Шесть с половиной ударов в минуту

Хройте… Славный Спустившийся. Он нравился мне, пусть то и не любовь. Однако мы немало времени проводили вместе, и с ним получалось забыть Рандарелла… на пару-тройку часов. Я поплакала над Хройте и обещала трупу прислать кого-нибудь для захоронения, забралась на коня и неторопливо поехала дальше. Право, до города Спустившихся оставался час езды. Глядящий в Душу всё рассчитал: он подловил поближе к безопасной зоне, где нас ещё не встретят свои, но откуда добраться до дома даже с ранами будет возможным. Всю дорогу я думала о том, как буду садистки расправляться с белобрысым. Банальной смерти он не заслуживает. Признаться, от его предупреждения сделалось страшно, но оставить всё так… Ни за что!

Я не успела переодеться, когда Спустившийся доложил, что Король ждёт меня с устным отчётом. Обычно докладывала ему сразу по возвращении, однако сейчас был не лучший случай. Требование Сайтроми разозлило ещё больше. Хочет видеть немедленно? Отлично! Я запустила дорожный мешок ногой в угол, пригладила остриженные волосы и пошла к нему так: пусть видит в бледном лице, в пятне крови на груди и синяках под глазами мои боль, ярость и подавленность. Лучше картины и не представить!

Адекватной частью себя я осознавала, насколько выбита из колеи и что нужно поскорее успокоиться. Да только остановить эту карету безумства было сложно. Поэтому я наспех и с видимым раздражением рассказала Королю о поведении людей в Пелении, их ответах и замыслах, выхваченных из поверхностных мыслей. Советник справа от бессмертного превратился в статую и пялился на меня с изумлением. Зато Сайтроми выглядел скорее заинтересованным, нежели напуганным или… рассерженным? Мне казалось, мой тон и выходка могли показаться ему чересчур дерзкими, но Король лишь после доклада аккуратно спросил:

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, - упрямо повторила я, как недавно бросала с вызовом Глядящему в Душу.

– Где сопровождавшие тебя Спустившиеся?

– Мертвы, - помедлив, выдавила из себя. Внутри снова всё сжалось, когда мёртвый Хройте нарисовался в воображении.

– Понятно. Могу только посочувствовать нападавшим.

Я была уверена, он скажет что-нибудь такое, отчего щёки запылают жаром, а кулаки сожмутся в гневе. Например, выплюнет какое-нибудь «неважно выглядишь», что совсем не смешно. Или посоветует отправиться на отдых, словно это не очевидно. И вот Сайтроми озвучивает самую правдивую фразу из всех возможных, и недовольство им во мне само угасает. Воистину, отец никогда не перестанет поражать меня правильно выбранными словами и действиями, как если бы он всегда знал, что и в каких ситуациях допустимо. Ладно, пусть не всегда, но зачастую…

– Если моя помощь тебе не требуется, ты свободна, - добавил Король.

– Я и так вроде не в рабстве.

Сайтроми уже повернулся к советнику, потеряв ко мне интерес, но тут вновь воззрился на меня из-под тяжёлых век. Меня одолевало любопытство, какая дума посетила его голову, но он закрыл мысли. Поэтому я молча вышла, закончив проверять его терпение на прочность.

Мне ещё следует придумать идеальный план мести, да такой, чтобы Глядящий в Душу не прознал о нём заранее и не соскочил с крючка. Едва ли он поверил, что я оставлю его в покое, и теперь будет настороже. Потому мои действия обязаны быть чёткими и продуманными.

А за планированием, тренировками способностей и повседневными делами прошёл восьмой месяц. Армии не мялись на пороге, проклятья не сотрясали улицы новоявленных городов Спустившихся. Слишком хорошо, чтобы поверить в смирение людей. Бессмертные считали так же, потому как я ни разу не видела их предававшимися развлечениям. Они не расслаблялись, а значит, подозревали угрозу.

Дважды я встречалась с Сат’Узунд, но она не торопилась утешать меня оптимистичными предсказаниями. И вообще обсуждать будущее. Пару раз регион, ушедший под управление Сайтроми, навещала старшая сестра. Цехтуу одарила меня не большим вниманием, чем заслуживает пыль, и ушла секретничать с Королём. Они явно чего-то ждали. Почему тогда отец скрытничает, не предупреждает, не высказывается? Я спрашивала напрямую, и он отвечал, что грядущее пусто.

