Синие звезды

— Для подлецов закон не писан, ни его величеством, ни самим Акилиным, — проворчала старуха, гладя по голове свою внучку. — Раз могут спать спокойно, наживаясь на чужих страданиях.

Джейк устав слушать недовольное ворчание в толпе, повернул голову в бок туда, где на стене висел плакат с изображением пожилого лекаря, держащего в руках зеленые лепестки какого-то растения, а над ним красовалась цитата:

«Что нужно для того, чтобы быть хорошим лекарем? Знания, ответите вы, а я возражу: этого не достаточно. Ведь желанию бескорыстно помогать людям, не получая за это ничего, не обучит ни одна академия. А именно этим постоянно занимаемся мы, работники Синего госпиталя, борясь за каждого больного, вступая в неравный бой со смертью», — заслуженный лекарь Вистфалии Эндрю де Лангельм.

Раздался резкий грохот. Одна из женщин, содрогаясь в непрекращающемся приступе кашля, рухнула на пол, забившись в конвульсиях.

— Помогите, тут человек умирает! — раздались в толпе крики.

Но проходящие по своим делам лекари даже не взглянули в ту сторону.

Джейк, в который раз убеждаясь в их равнодушии, вздохнул, умоляя Акилина помочь его брату.

Прошла большая половина дня, когда они, наконец, отстояв казавшуюся бесконечной очередь, оказались в просторном кабинете с выкрашенными в голубой цвет стенами. За столом, крутя в руках баночку с зеленоватой жидкостью, сидел лекарь. Это был молодой мужчина в белом цилиндрическом колпаке, слегка съехавшем набок. Он недовольно взглянул на вошедших, пробубнив себе под нос:

— Сегодня вообще закончатся больные?

Мать попыталась поближе подвести Артура, на рту которого выступили синее сгустки, но лекарь, подняв руку, остановил их, брезгливо глядя на лицо ребенка.

— Поверните спиной и наклоните вниз, — недовольно проворчал он.

При этом движении ребенок захрипел, глотая ртом воздух.

— Спина не синяя, я не вижу ничего серьезного, чтобы переводить раствор, — проворчал лекарь, постукивая пальцами по столу.

— Вы разве не видите, он задыхается? — воскликнула мать, стараясь обратить на Артура внимание, согнувшегося пополам от кашля.

— Не вижу в этом ничего критичного, тут каждый второй задыхается.

— Значит, нужно подождать, когда Артур будет умирать, чтобы оказать помощь?

Лицо лекаря осталось таким же безучастным.

— Не нужно преувеличивать. Ваш ребенок во вполне стабильном состоянии.

— Он мучается каждый день и каждую ночь, задыхаясь от непрекращающегося кашля, лишь после смазывания ему хоть на какое-то время становится легче.

Лекарь отвернулся, не желая отвечать.

— Вам трудно помочь моему сыну, когда его еще можно спасти? — чуть не плача, спросила мать.

— Не трепите мне нервы, — недовольно проворчал лекарь. — Я уже все сказал. Вот когда у него спина станет синей, тогда и приходите.

— Вы же, как я и понимаете, что тогда будет уже слишком поздно. Не обрекайте ребенка на мучительную смерть, — заплакав, произнесла мать.

— Не устраивайте тут представление, — огрызнулся лекарь. — Не нужно давить на жалость.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и в нее вошел другой лекарь в таком же белом цилиндрическом колпаке:

— Ну, ты скоро Айк? Все уже разошлись давно, — с порога пробасил он, снимая колпак, а затем, увидев плачущую женщину, сочувственно добавил: — Опять пациенты нервы треплют?

— Да как обычно, — отмахнулся Айк. — Каждый считает, что именно он самый больной.

— Не благодарная у нас работа, — вздохнул вошедший лекарь.

– Вот если вы мне не верите, -бросил Айк, обращаясь к матери.
– Пусть его еще один лекарь осмотрит.

Тот, взглянув на ребенка, проворчал:

— Спина не синяя, значит, ничего критичного. И сколько раз можно объяснять, что раньше бесплатно мы не обязаны оказывать помощь.

— Конечно, вам ничего страшного, ребенок-то не ваш, — сквозь слезы ответила мать.

— Не несите чушь, — огрызнулся Айк. — Мы оказываем помощь всем больным, если это действительно необходимо.

— Поэтому вы обрекаете Артура на верную смерть, предлагая мне наблюдать, как мой ребенок задохнется. Что же вы, нелюди, что ли?

– Я уже все сказал, — раздражено фыркнул лекарь. — Мое рабочее время закончено.

Джейк почувствовал, как внутри сжимается его сердце.

Они вышли на улицу, держа за руки, то и дело содрогающегося от кашля Артура.

«Всемогущий Акилин, ну сотвори чудо, о которых так рассказывают твои служители. Спаси жизнь моего братика», — подумал мальчик, глядя на раскинувшееся над ними высокое бледное небо.

Но Акилин был глух к его молитвам, и Артуру легче не становилось.

Все последующие дни пролетели для Джейка, словно страшный сон.

С утра до ночи, чувствуя, как после каждой новой неудачи у него опускаются руки, бегал он по огромному, равнодушному к чужим бедам городу, стараясь отыскать так необходимую работу, но никто не нуждался в его услугах.

— Мал еще, — бросив на мальчика беглый взгляд, проворчал сидящий в одной из немногих еще оставшихся в Лиции мастерских ремесленник.

— Но я, правда, справлюсь, — попытался убедить мастера Джейк, но тот лишь усмехнулся в ответ:

— Подрасти, парень, там и видно будет.

— Но мне деньги сейчас нужны, у меня брат умирает! Я могу быть подмастерьем, я согласен на любую работу!

— Сочувствую твоему брату, — затеребив пальцами по столу, перебил мастер. — Пришел бы ты в нашу мастерскую лет двадцать назад, тебя бы, разумеется, сразу взяли в подмастерья, одним работником больше, эко дело, работа кипела жарко, ремесло было в почете. А сейчас, брат, один аквомор уважают. Поэтому брать лишних ртов мне незачем, да и не на что, самому бы концы с концами свести. Так что, извиняй малой, не то нынче время, чтобы в чужие беды вникать, — вздохнув, договорил ремесленник, а затем, закатив глаза, видимо уйдя в воспоминания лучших времен, с легкими нотками грусти добавил: — Вот помню, было время, во времена моей молодости, наша мастерская занимала аж целых пять цехов…

Джейк не дослушав, выскочил на улицу, испытывая неимоверное желание взвыть от отчаяния.

Куда еще податься, мальчик не знал, и потому, чувствуя давящую на грудь тоску, медленно поплелся домой.

— И чего они только с ним возятся? — услышал Джейк ворчание греющейся на крылечке соседнего дома старухи, которая с недовольным видом слушала доносящийся из их окна кашель Артура.
– Все равно ж помрет, никто не может воспрепятствовать воле Акилина!

— Жаль, что дети отдуваются за грехи родителей, -подставив сморщенное лицо под светящие с неба бледные солнечные лучи, ответила ей сидящая рядом подруга. — Мы-то хоть свое пожили, Берта, а он совсем мал еще.

— И что с того? Все равно бы вырос таким же пьяницей и дебоширом -недовольно проворчала первая.- Яблоко от яблони далеко не падает.

— Все беды от потери нравственности, наказывает нас грешных Акилин, — зажмурив глаза от светящего с неба солнца, ответила подруга.

— И то верно, совсем люди стыд потеряли. Из этого тоже ничего путёвого не вырастет, -глядя в след заходящему домой Джейку, зло прошипела первая.

— Куда ж ты делась? Куда исчезла? Моя печаль…

Донеслась из переулка пьяная песня, прервав недовольное ворчание старухи. Старуха встала и, с тревогой глядя на подошедшего, произнесла, помогая войти в дом: