Шесть с половиной ударов в минуту

Я провела эксперимент и обвила огненную змею вокруг шеи выскочившего воина. Пламя будто было продолжением моей воли. Попыталась отделить от стены как можно больше лент, но на значительное расстояние их вытащить не было возможности. Ведь я не увеличивала количество языков, а брала уже имеющиеся, словно вытаскивала кирпичики из забора для построения своего собственного. Вернее, для атаки. Ещё трое людей исчезли в ослепительной вспышке, и пепел от них запорошил землю.

Меня заметили. Ко мне бросились двое разъярённых воинов, и я разбросала их в стороны силой мысли. Манёвр вызвал ломоту в мышцах. Слишком злоупотребляла способностями, и последствия отдавались болью в теле. Ничего, восстановлюсь как-нибудь потом, а пока надо «натравить» новые ленты огня на не подозревающих об опасности людей.

Сат’Узунд что-то ощутила, потому что приподняла лицо и повернула в мою сторону. Часть стены уже потухла, потеряв поддержку со стороны создателя. Я хотела подержать её подольше, да не в моих силах было вернуть к жизни то, что подпитывалось чужой неутомимой душой. Поэтому продолжила использовать имеющийся материал.

Я сожгла около пятнадцати человек и так увлеклась, что проморгала подкрепление. Когда по лагерю забегало слишком много пятен, я оторвала взгляд от серебряного восторга.

– Отлично, - прошептала я, оседая на землю. Оказывается, так вымоталась с этими фокусами.
– Вовремя, Сайтроми.

Сквозь сохранявшуюся стену прошёл великан, и образ обтекаемого молочными всполохами воителя должен надолго засесть в памяти людей. Даже Спустившиеся, давно не видевшие Короля, замерли и в восхищении задрали головы. Ярости бессмертного хватило бы, чтобы сломить любую волю. А уж у изнурённых людей её почти не оставалось.

Сайтроми смёл с пути самых стойких, не готовых сдаваться, и приблизился к истощённой сестре. Она протянула ему руку и вяло улыбнулась. Король накрыл её ладонью, и у меня волосы встали дыбом от растёкшейся между ними энергией. Если бы по небу тотчас пробежала яркая чёрточка и ослепила вспышкой, я бы не почувствовала такого волнения, как при виде воссоединения бессмертной пары. Это была одна из самых животрепещущих сцен в моей жизни, но я осознавала её как-то издалека, будто притупленную боль. Опустив веки, позволила себе расслабиться.

И хотя мой сон был непродолжительным, я успела немного восстановиться. За плечо тряс Гаррел, подозревавший, что его главная помощница ранена. Я успокоила его, сказав, что всего лишь устала. Многократно сильнее, чем хотелось изобразить.

В лагере творилась суматоха: «красные перчатки» разбирали не нужные мертвецам вещи, сжигали палатки, помогали раненным и вязали пленных. Без стены огня из окружения, казалось, пропала часть предметов, хотя разум и понимал, что они спрятались за завесой тьмы. Пахло горелым.

Сайтроми ждал, когда я очнусь и сама обращусь к нему. Он не выходил из образа сурового воителя, и заговаривать с ним было боязно. Я обнаружила, что не нахожу смелости что-либо выдавить.

– Ты всё-таки цела. Я видел, как ты направляла огонь Сат’Узунд, - сказал он, и скребущее чувство разом куда-то подевалось. Меня… хвалили?
– Отлично. Успешное подчинение стихии через принятие своей природы и права на могущество.

– Мне в последнее время везёт открывать всё новые грани возможностей.

– Везёт?
– ухмыльнулся Король.
– Ты ведь сама знаешь, что везение тут ни при чём. Экстремальные физические нагрузки, опасность, цейтнот и другие ограничения вынуждают тебя развиваться, чтобы выжить. Это очень положительно сказывается на тебе и событиях, в которых ты участвуешь.

