Шесть с половиной ударов в минуту

Одно можно было сказать наверняка: Сат’Узунд очаровывала, гипнотизировала, как змея свою жертву, при том что являлась сошедшей со страниц иллюстрацией безобразной внешности. Так выглядят сложившие лапки мохнатые шершни или спящие в земле медведки: вроде и уникальные, и притягивают, но невольно поражаешься, как вообще кто-то будет любоваться такими созданиями. Смотришь и внутренне содрогаешься.

Что-то было неправильно в утончённом облике Королевы, и разум глиняным горшком трескался в попытках ухватить все детали, конкурировавшие за внимание сбитого с панталыки наблюдателя. Противоречие вторгалось подобно пьяному гостю, который и раздражал, лишая спокойствия, и удивлял своим смелым поведением, и пугал непредсказуемостью. Такого диссонанса я не испытывала, пожалуй, никогда.

Вот как объяснить, что прекрасные тонкие кисти оказались почти совершенными, хоть бери слепок и выставляй в музее, если бы не заметная изогнутость в области запястий? Стоило заметить её чрезмерность, и весь идеал сыпался сдутым карточным домиком в услужливо подставленную коробку. Или способная вызвать зависть шея, чья длина лишь на пару сантиметров превышала эталон, и только это одно перечёркивало всю её красоту? Телу, которое лепили будто по формам скрипок, противопоставлялось лицо с такими глубокими впадинами, колеями и морщинами, невежественной толпой скопленных возле лба, что хотелось завыть от несправедливости. Сат’Узунд вышла такой бесподобной… и уродливой одновременно. Одна сторона оттеняла другую, и всё зависело лишь от перспективы. Пока игнорировалась непривлекательная половина, Королева являла собой образец великолепия. Как только взор падал на «страшненькую» деталь, меркло внушённое раннее изящество.

И всё же на первый план выступала внутренняя мощь, которая настолько явственно проявлялась, что на моей коже выступила испарина. Как будто мне представили тысячелетнюю статую, впитавшую в себя превратности пережитых эпох, страдания и мольбы лобызавших её основание людей, кровь неизвестных воинов, махавших мечом в одной комнате с каменным величеством, песни и мелодии, исполненные подле, и ещё невесть что. Меня разрывало от осознания, насколько много скрыто в этом сильном теле, и ужас учащал сердцебиение, когда я представляла, что это существо начнёт говорить. Одного слова хватит, чтобы разнести лачужку на отдельные брёвнышки. Нет, даже звука.

– Н… Нахиирдо, - почти шёпотом позвала Тигоол. Наверное, уже не в первый раз. – Поклонись.

Сат’Узунд выставила ладонь, показывая, что формальности ей не нужны. Я проглотила колючий комок в горле и выдохнула застрявший в груди поток воздуха. Если голос Королевы, по моим представлениям, обязан как минимум проломить дыру в стене, то мой жалкий недописк, стоявший в очереди в области гортани, повергнет в дикий хохот самых жалких представителей реальности. Почему-то моя фантазия нарисовала это так…

Неожиданно Сат’Узунд сама опустила голову в лёгком поклоне. Я невольно обернулась, проверяя, не стоит ли за моей спиной Терпящая, но там нашлась только Тигоол, подцепившая несуществующую болезнь «опешливости».

– Венец творения природы, - произнесла сестра Сайтроми, распрямляясь не до конца из-за низкого для её роста потолка. – Прошло несколько вечностей, прежде чем наша встреча стала возможной.

Не удавалось заставить себя ни поздороваться, ни ответить на её слова. Тигоол предложила Королеве сесть, избавившись от оцепенения раньше меня. Конечно, она ведь уже имела опыт общения с полубогами.

– Твоей матери что-то будет нужно с минуты на минуту, - обратилась к Спустившейся Сат’Узунд. Она сказала это почти ласково, как взрослый просит малыша выйти на секунду из комнаты.

Тигоол легонько толкнула меня под рёбра и, поклонившись, покинула помещение. Ей пришлось здорово извернуться, чтобы не наступить на массивный шлейф, возникший на пути.

– Не бойся. Ты сияешь не меньше моего, так откуда эта неуверенность?

Любопытно, как она видела, если вообще была способна на это. Рядом с Королевой не нашлось поводырей, слуги не вели её в правильном направлении, обводя стороной препятствия. Неужели она прибыли сюда одна?

