Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Устал, небось, мой миленький, аккуратнее, аккуратнее, — поддерживая сына за руки, чтобы его не заносило в стороны, ласково произнесла она: — Иди поспи, мой дорогой.

Вторая старуха еще крепче зажмурила глаза, сделав вид, что задремала.

Джейк вошел домой и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, закрыв глаза, боясь потревожить уснувшего от изнеможения брата, который даже во сне, сипло дыша, продолжал кашлять, содрогаясь всем тельцем.

В этот момент мальчик почувствовал, как кто-то обнял его за плечи, и, подняв голову, увидел севшую рядом с ним мать. На ее широко раскрытых

глазах блестели слезы:

— У него на спине начали проступать синие пятна, — неестественно тихо, как будто боясь произнести это вслух, прошептала она.

Внутри у Джейка все сжалось в комок, и он почувствовал во рту неприятный привкус горечи. Как знал любой житель Лиции, когда у больного Синей чахоткой становится пятнистой спина, это может означать только одно: аквомор проел человека изнутри, а значит, жить больному осталось совсем недолго…

— Завтра мы еще раз пойдем в Синий госпиталь, и там… Артуру очень плохо, он… — не сумев договорить, мать беззвучно зарыдала, уткнувшись сыну в плечо, и Джейк, слушая сиплое дыхание брата, зарыдал в ответ.

Джейк слышал, как скрипнув, закрылась дверь за ушедшими в Синий госпиталь матерью с братом. Мальчик потряс головой, у него было ощущение, словно кто-то набил ее ватой, до того она была тяжелой. Как бы он хотел, чтобы прошедшая неделя была просто сном, в миллионный раз подумал Джейк, но это не было сном, и синеющая спина брата, обещающая Артуру скорую мучительную смерть, была жестокой реальностью, которую нельзя было изменить, лишь ущипнув себя, пробудившись от кошмара.

Мальчик встал и, словно в тумане, поплелся по узким улочкам Лицию на занятия в школу Акилина.

— Попробуйте только опозорить меня перед его святейшеством попечителем, неразумные, — услышал Джейк злое шипение учителя встречающего детей на крыльце школы.

Заметив у одного из учеников небольшую металлическую брошку, приколотую к пиджаку, учитель зло искривился, грубо схватив мальчика за грудки, подтащил к себе:

— Давай убирай это богохульство, — прошипел учитель. — На груди может висеть только знак Акилина и ничего более!

— Но это память о моей покойной бабушки, — прошептал в ответ, побелевший от страха ученик.

Учитель перекосился от недовольства и, сорвав брошку, кинул ее на землю, раздавив ногой.

— Желяст, что за шум? — окликнул учителя сидящий в здание попечитель.

— Один из учеников забыл надеть символ Акилина и очень расстроился из-за этого, ваше святейшество, — прощебетал учитель.
– Вот мне и пришлось в который раз объяснять этому неразумному отроку, что в наш храм милосердия и взаимопомощи можно прийти в любом виде, всемогущему Акилину важны лишь наши помыслы, а не бренные вещи, — и, обратившись к ученику, проскрежетал сквозь зубы: — Двадцать ударов получишь на следующем уроке. А сейчас иди в класс…

И тут, заметив Джейка, учитель смолк, а на его ставшем пепельно-буром лице выступили капельки пота.

— Ничтожное отродье, — прошипел он, подскакивая к мальчику, хватая того за грязный, разорванный в некоторых местах плащ, — ты снова решил опозорить меня? Даже обладая теми мизерными мозгами, что вложил в твою тупую голову Акилин, можно научиться поддерживать себя в человекоподобном виде, достойном появления в нашем священном месте.

— У меня брат умирает, — не зная, зачем произнес Джейк,

смотря на учителя затуманенным взглядом.

— Хоть все перемрите, грешники. В мире от этого не убудет, — также зло прошипел Желяст. — На следующем уроке, дабы хоть что-то отложилось в твоей пустой голове, ты получишь тридцать ударов, а сейчас убирайся прочь, и чтобы даже твоего зловонного духа здесь не было!

Джейк по-прежнему стоял, как вкопанный, наблюдая за тем, как закрывается дверь в класс, из-за которой до него донеслись слова, вновь преобразившегося в голосе учителя:

— Что отличает человека от других созданных Акилином тварей? Что дает нам наша бессмертная душа? Возможность сострадать — вот наше главное качество, отличающее нас от животных…

Постояв еще немного у входа, Джейк поплелся домой.

Вскоре возвратились мать с братом.

— Она вся ломит, — жалобно хныкал Артур, показывая себе на спину.

— Нелюди, чтобы с их детьми поступали также, -произнесла мать, гладя ребенка по спине, на которой, словно ядовитые цветы, распускались все новые и новые синие пятна.

— Когда она пройдет? — жалобно прохныкал Артур и, закашлявшись, заскулил от боли.

— Скоро, мой мальчик, скоро, только потерпи, все будет хорошо, — ласково произнесла мать, из глаз которой брызнули слезы.

— Вот поправишься, и мы сходим на пристань, ты же любишь смотреть, как плавают корабли?
– стараясь хоть как-то успокоить брата, проговорил Джейк.

Артур кивнул головой, глядя на распахнутое окно, за которым шел дождь.

— Мам, смотри! — внезапно оживленно произнес ребенок, указывая безжизненно бледной ручкой куда-то вдаль.

Джейк повернул голову, увидев на небе прорвавшуюся сквозь аквоморовую дымку радугу, такую редкую в серой, безрадостной Лиции.

[1] По легенде Великий мост возник в Реймене, уничтоженном за грехи Акилином. Люди, чья совесть была чиста, без проблем поднимались на устремленный к небу призрачный мост, а тем, чья нет, грех не давал подняться, приковывая их душу к земле.

Глава 5. Уил

Серое, ничем непримечательное здание суда, украшенное статуэтками мифических богинь правосудия, уныло смотрело на проходящих мимо людей, вгоняя их в тоску одним своим видом.

Над закрытым решеткой входом, создающим тягостное ощущение неволи, висела, привлекая внимание, табличка: «Ничто не спасет преступника от заслуженного наказания! В Вистфалии все свободные люди равны перед законом и судом»[1].

Уил оказался в душном коридоре и, услышав сзади скрип закрывающихся решеток, инстинктивно поежился, но, вспомнив, зачем сюда пришел, расправил плечи, подумав: «Эти решетки должны пугать преступника, а уж точно не того, кто пришел добиться справедливости».

Вскоре Уил нашел зал, где должно было проходить его слушание. Незримо зал был разделен на две части: в одной сидели пришедшие добиться справедливости люди, а в другой в гордом одиночестве расположился пожилой лорд де Янов старший. Он изредка поворачивал голову, что-то негромко говоря устроившемуся рядом темноволосому мужчине средних лет, держащему в руках дипломат.

«Лучший адвокат Лиции», — глядя на собеседника лорда, вспомнил Уил и то, как приходил в его контору несколько дней назад и то, как адвокат, услышав, против кого должен выступить, рассмеявшись, закрыл перед ним дверь.

Поделиться с друзьями: