Синие звезды

– Никто не видел мой кошелек?

На палубе послышался хохот.

– Твой кошелек уже движется прямиком в сторону Аквомория, — ответил ему кто-то из матросов.

Но они же все были в наручниках, — растерянно промямлил юнец.

Чем вызвал новый приступ смеха на палубе.

Снег монотонно хрустел под ногами. Кто-то громко сопел, что есть мощи стараясь отдышаться, кто-то, лишившись сил, падал, чтобы больше никогда не подняться с замерзшей земли и, получив в голову арбалетный болт «последний подарок Вистфалии», замирал. Другие же заключенные безучастно плелись вперед без цели и без надежд.

Уил медленно перебирал замёрзшими ногами. Они сами несли его вперед. Жизнь была не более чем сон.

В голове, будто отдаленное эхо, с каждым новым шагом пробуждался неясный звон, словно это место пело свою зловещую песню.

С неба, освещая путь, в ночном полумраке мерцали бледно-голубые звезды, озаряя своим холодным светом ледяную гладь. Будто чьи-то далекие равнодушные глаза с легким любопытством смотрели на страдания копошащихся внизу людей. Голубые звезды горели над Аквоморием всегда. Солнце никогда не всходило над этим местом. Акилин все видел, и ему было все равно.

Синяя стена, мрачно возвышающаяся на горизонте, вместе с пульсирующим эхом медленно приближалась к своим новым поселенцам.

Какой-то молодой заключенный уже перед самым входом, решил было бежать, рванувшись в сторону, в объятья вечных снегов. Но несколько арбалетных болтов быстро остудили его пыл.

— Теперь это ваш новый дом, душегубы, — проскрипел пожилой стражник, вводя очередную партию каторжников внутрь.

Синий дым кружился под ногами.

Аквоморий был похож на бескрайний муравейник. Тысячи углубленных в землю шахт, в каждой из которых сидит пристегнутый на цепь каторжник.

Лишь стоило переступить порог этого места, как отдаленное эхо разом сменялось тысячей шепчущих в голове голосов. Они смеялись и плакали, просили о пощаде, а затем вновь сливались в один бесконечный бессвязный гомон.

Впервые, испытав этот нескончаемый шквал, люди схватившись за головы, падали на землю. Но в Аквомории это было нормально.

Уил складывал железообразные шарики аквомора в тележку. Несмотря на кожаные перчатки, руки покрылись язвами, отчего невыносимо болели и жгли. Но, как и к шепоту в голове, к этому здесь привыкали.

– Шаг назад, руки за голову!
– раздался в соседней шахте знакомый любому каторжнику клич.

Патрульный проверял работу.

Каторжник — рослый лысый мужчина с орлиным лицом, сделав демонстративно шаг назад, резко кинулся вперед, повалив патрульного с ног. Он попытался выдернуть висящий у стражника меч, но стражник, мгновенно вскочив на ноги, отбил атаку.

Каторжник рухнул на колени.

— Пожалуйста, убей меня, — расплакавшись, как ребенок, прохныкал он.
– Я больше не могу. Избавь меня от них, — и он застучал здоровенным кулачищем по своей голове, так что послышался треск. — Убей.

Стражник все еще переводил дыхание после произошедшего.

Заключенный тем временем продолжил плакать, валяясь в ногах.

— Ну, так сдерни маску и съешь пару шариков… -проворчал стражник в ответ.

Каторжник побелел от ужаса.

– Чтобы Они съели меня изнутри? — и по его крупному суровому лицу градом полились слезы.

Патрульный оглянулся по сторонам. Убийство заключенного могло стоить ему карьеры.

Заключенный с силой застучал рукой по своей голове и, плача, стал ругаться со своими невидимыми собеседниками. Они были в его голове и навсегда останутся с ним.

Послышался звук вынимаемого из ножен меча. Один короткий резкий удар и голова каторжника, словно мяч, покатилась по снегу, вскоре скрывшись в кружащем синем дыме. На застывших губах заключенного читалось лишь одно немое «спасибо».

— А ты куда уставился? — приметив стоящего в соседней шахте Уила, закричал стражник, с силой наградив его несколькими ударами плетью.

Мимо шахт с гордым видом прошел лорд де Пинкс. Бросив взгляд на лежащие в тележки шарики аквомора, он что-то недовольно фыркнул себе под нос.

Лорд де Пинкс единственный из находящихся здесь не был ни стражником, ни заключенным. Он находился в Аковомории по своей воле…

За его спиной стражники, смеясь, говорили:

— Зачем быть одним из самых богатых людей в Вистфалии, если все равно добровольно влачишь жизнь, мало отличающуюся от жизни каторжника?

А кто-то, усмехнувшись, добавлял, покрутив у виска:

— Больной человек. Десять лет искать слезу Акилина в надежде обрести бессмертия. А остаток жизни тем временем так и пройдет мимо него.

Но лорд, с упорством осла, продолжал бессмысленные поиски. Сначала он пробовал нанимать для этой цели людей, но потом, боясь, что кто-то присвоит себе его бессмертие, стал сам контролировать процесс, став единственным добровольным жителем Аквомория.

— Тсс, — смолкали стражники, приметив высокую соболиную шапку лорда. Безумцев расстраивать нельзя, а богатых безумцев тем более.

Понятие ночь в Аквомории было условным. Голубые звезды в той же поре горели и когда каторжники ложились спать, и когда, проснувшись, начинали работу.

Здание, в котором ночевали заключенные, было разделено на множество тесных бетонных склепов, в каждом из которых прямо на полу спал каторжник. А осточертевшая за день цепь заменялась кандалами и оковами

Уил попытался задремать. Голоса, не переставая ни на секунду, продолжали шептать свои бессвязные звуки, иногда сливаясь в отдельные слова или предложения.

Перед глазами пронеслось видение: какая-то женщина, одетая в рваный сарафан, подняв руку, закрыла прижатого к груди ребенка. Воин в старинных доспехах, замахнувшись мечом, нанес удар. Она закричала. Уил проснулся, почувствовав, что кричит вместе с ней.

Бессвязные тени продолжили скользить перед закрытыми глазами. Одни убивали, другие умирали. И вместе с ними кричали все еще живые находящиеся здесь люди.

Уилу показалось, что кто-то, как и он, кричит в соседней камере, но, может быть, это было всего лишь в его голове.

Он снова попытался задремать. Внезапно разрушив бессвязное метание теней, и даже прекратив шепот голосов, ему приснился необычно яркий для Аквомория сон…

Яркое летнее солнце освещало своими косыми лучами тянущуюся бесконечную пыльную дорогу, раскинувшуюся среди скудных крестьянских поселений.