Шесть с половиной ударов в минуту

Спустя три часа сражавшиеся начали выдыхаться, да конец не предвиделся. Площадку устилали покойники, но куда больше там лежало оброненных щитов, потерянных перчаток, сорванных частей лат или доспехов, разнообразного вида оружия. Я слышала, что тычковый нож какого-то героя людей уже выставлен на продажу, а стальной сапог Гуадри, неясно каким образом покинувший поле, пополнил коллекцию знатного жителя столицы.

Генерал Вендесго практически не совался в бойню. Его ссутуленная фигура мелькала в отдалении, на задворках бушующей толпы. Он отдавал приказы и рубил Спустившихся, которым повезло добраться до дальних рядов. И вот в какой-то момент генерала не стало, причём умер он почти случайно: говорили, что залп искр летел не в него, но отчего-то главнокомандующий вдруг обернулся горящей щепкой. Как так получилось и кто его убил, до сих пор мусолят в пересудах. С гибелью генерала изнурённые люди пали духом. К счастью для них, о потере знали немногие очевидцы, и от основной массы старательно держали в тайне, что Вендесго больше нет.

Зато подкрепление, нагрянувшее спустя час после смерти генерала, воодушевило людей. Ликованием пронёсся сигнал рога, и восторженная толпа с рёвом понеслась на Спустившихся. Небольшой ручей прибывших влился в общую волну, и края формирования разрослись.

К «демонам» никто не пришёл, не пополнил их состав. У них имелись другие опоры и мотивация, например, всё те же возлюбленные короли. Бессмертные вселяли ужас в любые души, и конечности даже повидавших дряни бойцов начинали дрожать. Сайтроми и Цехтуу ничего не боялись, ни перед кем не останавливались, ни на ком не задерживались. Их физическая мощь поражала, но даже на расстоянии они доставали зазевавшихся людей. Ослепительный белоснежный хлыст рассекал доспехи и прожигал дыры в мягких тканях. Фиолетовые иглы метались по всем направлениям, пронзая тела насквозь. Восхищённые Спустившиеся рассказывали, что их владыки были божественно прекрасными и демонически устрашающими в тот день. Если смертные герои попадали в легенды за десятки убийств, то Цехтуу и Сайтроми без особых усилий набирали сотни. Огненные вспышки тут и там озаряли искажённые лица сражавшихся. Золотые доспехи и шлем Королевы, из-за отходивших декоративных «волосинок» напоминавшие чарующее растение, так часто окрашивались в аметистовые оттенки, что в некоторых книгах наверняка допустят ошибку и напишут, будто она была в фиолетовом одеянии. Сайтроми, по заверениям, прибыл в сером, но из-за крови наряд принял шедший ему багровый цвет.

Удача сидела на качелях, и успех склонялся от людей к Спустившимся и обратно. Армия Хатостро, предвидя триумф, с пылом бросалась на врагов. И вот их ряды вновь дрогнули, когда глава ордена, обеспечивавший войску защиту от магии и мгновенного воспламенения, был повержен Сайтроми. Ещё минуту назад золотая цепь вздрагивала и подпрыгивала чуть ли не до верхушек деревьев, а затем её надломленный звон пронёсся по округе. Церковник мог быть бесконечно храбрым и уверенным в своей моральной позиции, только это не спасло бы от необъятной тяги Короля раздробить его кости.

И снова чаши весов закачались, затряслись медные стенки, грозясь обрушиться вместе с конструкцией. Кто должен был победить в этот раз? Люди? Спустившиеся? Шансы двух народов почти уравнялись. Жители Верхнего этажа уже не казались неумелыми детьми, махавшими деревянными мечами. Теперь они были подготовлены, настырны и мужественны. Спустившиеся, наоборот, подустали. Им хотелось остепениться, зажить в обустроенных домах, пустить корни на занятой территории. И даже с таким настроем опыт и подготовку не выкинешь за борт, и Спустившимся было, что противопоставить противникам.

Когда сгорел глава ордена и привезённая реликвия дала трещину, казалось, что сейчас то исход точно предрешён. Люди начали отступать, однако сзади к их однообразным плащам примешались огненные расцветки отрядов Сайтроми и Цехтуу. Однако обитатели Верхнего этажа не были окружены в однозначной трактовке этого понятия, поскольку за группами, управляемыми бессмертными, сгрудились последние линии армии Хатостро. Никто уже не думал, с какой стороны враг, потому что тот был повсюду, причём как для людей, так и для Спустившихся. Строгих формирований более не существовало: Спустившиеся и люди давно перемешались между собой на поле.

