Синие звезды
Шрифт:
Наверное, за все время, что де Ангеляр вел лекции, к его словам кто-то прислушивался. Война — страшное слово, которое находит отклик даже в сердцах тех, кто ее ни разу не видел.
Альберт с Филиппом шли по коридору Академии, в котором суетились несколько швейцаров, в спешке расклеивая по стенам плакаты.
«Победа будет за нами», — гласил занимающий всю стену плакат, изображающий бегущих в панике солдат… вистфальских солдат. Срисованная из первой попавшейся книги картина изображала битву при Анке, в которой вильменцы обратили вистфальскую армию
Альберт, улыбнувшись, пихнул друга, указывая на изображение.
— Главное, чтобы сбылось! — усмехнулся Филипп.
— Стоять! Смирно!
– пророкотал сзади них гневный голос.
Друзья резко остановились, повернув головы.
Профессор де Палк, схватив за грудки, тряс студента, у которого из уха торчала серьга.
– Я спрашиваю, что это за безобразие? Ты студент или чертов пират? Я выбью из вас всю дурь! По струнке смирно ходить будете! –взревел СтоятьСмирно.
И, схватив студента за ухо, резко вырвал из него серьгу, с силой бросив ее на пол, оставив ошарашенного студента молча зажимать рукой порванное ухо.
Профессор де Палк в прошлом глава королевской стражи, а ныне новый президент свободной академии наук, в первый же день работы получил от студентов прозвище СтоятьСмирно. Это был высокий, тощий старик, прихрамывающий на одну ногу, остановившись, он тыкал в сторону безобразия тростью и, побагровев, что есть мощи, кричал два слова, из которых состоял весь его словарный запас. Как шутили студенты, свою ученую степень, СтоялСмирно отобрал у какого-то профессора, брошенного им в застенки темницы.
— Раз-два, раз-два, — насвистывал себе под нос профессор, хмуро смотря на идущих по коридорам студентов. Его по-прежнему удручал и вгонял в тоску тот факт, что студенты никак не желали ходить строем по Академии.
— Вместе с падением тирана, Академия обязательно избавится от таких профессоров, как он, — глядя де Палку вслед, негромко произнес Альберт.
В подвале Тайного общества царил полумрак. Место Алекса пустовало. Спустя месяц после того случая, никто так и не узнал, где он скрывается. Да и не хотел знать.
«Его поведение было недостойным поведением нашего брата, — было решено единогласно.
Больше лидера не было. Теперь каждый в равной степени отвечал за достижение их великой цели.
— Армия тирана не должна одержать победы. Поражение за поражением откроют людям глаза, на тех, кто ими правит, — подняв глаза на немногих оставшихся братьев, произнес Альберт.
— И только когда прозревшие люди свергнут своих угнетателей, захватчик должен быть разбит. Разбит не подданными, а свободными гражданами Вистфалии. Людьми, которые защищают свою свободу, а не свое рабство, — закончил за друга мысль Филипп.
– Да, мы не можем заставить солдат прекратить отдавать жизни, защищая тирана, но мы можем убедить людей в том, что дела на полях сражений обстоят намного печальнее, чем об этом рассказывают «Вистфальские вести», — снова заговорил Альберт.
— Мы должны сеять панику и гнев, обращенный на тирана, — поддакнул другу Филипп.
— И как же вы ее собираетесь сеять? –вмешался в разговор редактор Алэр.
– Не вы, а мы, — раздраженно
поправил Альберт. — Разумеется, мы будем сеять ее с помощью твоих листовок. Ты должен рассказывать людям правду то, что заставит людей задуматься.— А если Вистфалия не будет терпеть поражение за поражением? — перебил редактор.
– Что тогда? Если армия тирана одержит победу?
Альберт замялся, не зная, что ответить.
— Вистфалия не может победить, — попытался помочь другу Филипп.
– Рабы не могут яростно защищать свое рабство.
Редактор усмехнулся:
— Вы сами не уверены в том, чего хотите. А на виселице в итоге буду болтаться я. Нет уж. Извольте. Спасибо.
– Ты дал клятву, — огрызнулся Альберт.
– Я клялся бороться за достижение нашей великой цели. А не болтаться на виселице, не пойми за что, пока вы будете просиживать свои задницы в Академии. Разберитесь, чего вы хотите, а потом обращайтесь.
Филипп было открыл рот, желая возразить, но, так и не найдя, что сказать, закрыл обратно.
– Мы знаем: тиран должен проиграть эту войну — все остальное детали — найдя аргумент, проворчал Альберт.
– А я против. Мы не можем желать поражения собственной армии, — слегка дрожа от волнения, заговорил до того молчащий Ферон. — Я всем сердцем желанию свержения Никоса, но ни поражения Вистфалии. Предателями родины род Флеминсов не был никогда.
– А мы и боремся за процветания нашей родины, — грубо перебил Альберт. — Но победа укрепит тирана, заставит поверить людей в естественность их рабства.
— Сначала победа в войне, а потом уже свержение тирана, — попытался настоять на своем Ферон.
— Ты потерял бабушку и сестру ради достижения нашей великой цели, разве ты согласен отступить? — проворчал Филипп.
— А вот из-за чего я потерял бабушку и сестру, я бы еще поспорил, — с нехарактерной для него резкостью, огрызнулся Ферон. — Что-то никто из вас, не попытался остановить Алекса.
– А откуда нам знать, что ты теперь не доносишь на нас собакам Никоса? — высказал витавшую последние недели мысль Филипп.
Не смотря на то, что после освобождения Ферона из Городской расправы, его и не выгнали из братства, подозрения никуда не исчезли.
«С чего это собаки Никоса так легко выпустили из темницы откровенного мятежника, который на минутку пытался убить тирана?» — эта мысль постоянно закладывалась в голову, не давая покоя Альберту с Филиппом.
Ферон встал.
– Спасибо, что доверяете мне, — на его бледном лице промелькнула кривая усмешка. — Но ваши методы мне не подходят. Никого из вас я не выдам, клятвы держать еще не разучился. Но с этого момента мы не знакомы.
И хлопнув дверью, Ферон вышел на улицу.
— Мы потеряли еще одного брата, — растеряно глядя ему в след, констатировал Филипп.
Вечерний сумрак застилал немноголюдные улицы Лиции, по которым спешили загулявшиеся допоздна пешеходы.
– И куда они только сунулись? Давно не получали по своим поганым задницам? Так получат! За нами не заржавеет! — донеслось до Альберта с Филиппом брюзжание какого-то старика, который прочитав статью в Вистфальских вестях, яростно тряс кулаком.