Синие звезды

Уил взглянул на раскинувшееся над ними, закрытое аквоморовой дымкой небо, зло подумав: «Даже если ты и существуешь, Акилин, я не хочу в тебя верить! Не хочу!»

– Больно?
– спросил мальчик у уже переставшей плакать Лики.

– Не очень, коленки только немного ломят, — попытавшись улыбнуться, ответила Лика.

— Тебе надо согреться, вон какая ты белая от холода, — взглянув Лике в лицо, произнес Уил.

Девочка приподнялась с земли:

– У тебя кровь, — глядя на его руку, испуганно прошептала Лика.

– Ничего страшного, — отмахнулся мальчик. — Пойдем, нужно согреться и найти, что мы сегодня будем есть.

— А как же слеза Акилина? — бросив на друга вопросительный взгляд, спросила девочка.

– Не верю, я в эти глупые сказки, -усмехнулся Уил.
– Мертвых не оживить. На этом свете остались только мы. И я никогда не дам тебя в обиду!

Он резко проснулся, ошарашенно осматривая пустую комнату.

«Все-таки дал», — грустно подумал Уил, вспомнив раздавленное копытами лошади тело супруги. «Оживить мертвых нельзя, но за них можно отомстить. И я отомщу за тебя, Лика», — встав с кровати, яростно подумал он.

Время шло, но Антон так и не появился. Уил поминутно чертыхаясь, словно загнанный в клетку зверь, метался по комнате, нарезая круги. Томительное ожидание затянулось.

Городские часы пробили десять утра, и Уил, не выдержав, выскочил на улицу, направившись туда, где жил его старый приятель. Дверь никто не открыл.

— Как редко бывают солнечные деньки, — жмуря подслеповатые глаза, прошамкал сидящий рядом с крыльцом старик. — Кого-то ищешь, сынок? — окликнул он Уилу.

Уил промолчал. Он взглянул на закрытые бледно-серые ставни, ища на земле чем можно в них кинуть.

— Если ты ищешь Антона, то он уехал, — прошамкал старик, подставляя лицо под светящие с неба солнечные лучи.

— Как уехал? — опешил Уил.

— А вот так. Всю ночь шумели, мне старому спать не давали, а с утра уехали в Тренсфер, кажется. Не ходил бы ты к нему лучше, сынок. Не знаю, как Акилин таких прохиндеев терпит.

Но Уил, более не слушая, двинулся прочь, чувствуя, как вместе с Антоном исчезла последняя надежда добиться правды, а ее место заполнило холодное отчаянья.

«Установление справедливости — вот та единственная цель, наш долг перед Вистфалией и ее народом, которому мы служим», — прочитал Уил, висящую на резиденции коронного суда надпись.

Из здания, с силой распахнув тугую дверь, выскочил взмокший мужчина с покрасневшим от злости лицом:

— Что же они делают уроды! — прокричал он идущей рядом супруге.

Супруга тихонько вздохнула:

— Успокойся. Да и черт с ним, главное, что все живы.

— Только вот где мы будем жить? — огрызнулся муж. — Где будут жить наши дети? Эти аквоморовые отходы проели фундамент нашего дома, лишив нас жилья, и никто нам ничего не должен.

— Найдем какой-нибудь выход, -вздохнула жена, — Что мы теперь можем сделать, раз даже Коронный судья отказался признать нашу правоту.

Уил грустно вздохнул, глядя им в след:

«Простолюдинов, словно мух, можно давить десятками, никого их загубленные судьбы в Вистфалии не интересуют».

Уил оказался внутри. Людей, пришедших на слушание, было немного: лишь он да какая-то старуха, изредка цокающая тростью по полу.

На лице «лучшего адвоката» читалась усмешка, и он изредка как бы невзначай бросал взгляд на сидящих позади людей, словно говоря «Вы серьезно думаете, что сможете добиться наказания для моего подзащитного?».

Коронный судья еще не явился на это слушание.

— Сам идет, сам… — испуганно зашептали служащие, словно в эту минуту перед ними предстанет сам Акилин.

Коронный судья де Энган показался в дверях. Это был толстый человек лет сорока, с заплывшим жиром лицом, на котором недовольно бегали маленькие глазки. Он с шумом плюхнулся за стол и, достав какие-то бумаги, кряхтя, просипел, обращаясь к залу:

— Я не понимаю, в чем состоит ваше недовольство вынесенным приговором.

Уил почувствовал, как при этих словах у него закипает ярость, закричал:

— То есть вы считаете, когда здорового лба признают больным и освобождают от наказания, это не нарушает справедливости вынесенного приговора?

Адвокат, улыбнувшись, перебил:

— Здоровым моего подзащитного считаете только вы. По всем объективным фактам это не так.

Де Энган, перечитав лежащие на столе бумаги, поднял на зал глаза:

– Все лекари бесспорно подтверждают: лорд Алекс де Янов тяжело болен Синей чахоткой.

— И дабы ни у кого не осталось сомнений в нашей правоте, ваша честь, лорда де Янова младшего осмотрел сам глава Синего госпиталя, — улыбнулся адвокат.
– Де Лангельм был поражен тем, как сильно изъеден Синей чахоткой мой подзащитный. А у кого-то еще хватает наглости требовать наказания для столь тяжело больного человека.

– Кто вам мешает подкупить хоть всех лекарей в Лиции? — криво усмехнулся Уил.

— Ну, вы, молодой человек, конечно, и придумали, -улыбнулся адвокат.

– Это довольно серьезные обвинения, — прокряхтел судья. — Вы считаете, все лекари, работающие в Синем госпитале, взяточники и шарлатаны? Я как Коронный судья не обязан слушать этот бред.

Старуха с силой стукнула тростью:

— Есть у вас совесть или нет? Что же вы творите, побоялись бы хоть Акилина! Больной это мой внук, который больше никогда не встанет на ноги, а не этот здоровый лоб, сотворивший с ним это! — закричала она.

Судья застучал молотком:

— Успокойтесь, — проворчал он. — Никто не спорит, что ваш внук болен, но, к сожалению, виной всему стала Синяя чахотка и неудачное стечение обстоятельств. Все мы во власти Акилина.

Старуха снова стукнула тростью по полу:

— Не ври мне, милок! Я старый человек и чувствую, когда мне лгут!

— Выведи старуху на улицу. Видимо, от старости у нее ум за разум зашел, -раздражено бросил судья ходящему по залу стражнику.

— Вас всех Акилин накажет! Всех! Попомните мое слово!
– продолжила браниться старуха.

Уил, чувствуя полыхающую внутри ярость, вскочил следом, собираясь покинуть зал:

— Кто бы сомневался в вашей справедливости!

Но его задержали двое стражников, встав на пути.

– Мы с вами еще не закончили, молодой человек, — подняв недовольный взгляд, проворчал судья. — Вы не только не уплатили штраф за оскорбление судьи, но и сейчас продолжаете заниматься тем же самым.

— Я уже понял, правда, для вас самое страшное преступление, — криво усмехнулся Уил.

Судья пропустил реплику мимо ушей: