и ставили на просушку. Производительность «линии» была не особенно и велика, в день хорошо если десяток упаковок делалось (силами трех-четырех пионеров), но на деревню и этого хватало. А в Грудцино мужики сделали из бетонной отливки терку, на которой растирали в мокрую кашу уже осиновые бревнышки, и там коробки делали уже в основном из этой «каши» — впрочем, и отварную макулатуру туда же добавляли. Тара получилась «многоразовая»: ее покупатели обратно в вилле макулатуры обязательно приносили (понимая, что количество яиц в городе напрямую зависит от объемов макулатуры в Кишкино и Грудцино) — но Ворсме пока поставляемых на рынки яиц все же не хватало — а более дальние деревни в торговле из-за трудностей с транспортом на рынок продукт не поставляли. Вот заводчане и решили «району с транспортом помочь». И даже помогли вторую доменку в Кишкино выстроить (не совсем в Кишкино, она воле электростанции была построена), а еще одну заводчане выстроили в самом Грудцино и сразу две уже в Ворсме: одно «крупное месторождение руды» располагалось недалеко от города, но на противоположной от Кишкино стороне — так что возить в деревню руду оттуда было просто не на чем. И все эти «металлургические гиганты» заработали уже в конце августа.

Заработали, но Павловский завод мог переработать сталь на рельсы минимум с десятка доменок, причем при работе в одну смену. Но пока с новыми «гигантами металлургии» перспективы просматривались более чем туманно: новым просто топлива не хватало. В Грудцино для своей начали срочно «разрабатывать» пару крошечных болотец поблизости, но сельские металлурги понимали, что торфа там хорошо если на год работы хватит, а ведь еще и «электростанции» требовалось топливом обеспечивать. И в Павлово власти уже районные решили, что «деревни подождут», а узкоколейку там постановили класть к торфоразработке в Заочье. Там летом уже довольно много торфа накопать успели: специальным постановлением райкома всех «безработных жен эвакуированных» копать торф и отправили. Но накопать-то его несложно, а вот чтобы его вывезти…

Вероятно, Павловское руководство не читало «Как закалялась сталь» и дорогу они распорядились выстроить вообще за три недели. Правда, для этого пришлось немного стали за «трубный» завод привезти аж из Выксы, но ведь и там понимали, что без топлива всем будет очень грустно. В Выксе же и подкладки для рельсов сделали, и накладки для свинчивания рельсов — и в середине сентября дорога от торфоразработки к Оке напротив Павлово уже заработала. Для того, чтобы она не просто так на земле лежала, на заводе автотракторного инструмента сделали штук пять специальных вагонов для перевозки торфа и несколько ручных прессов, чтобы торф уже в виде брикетов возить. Других прессов, не «кирпичных»: брикеты в них делались гораздо меньшего размера, но их можно было сразу и в топки электростанций пихать, и в доменки…