Синие звезды

Артур, испуганно взглянув на незнакомца, как можно крепче прижался к матери.

— Пойми, я не мог видеть брата в том виде, в который он пришел.

Мать, бросив раздраженный взгляд на Бернанда, проворчала:

— Не пугай ребенка, ему и так плохо. Не было тебя столько лет в нашей жизни, и сейчас не нужно. Убирайся туда, откуда приплыл!

На лице Бернанда промелькнуло замешательство:

— Подожди! Я приехал сюда, чтобы искупить свой долг перед братом.

Мать повернула на него голову, и на ее заплаканном лице промелькнула легкая усмешка:

— За столько лет ты ни разу не помог нам, зная, что у твоего брата двое маленьких детей, один из которых смертельно болен.

Матрос полез в карман, и Джейк увидел, как тот вытащил несколько золотых драхм, заблестевших у него в руках:

— Я дал Морскую клятву[1], что искуплю свой грех, — пробормотал Бернард.

Джейк, не веря, наблюдал эту сцену, еле сдерживаясь, чтобы не обнять дядю.

«Акилин услышал наши молитвы», -подумал мальчик, почувствовав, как заурчал его голодный желудок.

Оплаченный Бернардом частный лекарь закончил обмазывать пахучим раствором спину Артура, собираясь уходить.

— Он выживет? — шепотом, словно боясь услышать ответ, спросила мать.

Лекарь обернулся:

— Стоит радоваться, что он до сих пор жив. Ваш сын очень крепкий малый, — прошамкал он. — Синяя чахотка крайне коварный и непредсказуемый враг, главное не терять надежду…

И вышел из дома.

В полумраке комнаты, изредка с причмокиванием отхлебывая вино из металлической фляжки, Бернард начал рассказ:

— За свою не легкую, полную опасностей жизнь, я не единожды бывал в передрягах. Не каждый выдержит плыть много суток подряд, когда тебя насквозь продувает ледяной ветер, а в трюме не прекращаются крики и стоны заключенных, навсегда отправляемых в место, которое лишь одним своим названием внушает ужас в любого жителя Вистфалии.

Бкрнанд сделал громкий глоток, со смаком вытерев грязным рукавом бороду:

— Но тот ад, который мы пережили две недели назад, был, благо Акилину, всего лишь единожды, и более, надеюсь, со мной не случится никогда. Каждый раз мы проходили полосу Великих Северных ветров и, костеря это опасное место, считали, что мы попадаем в шторм. Но что такое настоящий шторм, я узнал лишь тогда. «Величие державы» кидало во все стороны, грозя опрокинуть корабль на бок, словно это был не огромный деревянный фрегат, а обычная деревянная щепка, попавшая в объятия стихии. Треск стоял такой, что я был вынужден зажать уши, лишь бы не слышать этого скрипящего звука, предвещающего нашу гибель. Накатываясь, огромные белые волны, заливали палубы, навсегда унося с собой по несчастному стечению обстоятельств оказавшихся там людей.

Вздохнув и переведя дух, Бернард продолжил говорить:

— Я думал, больше никогда не увижу землю, навсегда оставшись в этой ледяной пучине, и я дал Морскую клятву, что если мне суждено будет выжить, я постараюсь искупить свой грех перед моим покойным братом, — и слабо улыбнувшись, он добавил: — И как видите я здесь.

Раздался резкий лающий кашель, и мать, лежащая рядом с Артуром, поправила съехавшее с ребенка одеяло.

Бернард взглянул на них:

— Я знаю, Синяя чахотка не лечится, но я помогу деньгами, чтобы облегчить ему жизнь, думаю, именно этого хотел бы Уистан, до того как окончательно пропил мозги.

Мать вяло кивнула головой, соглашаясь с только чтосказанным.

Джейк, дожевав еще один кусок хлеба, с признательностью посмотрел на дядю:

«Значит, теперь мне не придется работать с утра до вечера» — уже представляя, как вновь как раньше будет беззаботно спать до обеда… И Артур поправится, обязательно поправится! — подумал мальчик.

— А тебя малой, — встретившись с Джейком взглядом, улыбнувшись, произнес Бернард, — я бы хотел взять с собой на «Величие державы», где ты станешь достойным нашего рода моряком.

Джейк вздрогнул, чуть было не подавшись хлебом.

— Никогда! — прокричала Адра, привстав с кровати.
– Ты совсем лишился ума, раз хочешь подвергнуть таким опасностям ребенка? Его отец на этом гребанном корабле потерял ногу, ты чуть было не утонул. Единственное перспектива, которая его там ожидает, либо стать калекой, либо погибнуть.

Мальчик облегченно выдохнул:

«Ни куда я из своего дома ни пойду», — подумал он, продолжая жевать засохшую булочку.

— Не будь так категорична Адра, — проворчал в ответ Бернард.-Джейк так же, как и я, потомок древних энносов, и нам просто необходима свобода!

— Ты эти сказки в другом месте рассказывай, — огрызнулась Адра. Хочешь помочь с лечением помогай, но не забивай чушью ребенку голову. Как-нибудь без тебя разберемся.

Бернард замолчал и, допив фляжку, отвернул голову, уставившись на пламя медленно горящей свечи.

Джейк, чувствуя приятное тепло, растекающееся по телу, расслабился и, удобно устроившись на кровати, начал проваливаться в сон, слушая легкое сопение матери и хриплые вздохи брата.

Внезапно он почувствовал, как его кто-то толкнул в бок и, открыв глаза, увидел подсевшего к нему на кровать дядю.

— И чем ты думаешь заниматься по жизни, засранец? — негромко спросил он.

— Не знаю, — так же шепотом, ответил мальчик, подумав:

«Ну, уж точно не плавать, как неприкаянный, по ледяной реке»

— Подумай сам, чего ты добьешься, оставшись здесь? Лиция не самое лучшее место для жизни, — Бернард сплюнул. — Кем ты тут будешь? Еще одним рабочим, перерабатывающим аквомор? И главное для чего, чтобы, так и не увидев жизни, умереть, задохнувшись этим клубящимся в воздухе ядом?

Джейк ничего не ответил, продолжая смотреть на дядю сонными глазами:

— Я и твой отец понимали это с самого детства: здесь нет перспектив, здесь нет будущего, лишь голод и медленная мучительная смерть, которой заканчивается короткая жизнь вистфальских горожан.

Мальчик закрыл глаза, сделав вид, что спит, тем временем, монотонный голос дяди продолжил говорить:

– Пусть Кристальная и не море, а всего лишь насквозь пропитанная аквомором грязная лужа, у тех, кто на ней плавает, есть жизнь, есть свобода. Мы не прикованы к этой беспросветной дыре…

Бернард взглянул на закрытые глаза Джейка и, поняв, что тот спит, негромко вздохнул и, замолчав, уставился на колыхающееся пламя догорающей свечи.

Джейк проснулся и, сладко потянувшись, окинул взглядом пустую комнату. «Вот это жизнь» — радостно подумал мальчик, направляясь к столу, на котором еще осталась не доеденная со вчерашнего ужина еда.

Наевшись, он снова плюхнулся на кровать и, закрыв глаза, улыбнувшись подумав: «Как же это здорово, когда не нужно таскать эти тяжелые ящики и слушать чьи-то насмешки, а можно просто валяться дома и ничего не делать. Как же все-таки хорошо, что дядя решил помочь нам».

Послышался скрип открывающейся двери, и в нее вошел Бернард, шумно отхлебывая из серебристой фляжки вино: