Шесть с половиной ударов в минуту

Рандарелл подолгу сидел в одиночестве и буравил взглядом обложку подаренного наставником блокнота, стремясь разумом охватить необъятное, связать предупреждения с настоящим положением дел. В него парень записывал полезные советы и информацию, которую не хотел забыть. Было в блокноте много цитат самого Саратоха, которого ученик почитал как одного из самых великих людей, с которым доводилось общаться в жизни. Последняя запись гласила: «Присматриваться к ближним». Рандарелл часто перечитывал её, удивлялся сложности и обилию толкований этой простой фразы. Конечно, Осветитель не пропагандировал недоверие к соратникам, ни в коем случае! Мужчина догадался бы, что неправильные слова могут быть превратно истолкованы и ускорят разложение верхушки ордена. А за ним - и всей Церкви. Совет этот был невинным, однако ученик чувствовал, какую силу имела эта опережавшая своё время, возможно, даже пророческая фраза. Жаль только, что сам он, будучи ещё мальчишкой в глазах старшего поколения, такой силой не обладал.

Рандарелл не сумеет ни отомстить за Саратоха, ни найти истинных убийц мужчины. И заранее отмёл эти два пути. Парень решил, что лучший способ почтить память наставника - это постараться уразуметь его деяния, пропустить через себя его устремления. Чем Осветитель был одержим последний год? Что волновало его в большей степени? Тревожили настроения в ордене. А также Рандарелл помнил, как много времени Саратох тратил на общение с провидицей из Церкви Терпящей. Если ученик поймёт, что так волновало наставника в этом деле, он станет ближе к усопшему.

Он чувствовал, что эта потеря ослабила орден, но укрепила решимость самого парня. Жестокий конец любимого учителя сделал его взрослее и целеустремлённее. У него осталось так мало близких людей, и теперь он особенно отчаянно будет пытаться защитить эти крохи.

На другой половине весов восседало приобретение. Пока один потерял, другой нашёл то, что искал. Вот только оно, в противовес своему характеру, не приносило ничего, кроме проблем и дурных снов. Должно быть, все новоиспечённые старейшины ощущали себя одинаково погрустневшими, увязнувшими в делах и беспокойствах. Хотя со стороны и выглядело так, будто новичок Света Надежды сохранял оптимистичность и своенравный дух, в действительности груз ответственности вселял в душу Гаррела отнюдь не гордость. Ноша тяготила, и несмотря на осознание собственной значимости в истории юноша втайне мечтал, чтобы отыгрыш его роли скорее закончился.

Настоятельница Мимрои, статная светловолосая красавица с утончёнными чертами лица, замечала печаль подопечного. Ещё до того, как предложить мальчику присоединиться к На-Ла, она знала, что он достигнет немалых высот, вот только и представить не могла, как много дел выпадет на долю восходящей легенды. Отпуская Гаррела на очередное задание, Мимрои испытывала смешанные чувства: матери, что заботится об оберегаемом дитя; верной любовницы, что готова пойти за дорогим сердцу человеком на край мира и в случае трагедии оплакивать его на могиле сверх нужного срока; наставницы, что гордится успехами выпущенного из-под крыла птенца.

– Не нужно так тревожиться обо мне, - какими бы взрослыми делами Гаррел ни занимался, он всё ещё оставался пятнадцатилетним мальчишкой, и ярко выраженная забота смущала его. Он бережно снимал ладонь женщины с лица, неловко отводил взгляд.
– Мы почти закончили.

– Тогда отчего ты так хмур и напряжён?
– спросила Мимрои, крутясь вокруг любимчика.

– Никто больше в Lux Veritatis не понимает, какую важную миссию мы исполняем. Лангзам и Риндожи смотрят на наши успехи и думают лишь о том, как бы указать нам на место, - ворчливо изрёк наследник семьи Лонденол.
– Думают, что мы слишком выпячиваем своё влияние. Меня тошнит от внутреорденовой политики! И от узости восприятия отдельных представителей. Они не видят, что мы делаем не меньше их? Отправляться в пространство между этажами и закрывать образовывающиеся проходы - одно из опаснейших дел. Но с их позиции - позиции не вовлечённых в работу проходимцев - это детская шалость.

– Ну и пусть, - проговорила старейшина. Гибель близнеца потрясла Мимрои, ударила по её здоровью, однако женщина не растеряла привлекательности. Пушистые белоснежные волосы напоминали стелившийся по земле снег, а совершенные пропорции тела, приковывавшие внимание любого, она подчёркивала облегающими нарядами. Однако Гаррел ловил себя на мысли, что чего-то наставнице не хватает в характере и внешности, чтобы быть идеальной, правда, вслух этого не говорил.

– Мы делаем хорошее дело, и важен лишь результат. Сейчас в Lux Veritatis не всё гладко, и масло в огонь подливают старейшины Лангзама, что не доверяют ни себе, ни друг другу, ни нам. Но вместо осуждения и ярости нам положено поддержать собратьев по вере. Прояви терпение. Спады закономерны для истории, ничто не может идти гладко вечно. Однако Lux Veritatis выстоит, как и всегда, - Мимрои обворожительно улыбнулась. Кажется, слепая вера в Терпящую и собственную непобедимость - основные качества старейшин. Гаррел решил взять это на заметку.

– Знаю, - вздохнул юноша, поправляя обшлаг на левом рукаве.
– Должно быть, меня сильно утомила последняя вылазка. Дверь охраняли демоны, и некоторые наши погибли. Каждый раз в стычках кто-то умирает. Никак не могу привыкнуть к этому, - он утёр лоб рукавом.
– А ещё я недавно навещал короля Антуара. Он всё ещё видит во мне покойного сына, и я не имею морального права отказывать ему… в своём внимании. Король выглядел обеспокоенным. Говорил, что королевства-близнецы угрожают ему войной. Звучит устрашающе, учитывая, что крупных войн между людьми не бывало… сколько? Около тысячи лет? Сложно поверить…

– Не говори так. Люди лучше, чем ты думаешь, - нахмурилась Мимрои, но призванная строгость трескалась от неудачной игры.

Женщина потянулась к любимчику за поцелуем, но тот сделал вид, что не заметил её жеста. Она нравилась ему, он уважал её как наставницу, но порой страх перед одиночеством, усугубившийся после смерти близнеца, превышал все допустимые нормы. И утолять этот голод Мимрои приходила именно к Гаррелу. Наследник рода Лонденол видел, как ей импонировал его сильный характер, порой по-взрослому трезвые и умные рассуждения. А уж невинная молодость так вообще сводила с ума. Неогранённый алмаз хотелось отшлифовать, придать ему правильную форму, к чему женщина и стремилась все эти годы.

– Король не в себе. Старость и затяжные болезни, сам знаешь, - а ещё ей нравилось утешать подопечного, даже если в этом не было зримой необходимости.
– За него правят советники.

– Завтра я снова еду к королю. Надеюсь, к тому времени он не потеряет рассудок окончательно, - Гаррел позволил себе усмехнуться.
– Всё ради блага человечества… и материнской гордости.

Наставница улыбнулась, веря, что юноша говорит о её гордости. Она надеялась на это.

Вскоре Мимрои оставила подопечного отдыхать перед длительной поездкой. Гаррел прилёг, утомлённый не самым простым днём. Вот уж он не ожидал, что его попросят преподать урок новичкам, и молодой Лонденол чувствовал себя высокомерной выскочкой, читая лекции почти таким же мальчишкам. Только он уже являлся старейшиной ордена, а они… В На-Ла любили молодых и талантливых, и Гаррел на собственной шкуре познал это правило. Хотя иногда ему начинало казаться, что в совет его позвали не за заслуги перед орденом, а потому что Мимрои требовалась подушка для слёз или ублажатель. В любом случае, все оказались в выигрыше… вроде бы…

Блаженный отдых прервал нежданный посетитель. Гаррел часто жалел, что позволял этому дотошному парню заходить в свою комнату, но прогнать уже не мог, иначе остался бы совсем без друзей. Когда Лонденол стал старейшиной, возможности завести тёплые отношения со сверстниками, к которым он в действительности никогда не тянулся, скончались в муках. И только этот бессменный гость не чурался Гаррела и его ореола подрастающего примера для подражания и объекта зависти бесталанных прохиндеев.

– Я дал тебе ключ не для того, чтобы ты врывался без стука, - не отрывая головы от подушки, бросил юноша.

– Всё ещё злишься из-за того раза, когда я случайно зашёл во время твоих горячих утешений этой светленькой?
– спросил Ключник. Иначе старейшина его и не называл, так как он попросту не заслужил прозвища получше.

– Она моя наставница, между прочим. Прояви уважение.

– Да знаю я, в чём она тебя «наставляет», - гость тут же примирительно выставил ладони, стараясь сгладить собственную дерзость.
– Я просто подумал, что тебе тоже бывает одиноко, и обещал навещать тебя время от времени.