Часы пролетали сплошной пеленой кошмара. Едва ли к концу сражения кто-то воспринимал свершаемые поступки как нечто нужное, доблестное и великое. Люди и Спустившиеся выживали, убивали неприятеля, и вся битва слилась для них в длинную попытку не умереть. И чем дольше они держались на ногах, тем больше тумана гуляло в головах, тем больнее отдавалось в мышцах, тем труднее было переставлять ноги или другие конечности. Даже страх и гнев практически упразднились, уступив место механическим движениям ради простой цели – выживания. Немногочисленные очнувшиеся от помутнения сбегали с поля, если удавалось, конечно. Проблемы ждут их в будущем, когда вопрос о дезертирах вновь поднимется, но пока они обеспечили себе избавление от ужасов и, возможно, бесславной гибели. Пустой и трагичной.

И тогда колесо опять крутанулось, а карты посыпались на стол. Думаю, то было не случайным стечение обстоятельств, а спланированным ходом. Правда, это не выглядело так, будто люди дошли до финальной точки и достали главный козырь. Они и сами о нём не знали, и дополнительный ход сильной картой им был подарен буквально извне.

Нечто невидимое и неприметное рвущим штыком воткнулось в непоколебимую волю тех, что никогда бы не дрогнули. Почувствовала это и я, находясь далеко от места битвы и самой трагедии. Схватилась за голову, моля, чтобы знакомое ощущение не повторилось. Пустота в груди вдруг сделалась колючей и всеобъемлющей, и я закаталась по полу, мечтая сбить пламя, охватившее мою страдавшую в агонии душу.

Гибель Хат’ндо порвала в клочья остатки моего самообладания. А что оно сделало с миром… Каким кровоточащим куском истерзанной плоти тот стал! И ведь глазом не увидеть, не охватить сознанием, да и пока нет последствий. Они будут. Обязательно. Катаклизмы, омертвление природы и ещё невесть какие разрушения в Часах – расплата за нарушение баланса. Чем меньше несущих колонн, тем хуже держится конструкция.

Уход бессмертного случился во время бушующего сражения. Стоит ли говорить, что Цехтуу и Сайтроми стало не до войны, когда обоих коснулся отголосок убийства их брата? Они остановились, отшатнулись от жертв, обернули взгляд в себя. Без чуткого руководства королей Спустившиеся, наблюдавшие замешательство владык, растеряли запал. Они чувствовали, что с бессмертными творится неладное, но не могли понять, какая сила обесценила для них битву. А если королям более не нужно сражение, то будут ли их слуги продолжать?

Несомненно, и без направления владык Спустившиеся годны для битв. У них были другие командующие, которые отдавали приказы. После морального уничтожения бессмертных войско гостей с Нижнего этажа продержалось ещё пару часов, пока трещина не разрослась настолько широко, что игнорировать её стало нереально. Безразличие королей разметало уверенность Спустившихся, которым ещё и прикрывать своих владык пришлось: те вдруг обернулись неподвижными и лёгкими мишенями. Достаточно развалить их оболочки, и сущности сами улетят обратно вниз. Вот так и потеряли бы мы сразу троих за сутки, если бы не хваткость Спустившихся и их самоотверженная решимость спасти королей.

Сайтроми и Цехтуу собрались с духом и увели войска на подвластные территории. Первый раз противостояние закончилось победой людей. Хотя те и сами были потрёпаны, а потому почти не преследовали отступавших. Бегство Спустившихся окрылило людей, возомнивших, что они переломили ход битвы своими неустрашимостью и волей. Пусть так и записывают в свои учебники. Если бы они знали, сколь многое потеряли в тот день, не скакали бы от радости и не обнимались в порывах счастья, что выжили.

Я не знала, как справиться с дрожью в пальцах и рвущимися рыданиями. Ни разу после гибели Хатпрос не почувствовала себя здоровой, целостной и уверенной, что продолжу существование. И вот когда не стало двух бессмертных, боль увеличилась троекратно. Агония была в каждой частичке, каждом миллиметре под кожей. И опять её нельзя назвать физической.

Я носила письмо от Трепящей спрятанным на груди под платьем, и сейчас оно шуршало, сдавливаемое руками вместе с тканью. Тысяча беззвучных голосов взывали ко мне, и плавленых металл разливался по венам. Не уверена, сколько часов провела в полубредовом состоянии, пока страдания немного не утихли. Как бессмертные переносят эту бездну бесконечных мучений? Мне уже хотелось убить себя. И чтобы бесповоротно, без выхода из Леса. Меня удерживали привязанности к тем, с кем я была знакома. И одна отрезвляющая пощёчина.