– Как оно может быть пустым?
– недоумевала я.
– Это значит, что всё, созданное на этой земле, будет разрушено? Или пусто, потому что эти города, эти поселения Спустившихся не имеют значения?

– Пусто, потому что теряется связь между объектами. Я чувствую, как слабеет связь… - хмурился Сайтроми.

– Подобного не случалось почти вечность, и в последний раз происходило, когда…

Его лицо пошло ещё большими морщинами, и он погрузился в воспоминания. Почему отец не подпускал меня к измышлениям, я не знала. И тревога снедала из-за полного неведения.

А вскоре и мне открылся весь ужас «пустоты», когда в один из дней совершенно из ниоткуда, без предпосылок и предупреждений я ощутила потерю. В душе что-то со стоном умерло, схлопнулось, и невидимая связь порвалась, как подрезанная струна. Я просто встала на месте, ощупывая новое для меня чувство. Оно было чужим гостем, словно перепутавшим дверь в миры. В сознании вспорхнули мириады образов, но их танец не отвлекал от дыры внутри. Как невозможное, но уже произошедшее отразится на окружающем? Ведь не пройдёт же это бесследно? Определённо, в мире уже что-то меняется. Прямо сейчас, каждую секунду бреши залатываются, но для этого используется уже имеющийся материал, то есть материя растягивается… Расходится, раздирая сухожилия и плоть, дабы залепить пропуски. И от этого ран становится всё больше. Они не ведают, что натворили! Жаждая исцеления, они покалечили Часы ещё больше. Равновесие нарушено, и перекос половин неизбежен. Откуда во мне такое ясное понимание устройства мироздания? Разрозненные куски впечатлений сами выстроились в отчётливую картину, будто я родилась с этими знаниями, но они до поры дремали.

Клепсидра плачет о потерянном органе, и также заплакала я.

– С вами всё хорошо?
– спросил прохожий Спустившийся, сталкиваясь с моим ступором и тихими слезами.

– Её больше нет, - не веря словам, изрекла я.
– Она умерла.

– Кто умер?

– Та, что не умеет умирать.

Мой бессвязный бред не был предназначен для ушей несчастного прохожего, и ноги понесли меня к тому, кто понял бы и отреагировал… И кто, наверняка, сам испытал переворот сознания. Если даже до меня долетели отголоски, то все они, бесспорно, пребывали в ещё большем смятении. Нет, они должны быть размазаны эхом трагедии.

И они были. Одного взгляда на Сайтроми хватало, чтобы убедиться в истинности ощущения. На краткий миг я понадеялась, что мне примерещилось, что это видение или предчувствие. Впрочем, теперь всё кончено. Поникший Король растоптал слабую искру.

– Скажи, что вы так чувствуете себя, когда одного из вас изгоняют на Нижний этаж, - взмолилась я, рыдая. Пустота становилось всё менее выносимой.

– Нет, - глухо отозвался Сайтроми.
– Хатпрос умерла. По-настоящему. А поскольку мы все вне Леса, для нас не уготовано перерождения.

– Это невозможно… Ты говорил, что это неважно! Что артефакт не станет проблемой!

Король глянул на меня со злобой. Значит, и это осознание верно. Догадка о том, что артефакт был использован по назначению, также сама пришла на ум, словно её вложили извне. Меня всё больше пугало то, как легко в меня вливались истины и как стремительно они подтверждались.

– Такого просто не может быть! Не должно!
– выпалила я, хватаясь за голову.
– А как же баланс? Как… почему я чувствую нарушение в балансе Часов? Это неправильно.

– В тебе есть связь с душой этого мира, как у всех Шести, - бесцветно отвечал Король, но я чувствовала, как в нём всё ходит ходуном. Если я воспринимала себя как поломанную игрушку, которую вдруг лишили важной части и которая более не знает, кто она, то что творилось с бессмертными?
– Лучше уйди, пока я не нашёл твои вопросы слишком утомительными, чтобы отвечать.

Я поймала его на пике смятения, в минуты потерянности и слепого блуждания в потемневшей комнате, но вот в нём пробуждалась осмысленная ярость. И требовать ответы от того, кто переживал трагедию ярче моего, было небезопасно. Мучить бессмертных разговорами в такой момент нельзя, но мне нужно какое-то успокоение. Что-то, способное помочь залатать дыру хотя бы для меня.