Он вновь анализировал вместо того, чтобы просто порадоваться. И всё же мне льстило, что он заметил мой прогресс. Я посмотрела на умиротворённую Сат’Узунд и спросила у отца, сумеет ли она оправиться от повреждений.

– Несомненно. Раны затянутся, рука отрастёт.

Позже я удивила себя ещё раз, доехав без поддержки на коне до лагеря Спустившихся. Занимался рассвет, но для меня время сна и отдыха только наступало.

Осада была отбита к вечеру нового дня. Разгромленные, морально сломленные люди уползли обратно на север. Спустя неделю прошло ещё одно сражение (без моего участия), обернувшееся для людей большей неудачей. Помимо физических и ментальных болезней, истощения военного бюджета и снижения количества населения они также заработали анафему. За идеей войны с демонами-оккупантами стояла Церковь. Как и предполагалось, Антуара отстранили от командования армией, и приказ генералам отдали старейшины. Поражение людей не получило снисходительного отношения Lux Veritatis, и вместо поощрения на воинов навесили клеймо безбожников, а выживших служителей сняли с постов. Случилось это не столько из-за проигрыша, сколько из-за отказа генералов продолжать войну. Да и как бы они смогли? Их ряды выжгли огнём, а многие командиры погибли в сражении. Даже если бы люди совершили быстрый добор среди населения, они не насчитали бы нужное число для обнадёживающей попытки.

Спустившиеся, в свою очередь, потеряли примерно треть армии, но восстановились куда быстрее людей. Добровольцы с Нижнего этажа прибыли буквально за тройку дней, и поляна с их лагерем вновь наполнилась жаждавшими сражения. И вторая битва доказала их преимущество над утомлёнными и размякшими за столетия спокойной жизни людьми. Спустившиеся готовились к противостоянию десятилетиями, так что ещё и поэтому они преуспели, не говоря уже о поддержке согласных друг с другом бессмертных.

После двойной победы Сайтроми вдруг объявил, что пора заняться строительством. Спустившиеся доказали свою силу и право быть наверху, отбив занятые земли, так что теперь могут осесть тут.

– Вы будете строить города?
– не поверила я.

– Почему бы нам не сделать этого?
– проговорил Король.
– Спустившиеся не могут неизменно жить в окружении голых деревьев. Или ты за единение с природой?

Значит, до этого они выжидали удобного случая и доказывали Верхнему этажу, что заимствованное Спустившимися теперь в действительности принадлежит им. А раз Lux Veritatis переживает сложные времена, и люди не готовы удариться в очередное кровопролитие, можно спокойно заняться пусканием корней.

– Разве стереть с лица земли Церковь - не первостепенная задача?
– расспрашивала я. Смена курса не давала мне покоя.
– Если Lux Veritatis слаб, почему не уничтожить его прямо сейчас? А если он всё ещё могущественен, почему сам не уничтожит нас сегодня же?

– Потому что настоящими воинами воспитываются служители Риндожи, но не остальные, - в свободные минуты Сайтроми отвечал на все мои вопросы, но обычно добиться его внимания было тем ещё вызовом. Слишком много Королю надо было спланировать и решить.
– В организованном сражении служители проиграют. Их попытки проникнуть на нашу территорию и свергнуть нас, королей, в пучины бездны, тому доказательство. Однако если сейчас мы вместо того, чтобы закрепиться на одном месте, бросимся штурмовать резиденцию Lux Veritatis, нас перебьют. Их защита мощна. Они засядут за своими освящёнными стенами, огородятся магией и изничтожат нас.

– А как же артефакт? Вы позволите неизвестным передавать его из рук в руки?

– Забудь об артефакте. Он - не проблема, - поморщился Сайтроми, но я не поверила его беспечности. Будто он не хотел, чтобы я думала об артефакте как о чём-то реальном и перемещаемом в этом мире. Во мне вновь взыграла паранойя. Я хоть и не верила словам лидера Фассето, однако меня не покидало подозрение, что случится нечто нехорошее, если я увижу или коснусь источника тревог бессмертных.

========== Глава 40 ==========