Синие звезды

Плетущийся позади императора адъютант в спешке сделал заметку в своем блокноте, позже всем будет интересно прочитать мемуары победителя.

Несколько солдат, тяжело пыхтя, вкапывали в землю, похожие на соты, серебристые ящики. Увидев проходящего мимо императора, они, бросив работу, застыли по струнке смирно.

– Вот до чего додумались наши инженеры, — с гордость, рассматривая свое творение, произнес Луизиан. — В разгар битвы будут не хуже ройзских!

Луизиан пытался договориться с консулом о покупке настоящих азет, но тот остался непреклонен. Азеты были самым грозным оружие Замерзшей империи, и оно никогда не будет продано каким-то там варварским народам.

– Но наши азеты не способны ни на что, кроме синего дыма, — заметил адъютант.

Император, пропустив замечание мимо ушей, уставился к себе под ноги и, наклонившись, зажал что-то в своей ладони.

— Вот, Жозеф, эта безобидная мушка показывает всем, что она оса. И, как не странно, ей верят. Не всегда необходимо жало, иногда достаточно имаскировки.

Заметив императора, к ним уже спешил офицер.

— Ваше величество, синий дым будет превосходным. — офицер замялся.

— Правда, огня не будет, — закончил за него император. — Что же теперь меня со спокойной совестью за спиной вместо Генерала-выскочки смогут называть Генералом-мошенником.

И похлопав, слегка побледневшего офицера по плечу, Луизиан двинулся дальше осматривать подготовку к битве.

Поднимая пыль, по лагерю галопом пронеслись несколько вернувшихся в него всадников. Подъехав к императору, один из всадников спешился и, словно нехотя, слегка склонил в поклоне голову, больше похожем просто на кивок в знак приветствия. Для большинства аутсменских генералов, прошедших с Луизианом плечом к плечу страшную Войну близнецов, император был не более чем первым среди равных, хоть и пользовался их заслуженным уважением.

– Ваше величество, наши знамёна подняты над Люмбергом, — торжественно отрапортовал генерал фон Хонрей. Это был крупный светловолосый еще молодой мужчина, всю левою сторону лица которого пересекал старый шрам, уходя под черную повязку, закрывающую левый глаз.

Луизиан улыбнулся:

– А я и не сомневался, Джордж, что может быть иначе.

Быстрая аутсменская конница, неслась вперед, словно чернильное пятно, стремительно растекаясь по вистфальской земле.

– Мои солдаты хотели разграбить город, пройдясь по нему огнем и мечом, — генерал хищно улыбнулся. — За что тех, кто решил ослушаться моего приказа, повесил я лично. Я был в Лельме, когда оттуда отступил Поэль вместе со своими вистфальскими дружками, они обратили цветущий город в груду камней и смердящих трупов. Они убили всех. Всех!

Единственный глаз генерала сверкнул, готовясь выпустить скопившийся внутри гнев. Побелевшие костяшки пальцем еле заметно задрожали, норовя сжаться в кулак.

Луизиан сделал шаг вперед, положив на плече генерала руку, он знал, в какой гнев впадает Джордж, вспоминая погибших в той ужасной резне жену и сыну. Каждый потерял кого-то в той страшной Войне близнецов, но они выжили, чтобы восстановить справедливость.

— Кровавые предводители убийц нашего народа Поэль и Франц были казнены за то, что сделали с Аутсменией, скоро эта участь постигнет и Никоса. Но мы не такие звери, чтобы упиваться истреблением безоружных людей и сдавшихся нам на милость врагов. И мы не должны об этом забывать, Джордж. Никогда.

Ночь медленно опускалась на равнину, превращая вистфальских солдат в синие пятна.

Похлебка булькала в котелке.

Сержант, крякнув, раскурил от костра самокрутку.

– А помнишь ту деревушку, капрал? — с ностальгией спросил сержант.

– Ту, где мы удирали от тех волосатых варваров? И ты еще там, кажись, обронил сапоги?

– Не где-то, а в доме у той девицы с огромными, — взглянув на сидящих рядом двух юных рекрутов, не договорил сержант.

– Кочанами, — закончил за него мысль капрал.

– Нет теперь ни тех деревушек, ни таких кочанов, — вздохнул сержант. — Тьфу, гадость, — выплюнув из-за рта промокшую самокрутку, проворчал он.

– Воняет так, будто кто-то замочил свои портянки, — нюхая, варящуюся на огне похлёбку, проворчал капрал.

— Это случаем не ты Петр? — тыкнув в одного из рекрутов пальцем, грозно произнес сержант.

Паренек вздрогнув, испуганно замотал головой.

Сержант, усмехнулся:

– Не робей, парень, чувствуй себя как дома, теперь это и есть твой дом. Робости на всю жизнь не хватит.

А сам подумал: «Совсем еще мальчишки, нелегкое выпало время на их службу, нелегкое».

– Про свой дом лучше забудьте, парни, — добавил капрал. — Считайте, он вам лишь приснился.

– Задницей чую, завтра бой будет — сержант плюнул. Напоится земля кровавой жатвой. — Куда вперед батьки лезешь? — гаркнул он, дав подзатыльник рекруту, потянувшемуся к котелку с варевом.

Разлив странную жижу по железным мискам, сержант вытащил из своего ранца фляжку и, сделав пару глотков, протянул ее капралу.

– Бушь? — отрыгивая, бросил капрал, глядя на рекрутов.

– А можно? — беря в руки фляжку, спросил Петр.

– Не можно, а нужно, — усмехнулся сержант.

– А как же, господин лейтенант… — промямлил Петр.

– Для тебя, рядовой, я сейчас и мамка и батька. А лейтенант редкая мразота. Все шишки в городе заночевали, так иди спать в свой шатер. А он все свое: вздерну, вздерну. И с кем он воевать останется? Вот что я тебе скажу, Петр, пусть орет этот лейтенант что хочет, двум смертям не бывать.

У соседнего костра хмельной голос затянул: «По равнинам, по оврагам, ходим мы небрежным шагом».

В голове кружились странные мысли, хотелось, то смеяться, то плакать. Но чаще, если честно, то просто блевать. Земля была холодной, но сейчас она казалась мягче, чем перина в барском доме.

Где-то в лагере раздались пронзительные крики. Еще и еще.

Рядовой Петр попытался подняться. Он, что есть мочи, толкнул в бок, храпящего сержанта. Но тот лишь ответил невнятным бормотанием.

Из темноты прямо на них, пронзительно улюлюкая, вылетел заросший темной бородой всадник. Петр в ужасе отпрянул назад, даже не думая защищаться. Кривая сабля мелькнула в воздухе, и голова сержанта отлетела в сторону. Капрал что-то забормотал во сне. Удар и он затих навсегда.

Всадник оскалился Петру. Тот почувствовал, как что-то липкое течет вниз по его штанине. Какой-то охваченный животным ужасом солдат вылетел из темноты и, что есть мощи, ткнул мечом в чернобородого всадника. Тот слегка отпрянул назад, позволив лезвию пройти мимо. Забыв про Петра, улюлюкая, всадник кинулся в погоню, словно загоняя дичь.