– Возьми меня за руку, - Сат’Узунд раскрыла ладонь, обтянутую сетчатой перчаткой.

Я осторожно коснулась её горячей кожи, и тогда сквозь поры в меня просочилось спокойствие Королевы. Ближе стала лучше видна расслабленная поза бессмертной. Но самым главным было, конечно же, касание: кроткое, немного интимное, оно придавало долгожданной встрече оттенок семейных посиделок с близкими возле камина. Это не было внушением - пониманием, с каким настроем Сат’Узунд пришла в этот дом. В её поверхностным мыслях вертелись сложные вопросы, а по соседству с ними порхали невинные милости.

– Стоять так становится всё менее удобно, - искривляя шею ещё больше, сказала Королева.
– Девушка предлагала сесть, однако я не заметила мебели ни в одном из вариантов развития.

Значит, вот как она ориентировалась: созерцала сцены будущего. Я провела её вглубь комнаты и усадила на кровать.

– М… чаю?

Это прозвучало в высшей степени неловко. До личного знакомства с Сат’Узунд у меня имелось столько вопросов, что, если бы можно было превратить каждый из них в петли для вязаний, я бы уже намотала три круга вокруг талии. Но стоило ей появиться, как волшебнице в сказке, и случилось нечто странное. Нет, я не проглотила язык, как со мной порой происходило. Вопросы обрушились бы на макушку Королевы, готова она была к ним или нет, если бы не внезапный для меня самой факт: я обнаружила, что на половину из них уже знала ответы. Словно они спали в сознании, и вид сестры Сайтроми переворошил их сонное царство. Откуда Сат’Узунд узнала обо мне, как давно, с какой целью помогала выживать наверху, отчего не дождалась более удобного момента для свидания… Всё уже неважно. События прошлого - свершившийся факт, а случая удачнее этого просто не существовало. Я видела все плюсы внеплановой смены курса и дивилась тому, какой слепой была раньше.

– Единственное, чего я сейчас желаю - это твоего рассказа. Я могу видеть твоё будущее, но не прошлое - выдаваясь чуть вперёд, сказала Королева.

Если бы я вела дневник, то даже не стала бы упоминать, что она завоевала моё доверие за один день - и без того очевидно. Более того, это ещё и закономерно. Сат’Узунд оказалась едва ли не единственной личностью, расспросившей меня о прожитых годах. И не просто для галочки, строя из себя заинтересованную тётушку. Для неё имело значение всё. А если о чём-то говорить не хотелось из-за болезненности воспоминаний, бессмертная тактично опускала тему. Проклятье, Сайтроми - отец!
– не вникал в подробности с такой трогательной бережливостью к каждой фразе. Его запёкшиеся под коркой безразличия вопросы оказывались избирательными и тщательно подобранными, но служили лишь для восстановления общей картины. В них не было сопереживания. Именно этой вовлечённостью Сат’Узунд и покорила меня.

О себе Королева почти не рассказывала: не стремилась перетащить одеяло на свою сторону. День посвящался исключительно мне. Однако из общения с ней я кое-что уяснила.

Она являла собой странный набор противоречивых характеристик: хранила в себе тягу к предрассудкам и вместе с тем принимала здравые решения, основывавшиеся… ни на чём. Вернее, фундамент их строился из видений будущего, но реалистов, не способных потрогать и пощупать эту эфемерную субстанцию, такими аргументами не убедить. Сат’Узунд не могла доказать, что наблюдала будущее, а не собственные фантазии, однако вместо неё это делали точные и выверенные поступки.

Вот только в чём-то уникальный дар бессмертной походил на слепую веру.

– Почему я «выдрала тебя с Верхнего этажа»?
– процитировала она мои слова, пока мы задержались на глухом пятачке поля недалеко от деревни. Сидеть в тесной комнатушке быстро наскучило нам обеим. Благодаря умениям Королева ориентировалась в местности и уже была в курсе, что сюда не забредёт ни один Спустившийся и не потревожит нас. Хорошо всё знать наперёд.
– Ты и Сайтроми подошли к опасной черте, разветвлявшейся на бесконечное множество дорог. Часть из них имела наибольший процент вероятности стать реальностью для вас двоих. Почти пятьдесят процентов возможных исходов несли ряд трудностей. Ещё двадцать сулили неприятный исход. Знаешь, что нужно делать, когда выбор наверняка обернётся неудачей?